Александр Ростовский - Здесь живут люди

– Никак. Не то чтобы его вовсе не было, но для нас оно стоит на месте. По моим прикидкам я нахожусь в этой тьме столько же лет, сколько находился и среди живых. Но взгляни, я всё ещё такой, как и в мой первый день здесь. Никто в этом мире не стареет. Никто не стал старше ни на минуту с момента прибытия. Так что привыкай. Ты останешься таким навеки.

Последняя фраза прозвучала, как приговор.

Мы прошли примерно одну треть пути. По обеим сторонам дороги росла невысокая трава. Может это были целые поля, но радиус нашего освещения не позволял увидеть больше.

– Как ты уже заметил, этот мир всё же не пуст. И всё что в нём есть не статично. Эта трава, она растёт, если её скосить, но всегда только до определённого уровня. Честное слово, эти лужайки куда ровнее того газона, что был когда-то перед моим домом. А я ведь заботился о нём, как о собственном ребёнке. – Он хохотнул и сделал паузу, видимо вспомнив свои былые времена. – Этот мир может казаться пустым и мрачным, но в нём есть подобие жизни. Как и мы, всего лишь подобие…

– Но разве для нас это не жизнь после смерти?

– Нет, не жизнь. Тебе потребуется некоторое время, чтобы осознать это. Да, мы ходим по земле, разговариваем друг с другом, что-то делаем. Но все при этом мёртвые внутри. – Сам же Гензель не был похож на одного из них и вызывал всё большее удивление своим присутствием здесь. – Понимаешь, никто не даёт инструкций, как жить во Тьме, поэтому мы живём, как знаем, хотя видно же, что тут это всё не работает. – Он поник, его голос стал медленным и задумчивым. Казалось, что печальные мысли старят его лет на десять, а то и все двадцать. Ладно.– Сказал он снова своим бодрым и жизнерадостным голосом. – Хватит философствований. Займёмся этим как-нибудь позже. Тем более, что других занятий в округе особо не сыщешь.

Мы вплотную приблизились к поселению. Вблизи оно выглядело куда крупнее, чем мне показалось поначалу. Дорога вела между двух, стоящих наискось домов. Перед ними из земли вырастали два деревянных фонарных столба, образующих нечто вроде арки. Внутренняя территория была не столь широка. Света здесь было больше, поэтому моим глазам понадобилось время, чтобы привыкнуть. Я огляделся и насчитал четыре вытянутых дома. На крыльце ближайшего из них сидел парень несколько моложе меня. В одной руке он держал небольшой нож, а в другой кусок дерева, который с каждым движением лезвия принимал некую форму. Гензель окликнул его, как только тот попал в поле его зрения:

– Эй, Чиж. Пойди сюда.

Воткнув нож в ступеньку, парень неохотно поднялся и быстрым шагом двинулся в нашу сторону. Он был низким, щуплым, сутулым. Светлые, но грязные волосы доходили до плеч, а на лице местами имелась редкая поросль. Когда Чиж, как назвал его Гензель, подошёл ближе, я обратил внимание на его неестественный оттенок кожи. Несколько синеватый, будто он много часов провёл на сильном морозе.

– Снова вырезаешь фигурки? – Спросил его старик.

Кусок дерева всё ещё был у парня в руке. Он поднял его повыше, чтобы мы могли взглянуть:

– Да. Только начал. Долго искал подходящий материал. Ради него приходится заходить в лес всё глубже и глубже.

– Ты ведь знаешь, что это небезопасно. Тем более ходить туда в одиночку. Мы ещё поговорим об этом потом. А сейчас пойди, звякни в колокол.

Тогда Чиж взглянул на меня, помолчал пару секунд, не отводя взгляда, и спросил Гензеля:

– Три коротких?

– Да. Три коротких.

Он побежал к дверям часовни, перед которыми стоял небольших размеров колокол. Мы же остались на месте и посмотрели парнишке в след.

– Этот колокол мы нашли неподалёку отсюда. – Объяснил старик. – Он сделан из чего-то вроде металла, но Блум говорит, что такого материала не было среди привычных нам. Однако звуки он издаёт вполне похожие. Мы используем его, чтобы созывать всех. Три коротких означают нового прибывшего, но слышаться здесь они довольно редко, наши ряды пополняются не очень быстро. Я расскажу тебе об опознавательных звонах позже.

Тем временем металлический язык колокола трижды отозвался ударом об стенку, но не повлек за собой ни единого признака эха. Звон был моментальным, но громогласным. Спустя мгновение из домов к нам потянулись люди. Я ожидал увидеть больше народа. Даже для такого маленького поселения жителей здесь было не особо много. Первой появилась женщина, вышедшая из дома, на ступенях которого ранее сидел Чиж. Он тем временем возвращался к нам. На ней были старые широкие джинсы, бежевая вязаная кофта и поверх всего этого длинный фартук, будто она только что с кухни. Шею скрывал повязанный задом наперёд платок. Цвета здесь терялись во мраке, но я определил его оттенок, красный, с белыми узорами. По виду, женщина была уже в возрасте, но седина пока не тронула её коротких светлых волос.

– Чиж, – Крикнула она, спускаясь по ступенькам, – где твой брат?

– Он мне не брат. – Отозвался подошедший к нам длинноволосый парень.

– Не вредничай. Пойди и найди его.

Закатив глаза, Чиж медленным шагом побрёл в сторону, а потом скрылся где-то за домами. Женщина на тот момент подошла к нам, протягивая мне руку и мило улыбаясь:

– Анна. – Представилась она.

Я ответил рукопожатием, как и в первый раз ничего не почувствовав, и чуть было не ляпнул своё прежнее имя, но Гензель меня опередил:

– Данте. Его зовут Данте.

– Чудесное имя. – Мне показалось, что наше рукопожатие затянулось. Но Анна была милой и добродушной на вид, так что меня это не особо напрягло.

За её спиной собиралась ещё троица местных. Две девушки и высокий мужчина. Отпустив мою руку, Анна отошла к ним. Когда все собрались подле нас с Гензелем полукругом, он вновь представил меня:

– Это Данте. Теперь он один из нас. А теперь позвольте мне представить оставшихся новоприбывшему.

Первым в глаза бросался здоровяк в потертых джинсах и клетчатой рубашке. С квадратной челюстью, поросшей трёхдневной щетиной, и угрюмым взглядом. На вид чуть моложе Анны. Его лицо, казалось, вообще не способно выражать эмоции и когда-то давно застыло в недоброжелательной отстранённой от других маске. Однако было кое-что не вписывающееся в этот суровый своенравный образ. Соломенная деревенская шляпа с широкими полями, сдвинутая чуть на затылок. Своим несоответствием она добавляла некой комичности в его вид.

Но Гензель начал с молодой девушки, примерно моего возраста, что стояла рядом с этим мужчиной и походила на его дочь.

– Эта прекрасная леди – Софья. Думаю, вам будет нетрудно найти общий язык.

Худая, ниже меня примерно на голову. Острые черты лица. Чёрные волосы, собранные сзади в длинный хвост, почти сливались с царящей вокруг тьмой. Чёлка спускалась до самих глаз, чей цвет мне сходу понять не удалось.