Александр Ростовский - Здесь живут люди

– Ох, что же это я… Проходи. – Она отошла в сторону, открыв дверь пошире. Я нерешительно переступил порог и оказался внутри.

Какие банальные слова. Какая банальная ситуация. Но в тот момент она показалась мне столь чётко выверенной, будто мы в кино.

– Извини. Я не слышала, как ты постучал. Играла на гитаре, думала, мне показалось. Но всё же решила проверить. Так то обычно мы не смотрим, кто там пришёл. Всё-таки все свои, ну ты понимаешь. Извини, извини меня снова. Ты только пришёл, а я уже обрушила на тебя целый поток слов.

Много и быстро говоря, Софья испытывала такую же неловкость, что и при напряжённом молчании двух почти незнакомцев. Я видел это по её глазам. Слышал это в её голосе. Девушка была странновата, что меня несколько успокаивало. В кругу подобных людей я всегда чувствовал себя увереннее, потому что сам был таким же.

Внутри было темно. Лишь слабый свет, проникающий с улицы сквозь окна, хоть как-то разгонял царящую темноту. Софья закрыла дверь у меня за спиной, и света внутри стало ещё меньше. Девушка бесшумно возникла по левую руку от меня:

– Идём.

Я двинулся за ней, стараясь идти след в след и хоть как-то ориентироваться, чтобы не на что по пути не наткнуться, но всё-таки влетел плечом прямо в какой-то косяк. Софья обернулась:

– Ох, прости. Прости. Какая же я глупая…

Она убежала куда-то, а затем послышался шум открывающейся двери, и яркий призрачный свет ударил мне в глаза, будто в той комнате была собрана пара десятков светильников. Я оказался почти прав. Их там было чуть меньше. Софья вернулась, взяв один из них:

– Я просто очень люблю побыть в темноте, когда остаюсь одна. Приходится убирать все фонари в одну комнату. Выключателей сразу для всех, как были раньше, у нас нет. – Она хихикнула. Это было похоже на писк мышонка из детского мультика.

Софья повела меня к окну, выходящему на противоположную от поселения сторону. Вдоль него стояла широкая скамья. С краю деревянное кресло, в котором я разглядел акустическую гитару. Шестиструнная. Мы присели по разные стороны скамьи. Софья полубоком ко мне, при этом продолжая говорить:

– Я всегда любила темноту. И даже здесь… Знаешь, от старых привычек трудно избавиться, даже после смерти.

– Мне тоже нравится темнота. Но тут она повсеместная, вызывает что-то вроде клаустрофобии.

– Первое время все это чувствовали. Ты привыкнешь. Вот когда я только здесь оказалась… Ох, извини, что-то я слишком много говорю о себе. Тебя, наверное, это уже утомило. – За то короткое время нашего общения она извинилась уже более пяти раз. Я ощущал этот груз неловкости, что навис над нею в момент моего прихода.

– Нет, ну что ты. Всё нормально. – Я кивнул головой в сторону гитары. – Ты сказала, что играешь…

– Скорее тренируюсь. Но кое-что исполнить могу.

– Сыграешь?

– Нет-нет-нет! Ни в коем случае. Я стесняюсь играть перед публикой.

Её нерешительность улыбнула меня. Но я чувствовал, что если сейчас поднажать, то Софья обязательно согласится. Тем более я внезапно испытал некую потребность в звуках. Их во Тьме наблюдался катастрофический дефицит. Что уж говорить о музыке… Один музыкант, пусть и начинающий, уже находка.

– Да ладно тебе, я слышал немало плохих гитаристов за свою жизнь, и каждый из них был гораздо увереннее. Сравниваться тут тебе не с кем. – И потом добавил в шутку. – А если выйдет не очень, мы никому не скажем.

– Ну… – Софья отвернулась в сторону, плотно сжав губы. После короткой паузы повернулась обратно ко мне. – Ладно. Только, чур, не смеяться.

– Уверен, повода не будет.

Девушка вскочила со скамьи и пересела в кресло, взяв гитару в руки. Пару секунд она будто собиралась с мыслями и потом ещё несколько приноравливалась пальцами к струнам. Наконец выбив из них звук, Софья продолжила в идеальном темпе. Мотив показался мне очень знакомым. Но я копался в своей памяти и не мог отыскать там названия. Гитара звучала в отрыве от других инструментов, но столь знакомо. Ударная установка и ещё одна электрогитара ритмично присоединились к акустике в моей голове. И тогда я вспомнил название той песни, чью мелодию наигрывала Софья. «Человек, что продал мир».

Но на том месте, где начинался припев, девушка сбилась и вместо того, чтобы продолжить, вернувшись в ритм, остановилась. Последние звуки растворились в темноте. Софья сидела, склонив голову, будто стыдясь поднять взгляд, потому что выступала не перед одним мной, а перед целым стадионом поклонников, которые ни как не ожидали такой оплошности от своего кумира.

– Мне понравилось. – Я сказал это не только потому, что это было правдой, но и дабы разрядить обстановку, а то мы так могли бы сидеть бог знает сколько времени, преклоняясь перед тишиной.

– Вот так всегда. Сбиваюсь каждый раз, а потом не могу продолжить. – Голос её звучал грустно. Взгляд всё ещё разглядывал собственные колени, левая рука крепко сжимала гриф. – Приходится начинать сначала, но итог всегда один. – Она дернула струну, и та зазвенела плавно затухая.

– Может дело не в навыках? Ты очень хорошо играешь.

Софья подняла голову и взглянула на меня. Впервые, так пристально, не отводя взгляд.

– Может, ты во время игры слишком много думаешь, чтобы не сбиться? Нервничаешь. Попробуй просто… играть. Не задумываясь о том, что делаешь.

Она молчала. А потом неожиданно для меня улыбнулась:

– Ты что, психолог?

– Разве что по совместительству. – Я улыбнулся в ответ.

Софья посмеялась. Так тихо, почти беззвучно. Отложив в сторону гитару, она поднялась на ноги и спросила:

– Прогуляемся?

Я поднялся вслед за ней:

– Да, конечно.

Софья взяла фонарь, который принесла из другой комнаты и мы двинулись к выходу. По пути мне удалось разглядеть дом. Косяк, в который я врезался чуть ранее, был частью широкой арки соединяющей гостиную и прихожую. Апартаменты Блума и Софьи были меньше, чем у Анны. Здесь отсутствовала кухня, а помимо гостиной имелись ещё всего лишь две спальни. Внутренняя обстановка такая же минималистичная.

Мы вышли наружу.

– Пойдём в старое поселение? – Спросил я.

– Откуда ты узнал?

– Я же психолог, забыла?

Софья нахмурилась. Видимо в этот раз шутка оказалась неуместной. Да, и вообще откровенно глупой, но осознал я это уже после того, как она слетела с моих губ. Пришлось быстро исправляться:

– Гензель сказал, что Блум пошёл туда, и ему может потребоваться помощь.

– Да, точно. Не будем заставляться его ждать. – Софья, высвечивая дорогу фонарём пошла вперёд, по тропинке вдоль своего дома. За углом тропа резко поворачивала направо и вела за пределы селения. – Он человек гордый и независимый, никогда не просит помощи у других.

– Гензель назвал его твоим отцом? Как это возможно, что вы оба оказались здесь?