Юлия Чернявская - Имя – менестрель

Очередная ночь прошла спокойнее. Тише так точно. Пленники если и не смирились со своей участью, то хотя бы прекратили оплакивать свою долю и погибших близких. Разве что одна женщина продолжала сорванным голосом звать погибших сына и мужа. Но, если в первые часы ее слышали по всему лагерю, то к исходу второго дня лишь те, кто находился рядом. Да охрана, следившая, чтобы сами пленные не навредили друг другу. Им-то ничего не будет, а вот хозяева с тех, кто клетки охраняет, потом спросят за сохранность своего имущества.

Те, кого должны были казнить, содержались отдельно, неподалеку от стен города, но на расстоянии, чтобы вовремя успеть заметить лазутчиков, решивших спасти заключенных. Приговор был один на всех – злоумышление против его величества Родериуса, отказ повиноваться его приказам и сдать город. Кара тоже была едина – смерть. Из города уже выгоняли чудом уцелевших женщин, мужчин, преимущественно стариков или тех, кто в силу каких-то причин не годился на продажу. Все были усталы, грязны и оборваны. Кто-то прижимал к груди чудом спасшихся детей, не разбираясь, свои это или чужие. Люди сбивались кучками, кто кого знает, или успел узнать, прячась от солдат. Они медленно выходили из ворот, заполняя пространство между лагерем и виселицами.

Айр выбрал для наблюдения место несколько в стороне от того, куда сгоняли людей. Небольшой холм с тремя чахлыми елями и какими-то кустами отлично подходил, чтобы наблюдать за казнью, самому оставаясь не замеченным. Шестое чувство подсказывало, что так будет лучше, чем занимать положенное ему место среди приближенных Родериуса. Вдруг Ниса, в самом деле, узнает кого-то. Не хотелось бы, чтобы девочку отправили к рабам или, что еще хуже, к знакомым.

Туда они и направились, когда лагерь опустел. Не было даже женщин, что, устраиваясь в обозы поварихами или прачками, сопровождали армию. Кто-то обязан был присутствовать в силу своего положения, а кому-то хотелось зрелища, не важно какого, было бы что потом обсудить с товаркой во время очередного перехода. Как Айр и рассчитывал, со стороны небольшой трибуны, сооруженной специально для его величества, видно их не было. Простые люди следили за дорогой от города до помоста, чтобы не пропустить появления обреченных. Даже солдаты, которые должны были присматривать за порядком, а также за тем, чтобы пленных не попытались отбить, не сильно вертели головами. Кому тут пытаться покушаться на короля? Старухам и подросткам?

Мальчишка постелил девочке одеяло, а сам остался стоять, периодически осматриваясь, чтобы никто не подобрался к ним незамеченным. Но вот забили в барабаны, и от города к помосту потянулась вереница оборванных людей. Некоторые с трудом шли сами, и, если бы не помощь товарищей по несчастью, остались бы лежать на дороге. И еще неизвестно, кому повезло бы больше. Рядом с ними шли воины, назначенные в охрану пленникам. Все они держали руки на рукоятях мечей, не спеша обнажать оружие без лишней надобности.

Вот колонна достигла помоста. Уцелевших защитников город было много, куда больше, чем стоявших виселиц, но Айр уже знал, едва одни обреченные перестанут трепыхаться, как веревки перережут, перекинут новые петли, а тела оттащат в вырытые накануне ямы. И не важно, выжил ли кто-то или нет. Даже если пленник не успел задохнуться на виселице, он умрет позднее.

Едва на дорогие появились люди, Ниса устремила взгляд в ту сторону. Но различить хоть кого-то в толпе не представлялось возможным. Вот затихли барабаны. Вместо них взревели рога. Толпа замерла. Со своего места поднялся король Родериус. Айру был виден край пурпурной мантии, отороченной мехом дикой кошки. Ходили слухи, что король сам убил животное, сражаясь одним кинжалом. Мальчишка больше верил принцу, который считал, что мех был куплен у одного из заезжих торговцев. Едва король выпрямился, все стихло.

На расстоянии было не понятно, что происходит, да и ветер дул в сторону трибуны. Но сам Айр точно знал, сейчас его величество рассказывает новым подданным, как им повезло. Отныне они будут под рукой мудрого и справедливого правителя. Да, не все смогли понять, какая честь им оказана, и они злоумышляли против власти. Потому, в назидание прочим, он, Родериус, вынужден казнить их, хоть сердце его и против такого шага. Но то будет уроком для тех, кто вздумает выступить против властителя.

Сам Айр считал эти речи даже не лицемерием, потому что лицемерным Родериуса назвать было сложно. Он был жесток, безжалостен, резок, но не лицемерен. Просто потому, что ему не перед кем было лицемерить. Но он был расчетлив. Казнь такого количества людей должна заставить задуматься если не войска, обороняющие другие города, то жителей этих городов, чтобы обезопасить свои дома и семьи от разорения, рабства или смерти. Узнав, какая участь ждет их, всегда найдутся желающие предать своих защитников и открыть ворота врагу. Ведь нашлись же они в захваченном Ривгарде. А до того – в Равелтрае. А потом будет город, ворота которого встретят короля, или уже императора, распахнутыми, а защитники или сами сдадут город, или их тела будут развешаны по стенам.

Между тем, король закончил свою речь и сел. Едва он коснулся трона, как вновь забили барабаны, и на помост завели первую группу – троих мужчин в которых с трудом можно было распознать воинов гарнизона, двух женщин в окровавленных передниках, видимо сестер из госпиталя, и несколько человек в возрасте, скорее всего представителей магистрата. Их развели по помосту, накинули на шеи петли.

– Не смотри, – парнишка подошел и встал перед девочкой так, чтобы она не видела, что будет твориться дальше. Сам он по звуку мог с легкостью определить, когда заведут следующую партию обреченных. Ребенку же не следует видеть то, что произойдет дальше.

– Но вдруг там будут родители? – попыталась протестовать девочка. – Или знакомые, соседи?

– Когда приведут следующих, я отойду, а пока не смотри, не надо, – попросил он ее. – Рано тебе это видеть.

Ниса промолчала. Айр все равно был сильнее и мог с легкостью заставить ее сделать все, что ему нужно. Лучше подчиниться добровольно.

В первых трех группах девочка не признала никого. Как их вешали, а потом тела сбрасывали под помост, смотреть ей не давали, но она сама понимала, что ничего хорошего не происходит.

Но вот вывели очередную группу. Впереди шел мужчина средних лет. Темные волосы чуть длиннее плеч перехвачены шнурком. В руках у него, как показалось Айру, подобие лютни. Он уверенно поднимается на помост, словно идет на выступление, а не на смерть. Рядом с ним женщина. То, что некогда было прической, спуталось, одежда изорвана. Можно только догадываться, что с ней делали, прежде чем отправить на виселицу, но даже сейчас спина ее пряма, а голова гордо поднята. Следом трое молодых людей. Они стараются выглядеть также независимо. Видно, что это одна семья. Следом шли еще люди, но именно эта пятерка привлекала внимание.