Екатерина Вольховская - Свист и пляска. История из новейших времен

– Лапы убери, козел! Нет там ничего!

– Гадом буду, если там не мышь!

– Вот я те в рыло сейчас дам, будет тебе мышь! Все вы, мужики, такие! С утра, свинота, пьяный, мерещится черт знает что…

На этом месте они благополучно въехали в канаву, и дальше парню пришлось идти пешком.

– А все-таки была мышь, – пробормотал он себе под нос – И притом белая. Или и правда пора завязывать с синькой…

* * *

Музыкантам из зачарованного леса по роду деятельности положено легко сходиться с людьми. Что же до нашего героя, то он в этом деле был одним из первых. Стоило ему в городе завернуть в ресторанчик, как через полчаса все завсегдатаи были уверены, что сто лет его знают.

– Я ведь тебя, парень, вооот таким помню, – заявил ему какой-то бойкий дед. – Так что пиво за мой счет.

Флейтист, случись ему побывать в этом городе раньше, мог бы деду сказать то же самое. Он был куда старше, чем выглядел – а выглядел он лет на двадцать пять последние пару веков. Но не обижать же хороших людей?.. Поэтому в ответ на вопрос, где он пропадал все эти годы, парень завел очи горе и принялся вдохновенно заливать о несуществующей работе где-то в несуществующих местах, учебе в несуществующем университете и несуществующих родственниках, которых якобы навещал. Пить и усердно закусывать он при этом, понятно, не забывал. Окончательно запутавшись в перипетиях личной жизни какой-то мифической тетушки, сделал вид, что подавился пивом и, пока его заботливо стучали по спине, начал соображать, как бы поорганичнее перейти к интересующей его теме. Помог дед, благодушно осведомившийся, не собирается ли де парень жениться.

Флейтист скроил жалостную мину и поведал собравшимся о прекрасной аспирантке. Опустив, понятно, некоторые подробности. Он вообще говорил правду гораздо чаще, чем врал. К сожалению, на сей раз искренность ему не помогла: никто из присутствующих ничего не знал о такой девушке.

– Вот черт, – расстроился парень. – Придется, наверное, и правда объявление в газету давать.

Ему тут же доходчиво объяснили, как добраться до редакции местной газеты, и кто-то сунул ему свой мобильник – чтоб нашедшейся аспирантке было куда позвонить. На том и распрощались.

Уже выходя из забегаловки, Флейтист услышал сзади грохот бьющейся посуды и крики: «Мышь! Мышь!» Обернулся от двери – все посетители повскакали на стулья, а несколько особо храбрых на четвереньках полезли под стол – ловить шмыгнувшую туда грызунью. Пока они там сталкивались лбами и ругались, мышь преспокойно вылезла и деловитой рысцой направилась к выходу. Она была беленькая, с розовым хвостиком и красными глазками.

– У вас тут что, массовый побег из лаборатории случился? – спросил Флейтист у мыши, когда та с ним поравнялась.

Зверек стал на задние лапки и задергал носиком. Флейтист сложил губы трубочкой и просвистел несколько тактов колдовской мелодии. Мышь презрительно чихнула, опустилась на все четыре и проскочила мимо него на улицу, всем своим видом показывая, что она животное практичное и во всякие там волшебные штучки не верит.

– Вот, значит, как, – сказал Флейтист, подобрал камушек и запустил мыши вдогонку. Попал. Мышь вспискнула, подпрыгнула и растаяла в воздухе белым облачком. А на ее месте осталась лежать медная монетка. Парень ее поднял и сунул в карман. Пригодится.

В редакции его встретили с распростертыми объятиями. Выяснилось, что со средних лет редакторшей они вместе учились в школе и сидели за одной партой. А на выпускном балу она с ним лишилась невинности и порвала свое голубое платье, удирая от застукавшего их преподавателя. На самом деле у Флейтиста с тем парнем было общим только то, что оба были блондинами. К тому же настоящий одноклассник давно уехал из города, облысел и в третий раз развелся. Но женщина об этом понятия не имела, и Флейтист не стал ее разочаровывать. Правда, пришлось пригласить редакторшу на свидание, а про аспирантку наврать с три короба – дескать, пропавшая в детстве младшая сестренка. Но зато объявление обещали набрать аршинными буквами и поместить на первую полосу. И все это совершенно бесплатно.

Не прекращая громко предаваться воспоминаниям, редакторша взялась за сумочку, собираясь между делом подкрасить губы. Но не успела она открыть замочек, как из сумочки высунулась мышь и укусила даму за палец.

Редакторша взвизгнула, выронив сумку, та плюхнулась на пол – и оттуда, как ватные шарики из пакета, посыпались белые мышки.

Что тут началось в редакции, нетрудно представить. Сотрудницы – а все работавшие там были женского пола – дружно полезли на столы, кроме редакторши – та великолепным финтом вспрыгнула на руки Флейтисту. Мыши рассредоточились по помещению, не обращая внимания на визг и швыряемые в них предметы. Правда, кому-то все-таки удалось подбить зверушку туфлей, и она – мышь, а не туфля, – мгновенно испарилась, оставив после себя на полу погнутую скрепку. Но в суматохе этого никто, кроме Флейтиста, не заметил. Он же, решив, что пора действовать, аккуратно усадил редакторшу на стол (та верещала, дрыгала ногами и никак не хотела отцепляться) и вытащил из кармана флейту.

– Ну что, вспомним классику? – предложил мышам Флейтист и поднес инструмент к губам.

Однако эффект получился совершенно не классический. Заслышав звуки залихватской песенки, заплясали на столах босые сотрудницы, оскальзываясь на бумагах и расшвыривая канцтовары. Заплясала заглянувшая на шум уборщица, используя швабру как стриптизерский шест. Дверь в коридор она, разумеется, не закрыла; Флейтист поднажал – и из соседних помещений донесся понемногу нарастаюший топот. Вскоре уже плясало все здание – работники, уборщики, охранники, посетители, даже кошка с котятами, жившая на первом этаже в коробке из-под дамских сапог. Плясали прохожие на улице, голуби на ветках, бродячие собаки и бомжи, рывшиеся в мусорнике, даже полицейские, проезжавшие мимо на патрульной машине.

И только чертовы мыши как ни в чем ни бывало грызли провода и гадили на бумаги, не изъявляя ни малейшего желания заняться танцами.

Убедившись в полной резистентности вредителей к музыке, Флейтист задом попятился к двери, не переставая играть. Ему просто очень не хотелось идти на свидание с редакторшей, и он пытался так рассчитать время воздействия, чтоб дама забыла о нем – но не об объявлении. Известно ведь – чем дольше человек пляшет под колдовскую мелодию, тем сильнее ему отшибает память. Только выйдя из здания, парень решил, что, пожалуй, хватит с них – и опустил флейту.

– Что ж, я должен был попытаться, – сказал он себе, имея в виду мышей.

Разумеется, он уже понял, что с мышами дело нечисто. – Теперь возникают два вопроса: кто виноват и что делать. Хотя, впрочем, мне на это совершенно наплевать.