Алексей Гергенов - Леди Орк

Людей Запада здесь изначально было меньше, так как мало кто добровольно желал поселиться на столь отдаленных землях. Так что горнодольская колонизация носила, прежде всего, военно-стратегический характер. Кроме военных из свободного населения здесь жили, в основном, торговцы и, может быть, ремесленники. Впрочем, всё необходимое завозилось сюда с «большой земли».

Хруодланд сидел за столом в своей комнате, расположенной в большом здании, где жили офицеры стражи и часть торговцев. Перед ним на простом дощатом столе (метрдотель жалел даже скатерти своим постояльцам) лежала большая книга в темно-красной кожаной обложке. Хруодланд задумался. Сей труд был не раз переписан. Ученые мужи, пожелавшие остаться неизвестными, прибавили в повествование множество художественных оборотов, приблизив тем самым к новым изыскам литературы Объединенного королевства. Чего стоят, например, многочисленные диалоги и, особенно, долгие описания пеших или конных переходов. Они вложили в уста своих героев (и даже в их сознание – в мысли, сны, предчувствия) слова, которые те не говорили…

Ведь оригинальные сочинения очевидцев событий, отдаленных на тысячи, не могли быть столь подробными. Они, наверняка, соответствовали уровню «литературы» того давнего времени: обычно краткие описания основных событий – возможно, корявым языком.

«Прошло уже столько веков! – Хруодланд задумался. – Настала пора рассказать еще кое-что». Он не собирался писать апокриф. Он лишь хотел добавить свое видение этого мира – пока живёт в тех же реалиях, что и герои «Алой книги» (предчувствие скорой катастрофы не оставляло его)

Хруодланду помимо его родного Горнодола случалось бывать и на севере Объединенного Королевства, на землях Ярладольского наместничества. Теперь же судьба скромного сотрудника почтовой службы забросила его на дальнюю восточную окраину, совсем, пожалуй, неизвестную тем, кто вел анналы тысяелетней истории прошлого.

«Я должен написать дополнение к Приложениям, – думал Хруодланд, – особенно к той части, где повествуется «о врагах», или же к разделу «Орки и наречие тьмы»… Вот только как передать это потомкам?»

В дверь постучали. Хруодланд нервно оглянулся, но узнав знакомый стук, приветливо воскликнул: «Входи, Гилни!»

И она вошла… Неприметная на первый взгляд девушка в черной одежде – миниатюрно, но не без изящества сложенная.

И вот, обменявшись, приветствиями, они начали разговор. Наконец дошла очередь до обсуждения мысли, к которой пришел Хруодланд как раз перед тем, как постучалась Гилни. И она высказалась весьма кратко, но немного жестко (в присущей ей манере):

– А ты думаешь, Алая книга обязательно сохранится? Наши далекие потомки не увидят ее в том виде, в каком сейчас ее ты листаешь…

– Но ты же говорила… что после Катастрофы, люди, пусть и не сразу, но узнают о нашем мире, о великих свершениях по объединению Королевства…

– Да, они узнают. Но не с помощью сохранившейся копий Алой книги…

И то, что далее поведала Гилни – с виду обычная девчонка с темными, не очень длинными волосами и в скромной одежде – не то чтобы совсем расстроило Хруодланда, но очень сильно его удивило. Поняв, что знания о мире Средиземья сохранятся таким невиданным способом, он громогласно объявил:

– Но моя история – о нас с тобой, Гилни – тоже должна сохраниться! Вернее, передаться, как говоришь ты…

– Да, – с печальной улыбкой сказала девушка, – не сохраниться, а именно передаться… я должна найти человека, способного воспринять все мои и твои видения… Он будет жить примерно в то же время, что и человек, написавший труды о нашем мире – но не позже самого начала Четвертой эпохи, ставшие доступными всем желающим. Но как наш мир погибал – этого там еще никто не знает.

– Гилни…

– Сейчас ты не знаешь, но я найду способ пробраться туда, в будущее… И наш Восприниматель узнает нашу боль… и нашу радость. Он воспримет всё: и чувство стыда, и радость за наше с тобой хрупкое счастье, чувство отчуждённости от мира обычных людей, и гордость за противление предрассудкам…

Я расскажу ему историю любви человека из дунаданов… Ты истинный человек Запада – пусть лишь по духу и воспитанию. Ты верный слуга Объединённого королевства. Правда, Люди Запада – главный враг моего народа во все времена, если только не считать ваших черных собратьев – морэдайнов.

Но знай: я давно уже смирилась с нашей участью. У нас с тобой невозможная история любви… любви мужчины и женщины из разных народов – людей и орков, тысячелетиями воевавших друг с другом. Огромный груз взаимной ненависти, и даже простого презрения и недоверия лежал между нами. Но теперь мы всё преодолели, Роланд, верно?

– Ты опять меня назвала так… Роланд, а не Хруодланд. Почему?..

И Гилни отвечала ему с той же легкой усмешкой.

– Человек, носящий твое имя, станет очень известен – о нем сложат красивые легенды и даже песнь. Его гибель будет сродни гибели давнего героя ваших преданий. Роланд тоже будет трубить в рог. В скзаниях он остался как Роланд, но истинное имя было сложным, но точно таким как у тебя – Хруодланд. Но сейчас давай не об этом…

Хотя… я знаю много о будущем. И я уже присмотрела себе человека, способного воспринять нашу с тобой историю. Назовём его Перципиент… или Восприниматель. И его пути познания еще почти не замутнены ложью и подлостью. Он остался еще ребенком в деле познания мира – хоть его бывшая девушка и попрекала его этим ребячеством…

Но смог бы ты отринуть вековую неприязнь к оркам, не будь сам в душе ребенком – чистым и самоотверженным? Идущим по зову души, которого людские наветы (и книжные догмы) могут лишь на время сбить с пути, но не отвратить помыслы от истины…

– Надо как-то оформить нашу повесть… – сказал вдруг Хруодланд, спохватившись. – Впрочем… я не понимаю. Если наш материальный носитель, вот эта бумага, не сохранится во тьме веков – как же ты сможешь передать изложение нашей с тобой истории?

– Да, Роланд. В этом и есть самая трудность. Видимо ему, нашему Воспринимателю из будущего, придётся всё ловить на лету, воспринимать последнюю историю Средиземья на уровне чувств и мечтаний.

– Ты сказала «последнюю» историю Средиземья?

– Вполне может так статься… Ибо крах привычного нам мира не за горами, – строго ответила Гилни. – И оттого особенно важно, чтобы история твоей любви ко мне, представительнице векового «ужаса» Средиземья, дошла до будущих поколений, которые забудут всё… Разве что возродится как будто выдуманная летопись о Войне Кольца и ряд почти сказочных преданий о Первой эпохе. Везде орки – неисправимо злые. Но ведь я не такая! Тем более важно, чтобы я, орка, сохранилась в нашей последней истории из гибнущего Средиземья! Об орках написано так много плохого, что хотя бы одна история о хорошей орке – о нашей любви – должна передаться сквозь толщу тысячелетий!