Наталья Мазуркевич - Иная сторона Тарина

Логика упрямо подсказала: нужен. Состояние у его светлости неплохое. Род древний, работа высокооплачиваемая, проценты по банковским вкладам опять же… Может, ну ее, эту стеснительность, все равно в одном доме живем? Сам сказал, что могу его вещи трогать. А сейф – тоже вещь, так что чего уж там. Пора познакомиться поближе. Мечты, конечно, но хоть что-то, вселяющее оптимизм.

– Пожалуй, я поужинаю с вами сегодня, – наконец решил шеф и подался вперед, чтобы лучше видеть благодарность на моем лице. И правильно сделал: с близкого расстояния, а еще лучше – под лупой, шансов увидеть мою благодарность было больше. По крайней мере, теоретически.

– Ужин за ваш счет, – честно предупредила.

– Разумеется, – усмехнулся Дайрин. – Полагаю, вам нужно время, чтобы привести себя в порядок.

– Могу и так.

Отряхнув себя слегка, я с готовностью переступила через кандалы.

– Маджери, подготовь отчет о юных пиротехниках. Я вернусь, – его светлость оценивающе взглянул на меня, – через полчаса.

– И мою сумку забери, а то без учебников меня в школу не пустят, – бросила я помощнику любимого шефа, прячась за его, шефа, широкой спиной.

Маджери недовольно сверкнул очками.

От перемещения меня слегка мутило и не слегка клонило. На первый попавшийся предмет, коим, по несчастливой случайности, мог быть только горячо любимый шеф, который души не чаял в моей персоне и всячески заботился о ее, то есть моем, душевном и телесном здравии. А потому, как истинный джентльмен, он сделал вид, что ничего не замечает, и отошел в сторону, чтоб не мешать моему полету, дав мне вдоволь насладиться творением иноземных мастеров.

– Майя, никогда не думал, что ковер может вас так заинтересовать. Мне следует приказать, чтобы его прибили к полу? Во избежание.

Я не ответила. Устала. Постоянные подколки по поводу моего рода деятельности уже перестали быть смешными. А обвинение в возможной краже ковра… Да что я с ним делать буду? Если я появлюсь на пороге хоть какого-то нелегального учреждения, то учреждению придет конец, а меня под домашний арест посадят. Еще и зубрить заставят, чем колосья друг от друга отличаются. И не в пределах страны – континент тоже кто-то изучать должен.

Единственная месть, на которую я была способна в своем нынешнем положении, – лежать и не двигаться. Именно это я и сделала, закрыв глаза и представляя что-нибудь приятное. Например, Калийские острова, где меня давно уже ждали.

Тяжело вздохнув, я перевернулась на другой бок, положила ладошки под ухо и попыталась заснуть.

Увы… Шеф отличался немилосердностью не только на работе. Стоило найти удобную позу, как он испортил все удовольствие, опустившись рядом и начав гладить мои волосы. И так старательно, как будто клад там искать вздумал.

– Я сплю, – поставила в известность начальство.

– Я заметил, – фыркнул Дайрин, не прекращая своих поглаживаний. Пока он расчесывал мою шевелюру, это было терпимо, когда же, словно издеваясь, его рука коснулась шеи, я дернулась и откатилась в сторону. Пусть сейчас антимагический ошейник на мне отсутствовал, ворошить былое не стоило. И так напоминаний хватало. Метка каждый день чешется, стоит подумать нехорошее о его высочестве. Радует, что на дурные мысли о любимом шефе заклятие не реагирует. Иначе быть мне чахоточной в глазах общества, а это уже совсем не то, что «слегка не в себе». Не отмоешься.

– Я ухожу, – сердито заявила, поднимаясь с ковра и поправляя платье. Шнуровка слегка ослабла, и дышать стало проще, но это не повод и дальше выглядеть чучелом. Особенно когда заявляешь об уходе одному из самых опасных людей страны.

– И куда же? – усмехнулся шеф, поднимаясь одним слитным движением. Еще мгновение назад он сидел, а вот уже стоит прямо напротив меня и оценивающе смотрит, пытаясь уловить – лукавлю я или нагло вру.

Поднырнув под начальственной рукой, сбежала к лестнице.

– В общежитие. Вам же для дела надо было? Так вот – сама всего добилась и теперь жить буду там. – Остановилась, подумала и, вернувшись, добавила: – Где мои карманные деньги от любящего папочки?

Дайрин усмехнулся и неторопливо достал из кармана небольшой кошель. Отсчитал мне три серебряные (какая щедрость!) монеты и бросил.

Несмотря на всю свою нелюбовь к презренному угнетателю, я поймала деньги в полете и сунула их… А некуда было совать. Сумку при аресте отобрали, а вернуть ее мне никто так и не сподобился.

– Благодарю премного.

Все же не удержалась от шпильки и шутовски поклонилась. Не оглядываясь, взбежала вверх по лестнице.

– И найдите мою сумку. Это не так тяжело: вы справитесь, – заверила я и добавила с мнимым огорчением: – А то за учебники платить придется. И за сумку. Она казенная. А шеф у меня знаете, какой строгий?! – пожаловалась я слушателю и, прокравшись по коридору мышкой, чтобы дворецкий не услышал, скрылась у себя.

Конечно, мое «у себя» было преувеличением. Дом и все его обитатели если не душой, то руками и ногами принадлежали его светлости. В дворецком мне часто виделся вышедший на пенсию работник канцелярии, а в поварихе – матерая отравительница, с большой неохотой сменившая профессию и решившая оттачивать свое мастерство на мне лично. Как иначе объяснить, что все, что готовилось для шефа, было вкусно и ароматно (сама пробовала), а то, что подавалось мне, – мерзко и склизко?

Заговор царил в доме лорда Разетти. Зрел под его крышей, дышал его пыльным воздухом, таился в библиотеке, куда меня пускали с боем, и вырывался на свободу в кабинете, куда я старалась лишний раз не соваться.

Подперев дверь креслом, я проверила все углы, внимательно оглядела потолок, прощупала стены и, закрыв окно, вздохнула с облегчением. Шальная улыбка, не покидавшая мои губы ни на мгновение, пока я изводила начальство, схлынула, как последний летний шторм.

Тяжело вздохнув, я села на стул. Вести себя как чудо огородное сил больше не было. А Дайрин, зараза, кажется, отказывается верить в мою недалекость и ждет, когда мне самой надоест строить из себя… А, собственно, кого? Майку? Так не надоест – репутацию оправдывать надо. Если подвизалась выглядеть сумасшедшей, чтобы лишних вопросов не задавали и в душу не лезли, так и приходится отыгрывать. И так устаешь от всего этого, что хочется просто выспаться и чтобы ни одна седая зараза в дверь не стучала!

– Чего тебе, страж затхлости сего жилища? – простонала я, заползая под кровать и поправляя покрывало.

– Милорд приказал помочь вам со сборами, – педантично ответил дворецкий, не реагируя на мой выпад. – Извольте открыть дверь.

– Она не заперта, – соврала недовольная я, уязвленная поведением начальства. Нет чтобы слезы полить, уговаривая меня остаться, так туда же: раз! – и пинок под мягкое место. Лети, Майя, в гордом одиночестве, еж непризнанный, но гордый!