Диана Хант - Лирей. Сердце волка

Оглянувшись, я часто заморгала.

Передо мной стоял Оуэн Рьвьер собственной персоной. Одет в нежно-голубой камзол, белое трико, на ногах голубые туфли с бантами. Волосы зачесаны назад и собраны в низкий хвост. Судя по приподнятым бровям, не похоже, чтобы он сильно сожалел о том, что напугал меня.

Наоборот, Оуэн Рьвьер широко улыбнулся и выдохнул:

– Приветствую, мисс Лирей! Что же вы лишаете нас своего милого общества?

Я вспомнила, как властно, даже нагло его рука легла на мою талию, и мне стало не по себе. Кажется, он забывается!

– Мне стало душно, – сухо ответила я. – Я вышла подышать свежим воздухом и отдохнуть от общества.

А сама вспомнила, сколько Микаэла слез пролила, требуя, чтобы служанки подогнали неготовое голубое платье по фигуре за полчаса. Бедная Мика пошла на бал вся в булавках, лишь бы их с графом наряды сочетались!

Наверно, неприязнь отразилась на моем лице, потому что Рьвьер шутливо махнул рукой.

– Бросьте, мисс, вы так прекрасны! И так долго не показывались в свете! Это, право, грешно! Вы очаровательны, и мир должен слепнуть от вашей красоты! Ваши волосы, ваша кожа…

Взгляд жениха сестры устремился мне в декольте, а лицо обдало волной дыхания, щедро сдобренного алкоголем.

– Вы пьяны, – сухо сказала я.

– Я пьян от вас, – ответил нахал.

– И тем не менее уйдите, вы мешаете мне думать.

– Так давайте подумаем вместе?

Он сделал шаг в мою сторону, и я вынуждена была отступить.

– Стойте, где стоите, или я закричу. Меня услышат.

– Какая вы бука, юная леди. Совершенно не умеете развлекаться. Это из-за завещания вашего батюшки, да?

– Какого завещания, я понятия не имею, о чем вы!

– Как это какого? В котором черным по белому написано, что от вашего имени заключен родовой брак. Что же, вы спешите его осуществить? Напрасно. В ваших же интересах и в интересах королевства мой дядя, который теперь вам зять, позаботился о том, чтобы этого никогда не произошло.

– Что вы несете? Какой еще родовой брак? Чтобы что не произошло? Вы, должно быть, настолько пьяны, что путаете меня с кем-то!

– Ну как я могу спутать леди Ньюэйгрин! Неужели и вправду не знали, ха-ха-ха, что ваш покойный батюшка еще в младенчестве отдал вас зверю? Ха-ха-ха, от вашего имени заключен брак с этим монстром!

– Вы в своем уме?!

Он продолжал смеяться. Потом схватил меня за запястья неожиданно сильными пальцами. Никогда бы не подумала, что человек, который с трудом на ногах стоит, обладает такой силой. Рьвьер рванул меня к себе, и я оказалась прижата к его груди.

Я чуть не упала, но он удержал меня.

От резкого запаха одеколона, смешанного с запахами спиртного, чеснока, жареного мяса, к горлу подкатил ком.

– А что же, мисс Лирей, как думаете, если зверь придет за вами и обнаружит брюхатой? Возьмет ли волк самку, которую оприходовал другой самец? А мы узнаем!

Его слюнявые губы накрыли мои. К горлу подступило выпитое шампанское, тело скрючило спазмом. Я дернулась, вырываясь, но Оуэн держал крепко.

– Оуэн? Лирей? – раздался испуганный голос.

Воспользовавшись тем, что его хватка ослабла, я отскочила назад и обернулась. Под аркой, ведущей на балкон, вытаращив глаза, стояла Микаэла.

Губа закушена, руки прижаты к груди, в глазах отчаяние. Сестра замотала головой, словно не веря своим глазам.

Меня снова схватили за руку, на этот раз не сильно, просто чтобы не упасть. На лице Оуэна расплылась пьяная улыбка.

– Мика, детка, – промычал он.

Микаэла развернулась и, подобрав подол платья, бросилась прочь.

Хватка Оуэна ослабла, и я сумела вырвать руку. В тот же миг впилась ногтями в его пухлые щеки и прошипела:

– За Микаэлу ты мне еще ответишь!

Оуэн схватился за лицо и, ойкая, отступил, промычал что-то типа «было бы сказано».

А я подобрала подол и бросилась вслед за Микаэлой.

Вон ее голубое платье мелькнуло среди разноцветной толпы.

Прямо бегом я бросилась за ней, расталкивая танцующих.

– Ох уж эта молодежь! Вечно они что-нибудь затевают! – неслось мне вслед.

Микаэла взбежала по лестнице, я взлетела следом.

Голубое платье мелькнуло за поворотом, хлопнула дверь – сестра скрылась в своих покоях. Когда я подбежала к двери, услышала лишь лязганье засова.

– Мика, – позвала я и хлопнула ладонью по двери. Тяжелый дуб поглотил удар. – Мика, да открой же, я все объясню!

– Убирайся!

Из-за двери раздались сдавленные рыдания.

– Микаэла, пожалуйста, открой! Я ни в чем не виновата!

– Чудовище! – раздался вопль из-за двери. – Правильно про тебя говорят – ты чудовище! Когда он уже заберет тебя!

– Мика, о ком, о чем ты говоришь?

В ответ раздался только надрывный плач.

– Микаэла, поверь, я не виновата! А граф… просто сильно пьян! Он сам не понимал, что говорит! Говорил, что папа отдал меня какому-то зверю и что он заберет меня, а потом набросился и поцеловал! Он просто напился, Мика! Микаэла!

Мика не отвечала, я слышала только, как она всхлипывает, все реже и реже.

Постучав еще раз, я развернулась спиной и, оперевшись о дверь, сползла, уселась прямо на пол.

– Мика, ты тоже сказала, что кто-то должен забрать меня? Значит, Оуэн был прав? Это правда про завещание отца? Я не верю, что меня отдали. Микаэла, скажи, что это неправда, что ты не ненавидишь меня?

Тишина.

Если бы только Оуэн сказал это, я бы списала все на пьяный бред, мало ли что привиделось этому подлецу…

Впрочем, опьянел он не в одну секунду, вполне возможно, что до этого задурил голову моей сестре.

Я нахмурилась, вспоминая тяжелое время, обрушившееся на Ньюэйгрин, когда папы не стало. Кажется, мама ничего не говорила о том, что отец оставил завещание… И тем более не говорила о том, что меня отдали замуж. Родовой брак… На родовой брак не требуется даже согласия его величества, зато никто и ничто не сможет его разрушить. Отец никогда не поступил бы так со мной. Нет! Не верю! Да и Виталина ничего такого не говорила. А она разбирала старые бумаги…

Неплохо бы и мне убедиться, что все это плод больной фантазии Рьвьера!

Я встала и решительно направилась в кабинет отца, за библиотекой.

Просто здорово, что все заняты внизу. Если правда, что отец оставил завещание, где ему быть, как не в тайном кабинете? Если я переворошу старые бумаги, может, найду что-то… об отце?

Если попытаться достать с верхней полки тяжелый том в кожаном переплете, с надписью: «Мосхе Минтень. “Опыты”», нижний ярус отъедет в сторону, и окажешься в папином кабинете. Там, отгороженному ото всех и вся не только толстыми стенами библиотеки, но и стеллажами с книгами, ему спокойно работалось…

Я подвинула стремянку, взобралась на самый верх и решительно потянула на себя кожаный корешок.

Заскрипело, заскрежетало, и внизу образовался проход.