Елизавета Дворецкая - Сокол Ясный

Больше всего народу в Крас-городке собиралось весной и осенью, в перерывах между зимними и летними походами. Дружину, которую в городке и округе называли старшей, возглавлялась самим Красовитом и состояла по большей части из зрелых мужчин, многие из которых давно обзавелись семьями и хозяйством. Младшую дружину водил Радомер: в нее набирали его ровесников, выкупая или даром забирая из бедных окрестных родов, иной раз принимали молоденьких пленников. Эти в городке почти не жили, летом бывая в походах, а зимой проживая в лесу.

– Говорят, батюшка, Радом вернулся! – сказала однажды Унелада отцу. Она только что вернулась из ближней веси, куда ходила чесать лен – не все же дома сидеть. – Вейкины девки говорят, в лесу кого-то из его отроков встречали.

– Чего же домой не идет? – Воевода нахмурился.

– Видать, у матушки, как всегда, пристал. Пока с ней не наговорится, к нам не пожалует. – Унелада с насмешливым осуждением поджала губы. – Видать, такая худая добыча, что нам на глаза показаться стыдно!

– Не побили хоть их? – хмыкнул воевода.

– Не знаю.

– А и побили – мать с того света достанет, – проворчал Красовит.

Он был недоволен, что сын, вернувшись после долгого отсутствия в родные края, не спешил поклониться отцу, а застрял в лесу у матери.

Скрипнула дверь сеней, раздался топот, отворилась вторая дверь, в избу просунулась голова Уклейки – молодой бабы, жены одного из старших кметей.

– Едут! – поспешно крикнула она, будто за спиной что-то горело. – Едут, батюшка-воевода!

– О! – Унелада встрепенулась. – Я же говорила! Предупредил бы хоть, у нас ни баня, ни еды не готова!

Но, несмотря на попытку изобразить строгую хозяйку, она просияла, даже немного покраснела от радости. Унелада всегда скучала по своему веселому брату и жалела, что он проводит дома так мало времени. Хорошо тем, кто живет всем родом на одном месте, человек по сорок сразу кровной родни! А их вся родня была далеко – отцовская в землях смолян, материнская на Угре и Оке – а здесь семья из четырех человек и составляла весь род. Унелада часто жалела, что боги не послали родителям семерых сыновей – женились бы, детушек завели, и тогда Красовитовичи могли бы населить целый городок, как нередко у людей бывает. А тут всего один брат, и того с собаками не сыщешь! «Хоть бы ты женился, что ли! – часто упрекала она Радома. – Вырос лоб здоровый! Мне бы с невесткой вдвоем веселее было, детушки бы пошли, я бы их нянчила».

На ходу призывая челядь и отдавая распоряжения, Унелада кинулась из избы наружу и уже готова была бежать за ворота, чтобы поскорее встретить брата, как посреди площади ее перехватил Коротай, один из отцовских кметей.

– Куда разлетелась? Домой ступай! – Поймав девушку на бегу, Коротай развернул ее обратно лицом к воеводской избе. – Люди едут неведомые, у себя обожди, пока разберемся.

– Неведомые?– Унелада в изумлении подняла брови. – Что за люди? Это не Радом?

– Нет. Посиди в избе покуда. – Коротай легонечко подтолкнул ее в спину.

Унелада огляделась: уже все поняли ошибку, и в городке радостная суматоха быстро сменилась тревожной. Все, кого какие-то дела вызвали за ворота, со всех ног бежали обратно, волоча на веревке коз и торопливо подгоняя коров, щипавших позднюю привядшую траву; женщины скликали детей и заталкивали в избы, а оттуда навстречу бежали, сталкиваясь на пороге с домочадцами, кмети воеводской дружины – одеваясь на ходу, запахивая свиты, опоясываясь, с копьями, сулицами, топорами в руках, с дощатыми щитами на плечевом ремне – в мирное время те пылились обычно в сенях, за ними прятались куры и сохли сношенные поршни.

На пороге воеводской избы показался Красовит – в кольчуге поверх кожаной рубахи, с мечом на ремне, за ним отрок нес шлем восточной работы. Шлемы, кроме воеводы, имели только четверо наиболее знатных и богатых кметей, а мечей в дружине было два: у самого воеводы и у Божани, его ближайшего помощника. Остальные обходились топорами и копьями, но все равно воеводская дружина из трех десятков человек, всегда собранная и готовая к действию, была нешуточной силой в краю, где в каждой веси боеспособные мужчины составляют пятую-шестую часть населения, а от одной веси до другой полдня пути, а то и больше.

– Иди в дом, – тоже велел дочери воевода.

Но, при своей обычной хмурости, он не выглядел встревоженным. Дымы пожаров над лесом не висели, беженцы в Крас-городок не прибегали с жалобами на неведомого злыдня, поэтому прибытие чужой дружины его скорее удивило, чем напугало.

– Кто это может быть, батюшка?

– Свататься к тебе едут! – пошутил Красовит и втолкнул дочь в избу. – Сиди, а то ослепнут гости от твоей красы.

– А может, и правда свататься! – с шутливой важностью заявила Унелада челядинке, Еленице, когда дверь за ней захлопнулась, отрезав дневной свет и шум суеты.

– Да ты ж просватана! – напомнила Еленица, девица на пару лет ее старше, с тонкой, зато длинной косой цвета светлого меда и веснушками по всему лицу, отчего оно казалось скорее рыжим, чем белым. Давно оставшись без матери, она растила целую ораву братьев и сестер, потому ее саму отец замуж все не отдавал. – Или позабыла?

– Стало быть, жених за мной прислал.

– Может, и прислал. Самое время: и ты в пору вошла, и Макошины дни почти что на дворе. А уж все думаю: где жених-то наш запропал, что не едет никак?

Ворота городка тем временем закрыли, воевода с дружиной поднялся на забороло – помост, идущий на бревенчатых подпорах с внутренней стороны тына. Чужая дружина была невелика: десятка два кметей, из них некоторые верхом. Облик одного из всадников показался Красовиту знакомым: мужчина в годах, в красной шапке, отороченной куницей и покрытой красным шелком, в ярком синем плаще, тоже шелковом, блестящем на солнце. Экая красота! Этот уж точно не на войну собрался – в таком-то наряде.

– А это не дешнянский ли князь? – в изумлении промолвил рядом Божаня, тоже в это время узнав гостя. – Гляди, воевода.

– Точно, он! – Красовит в изумлении стянул шлем с подшлемником и по привычке запустил руку в густые темные волосы, которые дочь каждое утро тщательно расчесывала резным гребешком и укладывала, а он быстро портил всю ее работу. – Этот-то леший что здесь забыл?

Не сказать, чтобы воевода Красовит любил гостей, особенно незваных.

Снаружи было видно, что забороло полно вооруженных людей, и отряд остановился за перестрел до ворот. Вперед выдвинулись трое: зрелый мужчина верхом и пара пеших отроков. Приблизившись к воротам, мужчина с достоинством кивнул в знак приветствия.

– Боги в дом! – крикнул он, подняв голову. – Дома ли хозяин, воевода Красовит, Секачев сын?

– Вот он я! – отозвался Красовит. – А вы чьи и откуда припожаловали к нам?