Любовь Сладкая - Особенная

– Отойди! – грубо отбросив мои руки, мама передала алчной служанке все наши сбережения.

– Ну… если так… то… Идите за мной. Вот только… Тебя зовут Изуми?

– Ага, – сказала я, стараясь испепелить коротышку взглядом.

– Так вот, Изуми, тебе следует как-то… выровнять свое выражение лица, и убрать волосы, согнуть немножко спину, а то…

– А то что?! – с вызовом глядя в лицо коварной взяточнице, я не намерена была слушать ее советов.

– А то тебя не возьмут, уж слишком ты красива.

– Но… – я хотела снова возразить, но мать сильно ударила меня кулаком по спине.

– Слышала, что тебе говорят? Ну-ка немедленно сгорбись! И вот… на тебе мой ситцевый платок, спрячь под него волосы. Да не улыбайся! А то как дам!

…

Что мне было делать? Покорившись матери, я, словно нищая попрошайка, вошла в ворота.

– А вы куда это? – остановила мать служанка, когда та тоже переступила черту, отделяющую усадьбу от равнины.

– Как это куда? Я – мать этой девушки.

– И что из того?

– Разве не мне вы должны отдать плату за весь год?

– Это еще чего?! – хмыкнула служанка, и у меня немного отлегло от сердца. – Еще ведь ничего не ясно. И даже если вашу дочь примут на работу, то плату она получит только в конце положенного термина, к тому же в собственные руки.

– А это уже нет! – взвизгнула мать, крепко хватая меня за локоть. – А если Изуми к тому времени выйдет замуж, вот за вашего этого свинопаса, и что, ее денежки попадут к нему?

– Ну да, – хватая меня за второй локоть и просто таки силой затаскивая обратно во двор, ответила ей коротышка. – А как же иначе?

– Нет, мы так не договаривались, отдайте дочь сюда, она моя, и только я имею право на ее деньги!

– Вы ошибаетесь! – и мяурка, резко оттолкнув мою мать, а меня втащив вовнутрь, захлопнула ворота, быстро накинув щеколду.

– Ой… – только и сумела я пискнуть.

– Ага, кукиш ей! – ведя меня по аккуратной аллейке, вьющейся между тюльпанами к порогу дома, сказала служанка. – Знаем мы этих мамочек, я сама еле-еле сбежала от такой в столицу. И то, представляешь, она и тут меня достала! Так я уже третьего хозяина меняю, чтобы замести за собой следы!

– Даже так? – я постепенно стала проникаться доверием к этой девушке.

– Я не хотела, чтобы ты работала в поместье, но как только услышала эти знакомые мне интонации. И вот, – она протянула мне шкатулку и камешки. – Возьми себе обратно, это твое.

– Как же тебя зовут? – на моих глазах выступили слезы восхищения и благодарности.

– Лаурисса, – сказала девушка. – Я проведу тебя к управляющему, но одно условие…

– Какое? – прижимая к себе фамильные сокровища, я готова была согласиться на что угодно, лишь бы как-то отблагодарить мою спасительницу.

– В этом доме я встретила своего жениха, У-Марека, так вот…

– Я поняла, не бойся, – улыбнулась я. – Он на меня не клюнет. Ведь на таких, как я, не женятся! И если я даже понравлюсь твоему У-Мареку, то смотреть на меня он будет разве что как на экзотическую игрушку, которой можно тайно попользоваться и бросить.

– И все равно, я прошу тебя держаться от него подальше, хорошо?

– Я обещаю тебе, Лаурисса! – и я, не сумев совладать с возникшим вдруг желанием, бросилась к этой девушке и нежно обняла ее за плечи.

– Да будет тебе, будет… – легонько отстраняя меня от себя, Лаурисса придирчиво осмотрела мою внешность.

А была я и вправду красивой, и даже слишком: летящая вперед головка на длинной и стройной шее, прямой нежно очерченный нос и большие миндалевидные глаза (прикрытые тяжелыми веками), скрывающие жар утомленной страсти, высоко изогнутые дуги бровей, волевой, но не тяжелый подбородок на широком худощавом лице.

Увидев меня такую, да еще и в этом коротком нелепом платьице, управляющий домом просто ошалел, ослепленный моей красотой.

– Это кто? – не имея сил оторвать от меня взгляд, спросил Винсент (так звали управляющего домом) у стоящей рядом со мной и вовсю ухмыляющейся Лауриссы.

– Ее зовут Изуми, и она прибыла сюда из Тихой Заводи, – ответила она вместо меня.

…

Но я и сама умела говорить, да еще как! Ведь не зря же я тайно прочла все древние манускрипты, хранящиеся в подземельях нашей маленькой поселенской церковки, проникая туда без спросу во время богослужений.

Когда все прихожане молились, закрыв глаза, я осторожно открывала потайную дверцу в стене и, согнувшись вдвое, прыгала в сырую темень.

А уже там, выбрав наугад какой-то фолиант, прятала его под мышку и быстро возвращалась назад. Не дождавшись окончания службы, я во всю прыть бежала домой, чтобы там, уединившись в какой-то комнате и сославшись на мучающую меня мигрень, укрыться с головой и читать запоем.

А потом, дочитав до конца, я шла в церковь, возвращала книгу обратно и брала другую.

Когда же вся «библиотека» была мною прочитана, я начинала воровать книги по новой.

Ведь в нашем селении была только начальная школа, где учили читать и писать, а также слагать числа до ста. Все остальное образование считалось вредным.

…

– Ага, Изуми… – управляющий обошел вокруг меня и, щелкнув языком, остановился, глядя мне в лицо. – И по какой надобности к нам?

– Я… Меня привела мама, чтобы устроить работать в какой-нибудь дом.

– В какой-нибудь? – ухмыльнулся Винсент. – И кем же ты, милое дитя, хочешь работать в доме?

– Ну… возможно, горничной?

– А что ты умеешь делать?

– Все… умею, – не совсем уверенно ответила я, так как по сути, что я могла?

Жили мы, как и все обычные мяуры, в стволе огромного дерева, где обо всем позаботилась природа. Да, у нас были кровати, диван, посуда, и даже своя небольшая купальня. Но этот роскошный дворец, с тяжелыми портерами на окнах, поблескивающими зеркалами на стенах, оклеенных вычурными обоями; люстры, столики, ковры, мягкие диванчики…

– Ухаживать за дорогой одеждой сможешь?

– Смогу! – сходу выпалила я, взглянув в желтые глаза Лауриссы, вовсю мне подмигивающей.

– Да ты, я вижу, лгунишка! – вдруг нахмурился Винсент. – Зачем соврала мне?

– Я… просто… Я не знаю, как ухаживать за одеждой, – отведя взгляд в сторону, я даже пустила слезу. Так как мне стало невыносимо обидно.

«И что же получается, Лаурисса меня решила подставить? – поняла я нехитрый прием девушки. – Очевидно, она все-таки опасается за своего любимого и хочет сослать меня в хлев…»

– Тогда что ты умеешь делать хорошо?

– Я могу рисовать, – сказала я то, что было правдой. – А еще хорошо танцую, пою, сочиняю стихи, собираю красивые букеты и даже создаю панно из бабочек!

– О, много же полезного ты умеешь делать, красотка, – снова ухмыльнулся управляющий домом. – Да с такими умениями тебе не к нам, а ко двору императора Борсера нужно идти!