Кае де Клиари - Рарок и Леса

Пусть! Она не жалела. Этот мальчишка был словно рождён с клинком в руке. В пятнадцать лет он принялся проделывать странные вещи – исчезал из дома, одетый лишь в короткие штаны и собственные волосы, которые упорно отказывался стричь. Из оружия при нём был только этот самый меч – вещь великолепная, но не очень подходящая для охоты и проживания в лесу.

Возвращался через пару дней, имея при себе шкуры и мясо добытых животных, а иногда даже головы монстров, выслушивал упрёки и наставления Михала о пользе на охоте ножа, топора и лука, кивал, соглашался, а потом делал всё по-своему.

К тому времени они с Лесой перестали быть неразлучными. Василя манила лесная чаща, Лесу разрушенный город, в который проложили путь её родители, и катакомбы под ним, соединённые с провалившимся проклятым дворцом. Она охотилась исключительно на монстров, но никогда не приносила домой их головы. Её трофеями были разные небольшие артефакты, найденные в руинах. И золото. Золота она натаскала домой уже целую кучу, что, в условиях бурно развивающейся торговли, было совсем не плохо!

А наверху в городе её интересовали, прежде всего, патроны. Тот магазин, где когда-то вооружились Ларни и Стефан, был вычищен до основания, но ей удалось обнаружить ещё несколько мест, где можно было разжиться боеприпасами, подходящими к пистолетам Лоргина с которыми она не расставалась.

Маранте не нравилось в увлечении этих двоих только одно – оба любили гулять поодиночке. Да, они были прирождёнными бойцами, но всё же…

Однако были ведь и другие внуки. После Лесы Стефан и Ларни произвели подряд троих мальчишек. Одному сейчас было пятнадцать, другому одиннадцать, а третьему семь. А звали их – Михал, Микаэль и Ван. (Младшего так назвали в честь крёстного, им был Рыжий Ван, конечно же!)

Все трое были вылитые папа и дедушка, и обещали стать хорошими охотниками. Ну, и отлично! Не всем же быть воинами. В конце концов, охотники тоже умеют хорошо воевать, когда придётся.

И вот теперь у Маранты на коленях лежал пятый из её внуков. А точнее это был не внук, а внучка. Поначалу сердце её буквально подпрыгнуло, когда она увидела знакомые ярко-синие глаза – наследство дедушки по материнской линии, легендарного и незабываемого атамана Золаса. Маранте даже показалось, что она снова держит на коленях маленькую Ларни, но…

Голову младенца украшали тоненькие и реденькие ещё, но не чёрные, а каштановые волосики, а черты лица… Впрочем, что говорить о том, на кого похож новорожденный ребёнок? Однако когда они остались с Ларни и этой малюткой втроём, дочь осторожно поднесла спящего ребёнка к свету и тихо сказала:

– Мама, это ведь ты!

Маранте и самой так показалось, но она не могла признаться себе в этом. Что ж, до сих пор её дети были похожи на неё лишь отчасти, (Руфус был основательно похож, но не по духу, и ведь он был мальчик!), теперь же внучка обещала перенять её черты, и Маранта была совсем не против, но у неё прибавилось раздумий о судьбе своей маленькой копии.

Когда придумывали имя для этой девочки, Михал снова предложил назвать её Марой, но Маранта опять воспротивилась. С большим опозданием до них дошли известия о том, что чемпионы арены Марантания и Веренгай, а для них Мара и Верентий погибли во время схватки с мантикорой.

Больше всего это известие потрясло, конечно же, Руфуса для которого эти двое были не просто друзьями, а людьми уже родными и горячо любимыми. Он очень горевал и долго не находил себе места, даже хотел ехать в Торговый город выяснять с кем-то отношения.

Этого не случилось – не пустили дела. Постепенно Руфус успокоился, но Маранта не хотела, чтобы крохотная племянница напоминала ему о его горе.

И тогда малышку назвали Зоей. Так звали маму Михала, имя своей матери Маранта, увы, не помнила. Ну что ж, Зоя, так Зоя. Хорошее имя, к тому же созвучное с именем её дедушки – Золаса, который, увы, о ней никогда не узнает.

Сейчас Маранта сожалела об одном – когда это дитя вырастет, она будет уже совсем старенькая. Сможет ли она тогда обучить малютку Зою фехтованию? А впрочем, о чём это она? Может быть, эта девочка совсем не захочет обучаться воинскому искусству, не говоря уже о том, чтобы стать воительницей? Почему бы ей не прожить жизнь обыкновенной женщины? Кто знает!

Ай да Мех! Вот это убежище! Здесь точно не страшны никакие монстры. А его старое логово, которое так надолго занял Зиг, действительно недоступно. Золас туда сунулся и там его едва не съели. Вот было бы глупо, но, слава Богу, пронесло.

А здесь он, как у Инци за пазухой! И еда есть, и медикаменты, а механические двойники хозяина ещё и сведущи в медицине – рану его промыли, вычистили и обработали должным образом. После этого его разложили на столе, словно собирались нашпиговать для запекания и принялись нажимать туда – сюда ловкими стальными пальцами.

Некоторые нажимы были весьма болезненны, и он хотел было воспротивиться, но одноглазый брат Меха молниеносно ткнул ему куда-то в область затылка и Золас остался неподвижен в течение всей процедуры. Он даже уснул под руками своих целителей, когда они вдвоём прикоснулись одновременно к его вискам, и мозг словно пронзила ослепительная, хоть и невидимая глазом, молния.

Золас проснулся другим человеком! Он был прямым, а не согнутым, суставы гнулись легко, без скрипа и боли, голова работала чётко и ясно, глаза словно промыли, как окна после зимы. Теперь осталось только подождать, пока царапина на боку заживёт, и можно будет идти искать Рарока. Интересно, куда этот сэр Мальтор его заведёт?

Ну, ничего, он их найдёт обязательно, он в этом уверен. Рарок – гладиатор, а не охотник, не следопыт и не скаут. Про сэра Мальтора он в этом отношении не знал ничего, но не рыцарское это дело – красться и заметать следы. А вот он – Золас, и следопыт, и охотник, и скаут. И ещё много кто другой, о чём сейчас не к месту говорить. Короче, он их найдёт. Следов они наверняка оставили кучу. Обычный человек их, может быть, и не увидит, а вот он…

Одно плохо – он надеялся разжиться в логове патронами, но теперь об этом придётся забыть. А жаль. У него на два револьвера восемь патрон при положенных двенадцати. И в оленебое всего два заряда. Это не такой уж пустяк, если расходовать с умом, но всё же этого маловато. Не привык он экономить! Может у Механикуса чего найдётся?

И тогда отдохнувший, и наскоро залатанный Золас повёл себя, как самый скверный гость – начал рыться в вещах хозяина. Впрочем, зная широкую натуру Механикуса, он был уверен, что тот не обидится. В конце концов, он же сам разрешил ему пользоваться своим убежищем.

Какие вещи были бы у вас самыми любимыми, будь вы сделаны из металла? Правильно – инструменты. Их здесь было величайшее множество, и они включали в себя весь спектр сложности – от молотка до хитроумных машин, приводимых в движение электричеством.