Юлия Чернявская - Имя – менестрель

– К тетке, – обреченно произнесла девочка. – Она в деревне живет. Но это почти у Равелтрая, – старательно выговорила она название еще одного города, который не так давно пал под натиском войск Родериуса. – Там от города надо еще или долго идти через лес, или ехать. Деревня Косые Сосны называется.

Айр только вздохнул. Далеко. Но выбора у него нет. Если не отправить девочку к родне, ею заинтересуется король, хотя, скоро он уже провозгласит себя императором. Придется посылать Кштана. Нелегко придется без верного слуги, но никому другому он не сможет поручить эту миссию. А предлог можно любой придумать. Ну и на случай расспросов сказать, что девочку поместил с другими рабынями. Кто проверять будет? Его будущее императорское величество только порадуется.

– Что ж, скорее для себя, чем для Нисы, решил мальчишка, – придется тебя к тетке переправить. Армия тут еще пару дней простоит. Если семью твою не найдем, поедешь с Кштаном.

Девочка подняла голову и испуганно посмотрела на него.

– Не хочу к тетке, – венок оказался смят сжавшими его маленькими пальчиками. – Она ругаться будет. На маму с папой всегда ругалась, на братиков, теперь и на меня будет.

– Что делать, – паренек вздохнул. – Оставить тебя с собой я не могу. Решат, что ты моя рабыня. А то и вовсе кто-то украдет и продать решит. В городе сейчас одной не безопасно будет. Лучше к тетке, чем на корабль и неизвестно куда.

Девочка вздохнула, потом кивнула согласно и принялась приводить в порядок немного потрепанный венок.

– А в город мы пойдем?

– Пойдем. Завтра вечером. Утром будут казнить тех, кто возглавлял защитников. А потом будет два дня, чтобы поискать твоих родителей или кого-то, кто знал вашу семью. Может, все образуется.

Сам Айр не надеялся, что они смогут найти хоть кого-то. Не первый день он был с войском, чтобы догадываться, в городе останутся только те жители, которые смогли надежно укрыться и переждать первые дни. Или жители самых грязных трущоб, куда брезгуют заходить даже войска. И не потому, что им там могут дать отпор, а чтобы потом не выяснять, какая болезнь поползла по армии.

После разговора они вернулись в лагерь. Там Айр позвал верного слугу и кратко проинструктировал того, что нужно сделать. Мужчина смерил ребенка пристальным взглядом, от чего девочке стало немного неуютно, потом улыбнулся и вытащил откуда-то деревянную лошадку. Ниса несмело приняла подарок. Фигурка была выстругана из какой-то деревяшки, явно за короткое время, и пахла табаком. Но это была настоящая игрушка. Такие она иногда видела в лавке, но их семья не могла позволить себе покупать многие вещи, поскольку долго на одном месте не задерживались. А в дороге вещи эти обузой становятся. Вот и приходилось Нисе мечтать о красивых куклах, которых можно было бы переодевать, меховых зверюшках, набитых ветошью, деревянных животных. У девочки была кукла, братья довольствовались коробкой солдатиков на троих.

Зато у нее была своя маленькая лютня. Но она осталась в таверне. Вечерами отец занимался с детьми, учил играть на разных инструментах. У Нисы пока не хватало сил зажимать лады, но она с легкостью запоминала мелодию и текст. «Если помнишь, как оно должно звучать, музыку подберешь без труда, – постоянно напоминал им отец. – Главное, все должно храниться у вас в голове».

Тетка занятие отца не одобряла. Ее муж вел жизнь оседлую, дальше ближайшего города никуда не выбирался, и не понимал, как можно всю жизнь провести в кибитке да по постоялым дворам. А вот мать Нисы с легкостью променяла деревню на дорогу. Можно сказать, от алтаря сбежала. Ее сосватал в жены мельник, что жил между деревней и городом, у большой запруды. Первая жена его умерла, оставив двоих сыновей.

Красавица Дайнэ долго не размышляла, когда приглашенный на свадьбу музыкант предложил ей убежать. И потом ни разу не пожалела. Ни когда первого сына рожала в поле под кустом, ни когда младшую дочь в пути на свет производила. И на заботы не жаловалась. У мельника ей пришлось бы полы мести, постоянно мукой да пылью покрытые, посуду мыть да отстирывать белье и старые мешки. В дороге были свои заботы, но воздух всегда был свеж, а сердце пело. Обделенная голосом, Дайнэ быстро выучилась танцевать, и их с мужем выступления всегда собирали множество зрителей.

Периодически девочка думала, не сбежать ли ей. Но Айр или слуги постоянно присматривали. Не столько за тем, чтобы Ниса не убежала, сколько чтобы ее не похитили. Мальчишка сообщил, что лично разберется со слугами, упустившими его находку, на радость Родериусу. Пусть даже ему потом придется возместить ущерб его высочеству.

К вечеру стихли стук молотков и визг пил, плотники закончили свою работу. Под стенами города возникли несколько десятков виселиц, на которых должны были окончить свою жизнь те, кто защищал город. Утром солдаты сгонят на стены немногих оставшихся жителей, чтобы те воочию убедились, какая кара ждет людей, выступивших против Родериуса. Словно урок на будущее тем, кто еще не склонил свою голову. Повод задуматься, стоит ли сопротивляться, потому что никто не будет слушать мольбы о пощаде. Участь сопротивляющихся давно предрешена.

Когда Айр и Ниса возвращались в шатер, девочка долго смотрела на возведенные конструкции, но ничего не сказала. Только когда слуги принесли еду и вновь оставили их одних, она тихо задала мучивший ее остаток вечера вопрос:

– Тебе надо быть на казни?

– Вообще-то я не обязан, – пожал плечами мальчишка. – А что?

– Ну, – она замялась, – вдруг там будет кто-то, кого я знаю.

Айр внимательно посмотрел на девочку, но она принялась изучать содержимое своей тарелки, периодически подкармливая куклу и лошадку. Понятное дело, ее подопечные ничего не ели, и все отправлялось в рот ребенка, но считалось, что кушают именно они.

Идти на казнь мальчишка не собирался. Поскольку в войске он даже не в свите принца, а так, исключительно за компанию с Дораном, то можно было бы проваляться в шатре, или найти себе важное дело на другом конце лагеря. Теперь же ему придется идти и смотреть на все это. Не сказать, чтобы Айр никогда не видел казней, но он не любил их. Можно убить человека в бою, защищая свою жизнь, можно казнить преступника. Но предать смерти несколько десятков, а то и сотен людей просто потому, что они не хотели открывать врагам ворота, это бессмысленная жестокость. Наследник оправдывал это политической необходимостью. Но сам считал, что куда полезнее было бы взять у глав городов заложников из родных, а тех, кто противится, не убивать, а отправлять на работы в рудники, на лесоповалы и еще куда-то. Просто потому, что так выгоднее государству.

Жестокость отца все чаще казалась принцу излишней. Однажды он даже попытался намекнуть на это, но максимально вразумительный ответ, которого смог добиться: «После моей смерти ты можешь делать что хочешь, пока же правлю я». Больше принц не вмешивался в дела отца. Но фразу эту запомнил и нередко напоминал отцу.