Дарья Кошевая - Хорошие девочки предпочитают плохих мальчиков

– Кто пил из моей бутылки? – продолжал голос. Я не удержалась и ответила:

– Ну, я! Я! Скинь теперь меня с обрыва!

– Хорошо, Саша! Ты сама напросилась! – Люс зарычал и подхватил меня на руки, а в следующую секунду мы уже летели по небу. Я визжала и брыкалась, пока он не закрыл мне рот поцелуем.

– Стоило только отлучиться на пару минут! – притворно сетовал он, кружа меня над долиной. – Тебе не стыдно?

– Стыдно! – клялась я и смеялась.

– Ну, тогда проси прощение, наглая девчонка!

И я просила. Так мы развлекались довольно долго, пока я, наконец, не потребовала вернуть меня на твердую поверхность.

– Как скажете, ваша наглость, – отозвался Люс.

Я снова устроилась в кресле, но на этот раз возражений не последовало.

– А где ты был вчера? – спросила я, как будто невзначай.

– Я уезжал по делам, – ответил он спокойно. – Вернулся только сегодня с утра. А что, ты успела соскучиться?

– Да нет, столько было дел…

– Например, поиздеваться над моей сестрой? Аретта мне все рассказала!

– Поиздеваться? Да она меня едва не убила!

– Ты преувеличиваешь, – не согласился Люс. – Никто не собирался тебя убивать!

– Что ж, видимо ты знаешь не все…

Он заткнул мне рот поцелуем. Видимо разговор по душам закончился, так и не начавшись…

– Хочешь посмотреть мою комнату?

Я засмеялась и он расценил это как согласие.

– Только захвати мартини.

– Разумеется, моя радость. Я для тебя его и припас.

Комната многое говорит о человеке. Мне всегда казалось, что комната – это материальное воплощение души ее хозяина.

– Как давно ты здесь живешь?

– Лет двадцать.

Помещение было просторным, гораздо просторнее, чем у меня. Черные шелковые занавески трепал ветер.

– Повезло, у тебя есть окно!

Люс рассмеялся. Я полностью распахнула ставни и взглянула вниз. Как и ожидала, отсюда отрывался чудесный вид на скалы.

– Здорово!

Стены комнаты украшали многочисленные картины в богатых рамах. На каждом полотне была запечатлена девушка. Целая галерея девушек.

– Моя небольшая коллекция, – улыбнулся Блондин. В самом конце мне почудилось знакомое лицо; я подошла ближе. Так это же я!

– Ты что, рисуешь их сам?

Он, показушно смущаясь, пожал плечами.

Обнаженная Саша на картине вполоборота стояла над пропастью. Ну и фантазия!

– Тебе нравится? – уточнил Люс, заглядывая мне в глаза.

– Будто смотрюсь в зеркало!

Я не стала уточнять, что некоторые детали он слегка преувеличил. А впрочем, так даже красивее.

Люс обнял меня и прижал к себе, целуя в затылок. Взгляд упал на полотно, не похожее на другие. Оно и висело как будто отдельно, высоко под потолком. На портрете была не девушка – женщина с ласковым взглядом, но строгими чертами лица. Гладкие черные волосы покрывал прозрачный зеленый шарф, расшитый золотыми узорами по краю. На заднем фоне виднелся толи дворец, толи храм из серебристо-серого камня, где на белых ступенях сидели рыжие кошки. Я невольно вспомнила зверюшку, которую по доброте душевной подобрала моя сестра – морды прямо точь-в-точь как у Морковки.

– Кто это?

Парень проследил за моим взглядом.

– Это Королева. Моя мама написала ее портрет, когда я был совсем маленьким. Помню, как мешал ей, пачкая неподходящей краской палитру. Эта картина – все, что у меня осталось из ее вещей. Остальные забрала Аретта по праву старшей сестры.

Не знаю, стоило ли мне спрашивать, ведь по дрогнувшему голосу я и так поняла ответ, но все равно спросила:

– Что случилось с твоими родителями?

– Их убили. Если бы нас не спрятали, мы бы тоже погибли. Скорее всего надо было не привлекать к себе внимания и жить, как обычные люди. Но моя сестренка… – он тепло усмехнулся, – знаешь, ей быстро надоело быть загнанным зверьком. Характером Аретта пошла в отца, он был таким же властным человеком. Так вот, сестра нашла эти пещеры и привела нас сюда. Она основала эту школу. Она придумала правила и живет по ним всю жизнь.

Я молча смотрела на портрет. Странно, но я не знала ни единой королевы, которая была бы похожа на женщину с этой картины.

Люс скинул налет печали и пощекотал меня под подбородком, как кошку:

– Так что ты там говорила? Я гениальный художник?

– Ты куда? – спросил он утром, ловя меня за бедро. Перед этим я пыталась незаметно вылезти из кровати.

– Думала сходить позавтракать. Извини, я не хотела тебя будить.

Люс откинул одеяло и сел на постели, потирая заспанные глаза.

– Не уходи. Попрошу принести нам завтрак сюда.

Я не успела ничего ответить, парень начертил в воздухе знаки и щелкнул пальцами.

– И все?

– Ну да. Я передал девушкам на кухне свою просьбу.

«Девушкам на кухне». Я тоже могла бы быть «девушкой на кухне», прислугой.

Я едва успела накинуть халат, дверь открылась и вошла Марина с подносом. Ее лицо было необычайно бледно, губы сложились в одну тонкую скорбную линию. Красные глаза свидетельствовали о том, что их хозяйка недавно плакала. Я почувствовала укол совести. Впрочем, это был не очень сильный укол. Девушка поставила поднос на маленький прикроватный столик. Ее пальцы дрожали.

– Спасибо, – на лице Люса не дрогнул ни один мускул. Похоже, ему было все равно, либо он так хорошо умел скрывать свои эмоции. Марина принялась накладывать в чашки рафинад, но Блондин нетерпеливо махнул ей рукой, мол, не надо, я сам. Девушка развернулась и исчезла в дверном проеме, плотно прикрыв за собой дверь. Я не знаю, какие отношения связывали Люса и Марину, но одно я вижу точно – парень умеет быть жестоким. Возможно, он когда-нибудь поступит так и со мной. Я представила себя на месте Марины, как он будет холодно смотреть на меня и нетерпеливо махать рукой. «Тогда я его просто убью», – подумалось мне. – «Со мной такие штуки не проходят».

– О чем задумалась?

– О том, что убью тебя, если ты заставишь меня приносить тебе завтрак в постель, когда будешь здесь с другой.

Он взял меня пальцами под подбородком и повернул лицо к своему.

– Это равносильно признанию в любви.

Я попыталась отвернуться, но он не дал.

– Да пошел ты.

– Тсс, милая. Надежность – не мое второе имя, но я буду для тебя надежным парнем. Обещаю. А я никогда не нарушаю обещаний.

На обед я все-таки улизнула, хотя Люс предлагал поесть вместе в его комнате или на веранде. Мне не хотелось ему надоедать, к тому же потом он собирался заняться какими-то делами. А может я просто боялась, что рядом с ним растекусь, как лужица растаявшего шоколада. Он странно действовал на меня. Если сравнивать с ежиком, то Люс вытаскивал мои колючки по одной, а то и несколько сразу, оставляя только беззащитное розовое тельце. Разве я могла ему доверять, оставаясь такой розовой и слабой, что хватит единственного удара и меня раздавит?..