Лана Ежова - Лилии на ветру

Прошло полчаса. Наркотики не принесли желаемого результата. И женщина забеспокоилась вновь. Размышляя над тем, как сломить сопротивление пленницы, она наткнулась взглядом на племянника.

Костя, впавший в некотором роде в прострацию, давно перестал осознавать происходящее. Он не мог уйти, что-то удерживало его в подвале, возможно, страшное открытие: его тетка больна. И взбунтоваться против нее не удастся. Нет, не потому, что Инна его единственный близкий человек. Из-за привязки к демону ослушаться приказов ни тетки, ни тем более низшего не было сил. К тому же существовала еще причина, и она была весомее прочих.

Инна склонилась над жертвой.

– Даю тебе последний шанс: откажись от Дара – и мы тебя отпустим.

Лиля молчала, но ненависть, бурлящая во взгляде, говорила красноречивее любых слов.

– Хорошо. Продолжим веселье. – Женщина скривила полные губы. – Тебе ведь нравится мой племянник? Костя говорил, что ты влюбилась в него, как сопливая девчонка. Ах да, ты и есть сопливая девчонка, тебе не с руки тягаться со старшими и опытными женщинами.

Среди хлама Инна отыскала садовый секатор и начала разрезать правую штанину Лилиных брюк. Девушка обеспокоенно задергалась, но продолжала упрямо молчать.

– Что ты делаешь? – отмер Костя.

– Облегчаю тебе работу. – Не отвлекаясь, женщина резала тонкий материал. – Ты сейчас поимеешь ее, может, тогда наша великомученица станет сговорчивей.

Парень отшатнулся. Глядя на тетку округлившимися глазами, он дико затряс головой:

– Я и пальцем не прикоснусь к ней! Ни за что! Я не собираюсь играть в твои игры!

Он попытался убежать, но дверь подвала захлопнулась перед носом. Уткнувшись лицом в неожиданное препятствие, он глухо застонал.

– Так не пойдет, племяш, я не могу больше тянуть все на себе. Ты, как мужчина, обязан взять часть груза на себя, – горячо шептала женщина, гладя Костю по спине. – Ее Дара хватит на то, чтобы провести ритуал по возвращению физической оболочки Хвату. А там и до восстановления наших способностей недалеко. Ты ведь мечтал в детстве быть великим колдуном, помнишь?

– Нет, я не пойду на подобную гадость! – зло возразил Костя. – Выпусти меня, я хочу уйти из этого сумасшедшего дома. Вместе с Ольгой уеду в город – и делай что хочешь!

Лисовская умильно смотрела на племянника. Погладив сына покойного брата по взъерошенным волосам, ласково объяснила:

– Ты – собственность Хвата едва не с самого рождения. И судьба твоя отдана в залог верности демону еще родителями, поэтому можешь распоряжаться лишь своей душой, мальчик. Но ради твоей проснувшейся совести я помогу… Хват, я разрешаю воспользоваться телом моего племянника Константина!

В ту же секунду что-то ударило Лисовского меж лопаток, затем словно вывернуло наизнанку. В глазах заплясали разноцветные пятна, пропал звук и ощущение времени. Он будто тонул в зыбком песке полусна-полуяви. Реальность разбилась на части, и они, попеременно вспыхивая, рассыпались в стороны.

Вот он склоняется над рыдающей Лилькой…

Проводит по оголенной ноге… и с силой рвет ткань дальше…

Его руки скользят по ее животу, комкая влажную футболку…

Ладони накрывают холмики бурно вздымающейся груди…

Смутно ему начинают нравиться прикосновения к горячему гладкому телу…

Он ощущает, как мучительно-сладко тяжелеет в паху…

Рот наполняется слюной – и он прокусывает девичье запястье, ставя свою метку…

Она кричит – и эти звуки больше не рвут сердце, а возбуждают, заставляя разорвать вторую штанину…

Запах страха, источаемый каждой порой бьющегося на столе тела, восхитительно великолепен…

Девушка кричит, что согласна. Ему непонятно на что, тем более что это и неважно… неинтересно… ненужно…

Сквозь туман слышит слова тетки, что слишком поздно…

Да, поздно, она никуда не денется…

Он запрыгивает на стол, нетерпеливо срывает с себя одежду – и отлетает в стену.

Костя недоуменно встряхнул головой. Непонятное наваждение прошло: похоже, демон оставил его. Все тело ломило от боли, как будто по нему проехал каток.

– Будьте вы прокляты!!!

Он не сразу понял, что надрывный вопль издает девушка.

– Да подавитесь вы моим Даром!

Неясно откуда взявшийся дым проник в легкие, вызвав кашель.

– Чтоб вы все подохли!

Руки Лили горели, сжигая веревки, удерживающие ее на столе. Она напоминала монстра из фильма ужасов – полыхающие красным глаза, ореол огня, окутывающий тело…

– Издохните, твари!

Вскочив на ноги, Макарова взмахнула пылающей рукой – и ливень из огненных капель хлынул на демона, находящегося в теле пса. Ротвейлер успел отскочить. Ощерившись, собака взвилась вверх. Но до горла жертвы не достала. Девушка резким движением развела руки в стороны – и внутренности пса бело-синими вонючими веревками разбросало по всей комнате, зацепив Лисовских.

Демон, потерявший тело, подскочил к Косте, но проникнуть в нового носителя не смог: парень сумел не пустить в себя захватчика.

Инна с визгом бросилась на девушку, метя молотком ей в голову. В темных зрачках пленницы полыхнуло алым. Отмахнувшись как от назойливой мухи, Лиля послала Инну в нокаут, впечатывая тело женщины в старый шкаф. Дряхлая мебель развалилась в секунду. Костя сдавленно вскрикнул, когда дубовые обломки обрушились на его голову и спину. Наверное, он потерял сознание. Очнувшись в клубах дыма, среди огненных лепестков увидел кружащуюся Лилю.

– Гори, гори ясно, чтобы не погасло, – напевала она радостно. – Гори!

Огонь не причинял ей вреда, тогда как ему ощутимо жгло ступню. Пламя, вызванное юной ведьмой, подбиралось к нему уже со всех сторон.

– Лиля, – прохрипел Лисовский, – помоги мне.

Она перестала петь и танцевать. Склонившись, всмотрелась в него и усмехнулась:

– А ты помог мне?

Она уходила, разговаривая с кем-то невидимым, свободная, охваченная тонким коконом из огня. Он же оставался лежать в горящем подвале, не имея возможности пошевелиться.

– Помоги! Умоляю!

Она обернулась на крик. В изодранных брюках, грязной футболке и с безумными глазами, полными торжества. Послав ему издевательский поцелуй, она закрыла за собой дверь.

В ту же секунду пламя, покинутое призвавшей его, обиженно взревело, взлетев под потолок. Огонь с жадностью пожирал деревянные предметы, подбираясь все ближе и ближе к обездвиженному парню. Вначале он не паниковал, хладнокровно пытаясь выбраться из ловушки.

А потом с ним заговорил Хват:

– Я могу помочь тебе, если согласишься стать моим носителем.

Парень ни секунды не размышлял над полученным предложением, понимая, что это будет полное рабство. У двоедушника нет свободы выбора, своей воли и судьбы.