Наташа Нган - Девушки из бумаги и огня

В любой другой момент своей жизни я бы думала только о том, как это красиво.

Мы останавливаемся в самом конце дока, где пришвартована трехъярусная джонка. Ее развернутые паруса, похожие на рыбьи плавники, хлопают на ветру.

Солдат-бык со сломанным рогом ждет меня на сходнях.

– Капитан готов отчалить, генерал, – докладывает он.

– Отлично. Сит, отведи девчонку в каюту.

– Есть, генерал.

– И помни, что я тебе сказал.

Он отворачивается – и солдат-ящер тут же оскаливается мне в лицо и наклоняется к моему уху.

– Можешь снова попробовать сбежать, девчонка, – шепчет он, – но на этот раз тебя поймаю уже не я. Тебя поймают руки самого моря. И их объятие тебе понравится даже меньше моего.

Я стараюсь не смотреть на него, никак не реагировать. Однако тяжесть его слов невольно пригибает мои плечи к земле. Потому что – как бы ужасно это ни было – он совершенно прав.

Шанса на побег у меня больше нет.

Я не знаю, как далеко уносит меня корабль, и никто мне об этом не расскажет. Я пытаюсь делать выводы по смене океанских пейзажей, высматривать вдали полоски земли, но на протяжении трех суток серо-синяя гладь моря кажется совершенно одинаковой. Большую часть времени я провожу в каюте, согнувшись над ведром. Меня выворачивает наизнанку. Морская болезнь настолько вымотала меня, что почти нет сил беспокоиться о том, что ждет меня по прибытии на берег. Я уже сдалась, слабость проникла в мои кости, я готова ко всему – и не устаю твердить это себе самой так часто, что мне почти удалось себя в этом убедить.

Дважды в день юнга приносит мне поесть. Это добрый мальчик-полудемон из собачьего клана, его человеческое тело покрыто густой серой шерстью, из-под рабочего саронга видны песьи лапы. Однажды вечером он принес мне дополнительную порцию паровых булочек бао , заметив, что предыдущей порцией меня бесславно вырвало. Этот маленький жест доброты так удивил меня – в том числе и тем, что его сделал некто из касты Стали, – что я не удержалась и спросила:

– Почему?..

Он замер на пороге и оглянулся через плечо, стараясь, тем не менее, не встречаться со мной взглядом.

– Что – почему?

– Почему ты помогаешь мне? Я ведь… я ведь из Бумажных.

Он снова разворачивается к двери и тихо отвечает:

– Это значит, что ты нуждаешься в помощи больше, чем кто угодно другой.

Я смаргиваю слезы и отворачиваюсь. Я рада, что он ушел раньше, чем заметил, как больно мне стало от его сочувствия.

Наконец наступает утро пятого дня плавания – и я слышу на борту громкие крики. Слов я не различаю, их уносит ветер, но наконец, по крайней мере, одно слово удается разобрать. Слово влетает мне в сердце на черных крыльях страха и на светлых крыльях надежды.

Хан .

Королевская провинция. Мы на месте.

Я подбираюсь к окну. Сначала не могу ничего разглядеть, а потом в поле зрения появляется побережье и очертания города. Черный Порт – главный портовой город Хана. Свое имя он получил из-за черного камня окружающих его скал. Сам город куда больше, чем я могла себе представить, он раскинулся на многие мили, украшая побережье разноцветными зданиями и уходя далеко в сторону гор. Ярусы деревянных домов взбегают по склонам, приподнятые края крыш похожи на изогнутые листы горящей бумаги.

В гавани полно кораблей. Пробираясь между ними, наш кораблик по сложной траектории приближается к берегу. Паруса и флажки других судов проплывают вдоль обоих бортов так близко, что нетрудно рассмотреть гербы и надписи на них. Тут и символы, означающие удачу, и знаки принадлежности к разным кланам, и багровые бычьи черепа на черных парусах военных кораблей.

– А, значит, ты все-таки жива, – слышится от двери каюты издевательский голос. – А мы уже начали бояться, что ты собственную душу выблюешь.

Я оборачиваюсь. На пороге стоит генерал Ю.

По крайней мере, ты признаешь, что у меня есть душа, думаю я. Но вслух, конечно, ничего не говорю.

Он манит меня рукой.

– Пошли.

Мы проходим по коридору и поднимаемся на борт. После долгого плавания взаперти я щурюсь, заново привыкая к открытому пространству, к морю и небу. Когда глаза наконец приноравливаются к свету, я могу нормально оглядеться: вот яркие паруса торгового корабля на соседнем причале, вот белые пятнистые животы чаек, разрезающих воздух над нами, вот огромный город, растянувшийся на мили, темное дерево его домов, пятна соли на стенах.

Порт полон красок и движения. По улицам, переходам, сходням, по палубам кораблей снует множество народа. В отличие от порта в Ноэй, тут куда больше демонов – кажется, их больше, чем людей. Это признак богатства и влиятельности провинции.

Я тревожно сглатываю. Вид стольких представителей каст Стали и Луны служит напоминанием о том, куда я попала. О том, зачем я здесь.

– Генерал, – окликает Сит, взбегая по сходням. – Экипаж подан. – Он кланяется генералу, и, заметив меня, мерзко усмехается.

Генерал ведет меня вперед. Я спускаюсь к ожидающей нас закрытой повозке, по пути оглядываясь и ища возможность сбежать. Но при свете дня, посреди самого оживленного ихаранского порта у меня нет шансов. Даже если побегу, не смогу убежать далеко.

Сит вырастает рядом со мной – чуть ближе, чем это пристойно.

– Помощь нужна? – мурлычет он мне в ухо.

Я отшатываюсь, пока он не успел ко мне прикоснуться.

– От тебя – никогда.

Перед внутренним взором тут же всплывает изумленное лицо Тянь, она поводит рысьими ушами: «Подумать только, какова наша маленькая негодница! Храбро отвечает демону, будто кожа у нее – лунная, а не бумажная!»

Я глубоко вдыхаю. А потом, расправив плечи и вскинув подбородок, быстро прохожу последние шаги, отделяющие меня от повозки. Если такова моя судьба – что ж, я способна принять ее с поднятой головой.

Без того, чтобы меня насильно тащили руки демонов.

Выехав из города-порта, наш экипаж катится по длинной дороге, петляющей по узкой долине между черных гор. Там и тут по сторонам встают странные неровные скалы, поросшие маленькими кривыми соснами и белыми цветами. Сухая земля покрыта красной пылью. Пыль стоит и в воздухе, поднимается ржавыми облаками из-под копыт лошадей. Хотя окна в повозке закрыты ставнями, и завеса над входом плотно задернута, все равно пыль проникает внутрь и тонким слоем оседает на коже.

Я облизываю губы. Пыль на вкус точно такая же, как на вид: она пахнет ржавчиной, грязью и безнадежностью.

Движение на дороге весьма оживленное. Всадники на лошадях и медведях, телеги, запряженные кабанами, тяжелые повозки-корабли на колесах, приводимые в движение ветром в парусах.

Генерал указывает мне на золоченый экипаж, стены которого украшены резьбой.