Кае де Клиари - Колдовской замок. Часть VII. Исход

– А принцесса Анджелика действительно ведьма?

– Моя матушка говорила, что – да. Только она необученная, непосвящённая ведьма. Ведьма по природе! Но обладает при этом такой огромной силой, какая сопоставима с мощью самой королевы ведьм. Кстати, она какая-то пра-пра-правнучка этой королевы.

– Ничего себе!

– Да, но тогда никто об этом не знал, в том числе и она сама. Эх, мне бы надо было тогда согнать тех дураков с крыши! Ведьма принцесса или нет, но тогда её спасло только то, что ретивые мещанчики совершенно не умели стрелять. Но тут события повернулись совершенно неожиданным образом, потому что к ней на помощь прилетел дракон!

– Представляю, как там все перепугались!

– Это верно. А я перепугался, едва не больше всех, так-как подумал, что он сейчас начнёт громить город! И он действительно кое-что сделал.

– Что именно?

– Нагадил нам на головы, после того, как я приказал дать по нему залп из арбалетов. Уделал всю площадь! Это потом я понял, что с нами поступили гуманно. Если бы тогда принцесса приказала своему другу напасть, он оставил бы от моего отряда, от меня самого и от всей толпы, лишь кучки пепла, которые пришлось бы собирать веником на совок. А так, будущий мистер Драговски, выразил нам своё глубочайшее презрение, забрал подружку и «сделал крылья» в сторону гор.

– Надо же! А ведь я долгое время думала, что это метафора, когда слышала, как его называют драконом.

– Нет, это его истинная сущность. В общем, тогда я получил от них в первый раз и страшно обозлился при этом, а потому, когда удалось, благодаря фискальному доносу, арестовать эту пару в городе, вёл себя грубо и жестоко. Тогда и падре Микаэль попал под раздачу, хоть и был виновен лишь в том, что провёл обряд крещения над тем, кто захотел принять христианство. Правда, этот кто-то, по-сути, был не человеком, хоть и выглядел к тому времени, как человек. Но у меня был приказ Великого инквизитора, и я его достойно выполнил. И получил тогда ещё раз, только уже по-настоящему! Едва не погиб, а многие стражники и почти все судейские отдали Богу душу. Сам Великий Инквизитор попал в плен.

– Это снова сделал дракон Драговски?

– Это сделали они вместе – он и его принцесса. Дело в том, что когда их арестовывали, то они боялись один за другого, справедливо полагая, что сопротивление одного нанесёт другому вред. Когда же их вывели на суд и показали друг другу, то результат работы инквизиторских вертухаев, взбеленил сначала дракона в человеческом теле, и он пошёл молотить направо и налево всех подряд. А когда на него набросились, очнулась принцесса, которая, оказывается в драке может быть пострашнее своего дружка! Короче говоря, они тогда набили кучу народа, разнесли собор, прихватили с собой падре Микаэля и Великого Инквизитора, и удрали, вылетев сквозь выбитый витраж. Так меня побили вторично.

– А в третий раз?

– Это случилось через несколько месяцев. Я горел желанием отомстить, а ещё хотел вернуть Великого Инквизитора, без которого в городе начались беспорядки. Долго я искал их логово, а нашёл с помощью ведьм, с которыми у принцессы Анджелики вышла война. Тогда сотни ведьм были уничтожены.

– Что же это за смертоносная принцесса такая?

– Ты помнишь рассказ хозяина замка? Загадка этой принцессы, есть тайна для неё самой. Но тогда я всё ещё думал, что имею дело с обычной, хоть и очень сильной ведьмой. Если бы я сам не был сыном ведьмы, врядли мне бы удалось добиться хоть чего-нибудь. Но я пришёл и встал на пороге их пещеры с оружием в руках. И опоздал! Великий Инквизитор был уже выброшен в другой мир, а принцесса вместе со своим консортом собрались куда-то отправиться с помощью магии. У меня был ещё шанс достать их мушкетной пулей, но между ними и мной встал падре Микаэль с мечом и крестом в руках.

– Вы дрались?

– Да. И это было непросто! Падре Микаэль серьёзный противник, хоть он давно уже не так быстр и силён, как когда-то. Дело в том, что задолго до меня капитаном стражи и верным человеком Великого Инквизитора был он.

– Никогда бы не подумала!

– И, тем не менее, это так. Наш бой происходил среди хаоса катастрофы. Не знаю, что именно её вызвало – порванный артефакт в руках принцессы и её жениха, или моя пуля, попавшая в какое-то магическое зеркало. Помню только, что в этой кутерьме быстро смешались понятия верха и низа, света и тени, прошлого и настоящего. Мы парили в какой-то мешанине, но продолжали сражаться, нанося друг другу тяжкие удары, и ни один не мог одолеть другого. Потом всё смешалось окончательно, и я потерял сознание, а когда очнулся, то был уже в другом мире, а у ног моих лежал падре Микаэль, не подававший признаков жизни. Он бы наверно умер, но я дотащил его до ближайшей лечебницы, которую нашёл по запаху, так-как иначе ни за что бы, не догадался, что это за здание. Я ведь вообще тогда не разбирался в аспектах местной жизни.

– Ты поступил благородно!

– Не очень. Фактически, я бросил его там, на произвол судьбы, понадеявшись на милосердие окружающих, которое простирается, как правило, не очень далеко. Оправданием мне может служить только то, что я сам в том мире был чужим, без дома, без средств к существованию и не знал местных законов и обычаев. Но я справился. Сначала жил на деньги вырученные от продажи своего оружия и доспехов, которыми заинтересовался местный антиквар. (Видел их потом в Архиве Конгресса. Этот жулик продал их туда за сумму в двадцать раз большую, чем заплатил мне!) После батрачил за городом на ферме, потом нанялся в охрану, сначала просто сторожем, а после телохранителем. Потом поступил в полицию, и тогда встретил падре Микаэля снова. Он потерял память и жил тем, что нищенствовал в городском парке и его окрестностях. Представь себе – бомж Мик доставил мне немало хлопот! Он не желал принять помощь ни от одного благотворительного общества, не хотел перебираться на окраину, где мог найти себе коморку и посильную работу. Что бы я не делал, он всегда возвращался обратно и залезал в какую-то щель между стеной дома, киоском и газетной тумбой. Я разрывался между жалостью, подкреплённой почтением к старику, продолжавшему бессознательно читать прохожим проповеди и презрением к пьянице и безобразнику, которым он стал. Ненависть, заставлявшая нас сражаться не на жизнь, а на смерть, к тому времени угасла и даже как-то забылась. Передо мной был просто опустившийся человек, которого я знал когда-то почтенным и уважаемым, но теперь не мог помочь ему ни чем. Более того – я обязан был избавить приличное общество, желавшее приятно провести время в парке, от неудобств, связанных с его присутствием. В конце концов, я выселил его насильно, и в тот же вечер меня сшиб трамвай. Так я потерпел поражение от команды принцессы Анджелики в третий раз.