Кае де Клиари - Рарок и Леса

Кр у гом идёт голова от мысли, что всё это наделали её дети! Поначалу Стефан и Ларни тоже хотели основать свой хутор, но во время переговоров с Рыжим Ваном, а потом и с другими вождями Востока, постоянно требовалось их присутствие, а потому они остались в родительском доме. Сначала было тесновато, ведь семья стала множиться, а потом освободилось несколько домов по соседству, так-как их хозяева пошли искать иной доли, и семейство Маранты с удобством расположилось внутри привычных стен, что было ничуть не хуже отдельного хутора.

Да, теперь жизнь иная, но это к лучшему. И повзрослевшие дети тоже иные. Это тоже к лучшему. Руфус нынче в Междустенье священник, которого знают и уважают во всех городах и среди диких племён тоже. Уважают не только те, кто исповедует веру и учение Инци, но и убеждённые язычники. А всё потому, что любые переговоры немыслимы без его участия. Так продолжается уже десять лет с тех пор, как Микаэль-Панкратий, их старый священник ушёл на покой, а два года назад отдал Богу душу.

Теперь Руфус по авторитету стоит на одном уровне с седыми вождями Междустенья, а ведь ему только исполнилось тридцать два года. Высокий, статный, красивый и, разве что, преувеличенно серьёзный – вот каков теперь Руфус. Из всех её детей, этот единственный кто был похож на неё, (о внуках разговор отдельный). Маранту беспокоило только то, что у её среднего сына до сих пор не было девушки.

Местные соколицы смотрели только на своих соколов, им не интересен был мудрый филин. Аппетитные курочки Форта Альмери и волоокие важенки из дома Рыжего Вана глядели на Руфуса снизу вверх. Их пугала его учёность ещё в те годы, когда ему было семнадцать – двадцать лет, а теперь и подавно. Девушки видели в нём не сверстника, кандидата в женихи, а кого-то равного своим родителям.

Маранта не знала, (и это был единственный случай, когда она что-то не знала о своём ребёнке), были у Руфа вообще связи с женщинами или нет? Сам он был очень скрытен в этом отношении, но глядя на жизнь, которой он живёт, (Руфус давно уже жил отдельно, в домике их бывшего священника), приходила к неутешительному выводу – её сын обделён женским вниманием по жизни полностью. И это при том, что вокруг него никогда не было недостатка в девушках! Маранта даже заподозрила нет ли у него противоестественных наклонностей, но после тщательного наблюдения поняла, что нет.

Значит, Руфус был одинок лишь в силу своего характера и образа жизни. Страдал ли он от этого? Нарочитая серьёзность и скрытая тоска во взгляде… Да, страдал. И это было ужасно! Маранта понимала, что если чудо не случится прямо сейчас, то всё обернётся большой бедой в ближайшем будущем. Разговор с Михалом по этому поводу ничего не дал. Муж считал, что всё должно устроиться само, а если не устроится, то это толи позор на его седую голову, толи ещё что-то в этом роде.

Маранта тогда на него сильно разозлилась и спросила – неужели он намерен стоять в стороне, теша себя рассуждениями о "позоре на его седую голову", в то время как с его сыном происходит беда? Или он готов отвернуться от Руфуса, не обращать на него внимания в надежде, что всё само устроится, когда ничего устраиваться не желает, а между тем Руф попросту может погибнуть?

Михал тогда только прорычал что-то нелицеприятное, но толком так ничего и не ответил. Единственным результатом их разговора было то, что Михал стал поглядывать на сына с подозрением. Маранта даже пожалела, что заговорила с ним на эту тему. Муж явно не понимал серьёзности проблемы и переоценивал роль слепого случая в очень деликатном вопросе.

В понимании Маранты если её ребёнок чего-то не умел, то его надо было этому научить, если нуждался в помощи или совете, то ему надо было помочь, а не рассуждать о "позоре на седую голову".

Вот за кого она совершенно не боялась, так это за Василя! Этот мальчик – последний дар Небес, который она получила в своё лоно во время их с Михалом скитаний в поисках непоседливой парочки – Ларни и Стефана. Он был красив, как молодой бог! (Языческий бог конечно, да простит её Инци!) Девушки за ним ходили толпами, и он общался с ними свободно и естественно, так что Маранта давно прикидывала, сколько у неё на самом деле внуков? Неудивительно если найдутся неведомые и нечаянные на стороне.

При этом Василь вовсе не был легкомыслен или недалёк. Не было, наверное, более прилежного ученика из новых у старого священника, а потом и у нового, то есть Руфуса. Ему всё давалось легко и без напряжения. А ещё, такого прирождённого фехтовальщика Маранта не видела уже давно! С ним в этом деле могла поспорить только Леса, но Василь в силу мужской природы был мощнее физически.

А вот здесь крылась загадка. Этих двоих в детстве, вообще, принимали за близнецов, а ведь они на самом деле были дядя и племянница, даром, что родились почти одновременно. Когда эти одногодки, бывшие неразлучными в детстве, стали постарше, то Василь стал походить на Михала, а Леса сразу и на неё – Маранту, и на свою мать – Ларни, но всё равно никто не верил, что это не брат с сестрой.

Леса была старшей в своём поколении, Василь младший в своём. Если Василь светился, как солнышко, то Леса сияла, как луна, но сияла ярко! В ней вообще было много непонятного. Во-первых, глаза, точнее их цвет. Поначалу они были голубыми, потом поменяли цвет на серый, а в один прекрасный момент выяснилось, что цвет у них может меняться в зависимости от настроения девочки. Впрочем, набор цветов, которым каким-то чудом располагала Леса, был ограничен – кроме голубого и серого её глазки могли становиться ярко или серо-зелёными.

Это свойство даже немного пугало. Особенно взволновался Стефан, когда узнал о такой способности дочери. Оказывается, нечто подобное он видел у девушки, по имени Сато с которой познакомился в Аду, когда они с Ларни оказались разлучены. Стефан не скрывал, что Сато – дочь самого Князя Тьмы, была его любовницей, что совершенно не смущало Ларни, имевшую там же свою феерическую любовную связь с девушкой – лепреконом по имени Кейни. (Вот уж удивили оба!)

Но, как говорится, что с того? Ведь между Ларни и Сато не было никакой связи, они виделись-то всего один раз, а если бы даже и была, то ведь Сато не мужчина, как она могла что-то передать её ребёнку?

Во-вторых, Леса проявила необыкновенную тягу к оружию и воинскому искусству ещё с пелёнок. Даже раньше, чем Василь. Маранта приписывала это своей наследственности, ведь Ларни проявляла точно такие же способности, редко встречающиеся у девочек. Но одно дело способности, а другое – всепоглощающая страсть, приводившая в недоумение саму Маранту.

Сейчас Ларни по уши погрузилась в дела домашние, и человек посторонний ни за что бы не подумал, глядя на эту добропорядочную хозяюшку, что перед ним воительница, которой доводилось в, не такие уж далёкие времена, рассекать своей катаной монстров, стрелять в демонов, командовать троллями и так далее. Её катана, впрочем, пылилась в шкафу недолго – Леса её присвоила настолько естественно, что никому в голову не пришло возражать против этого. Василь, между тем, так же ловко наложил лапу на скьявону Маранты.