Татьяна Корсакова - Девушка с серебряной кровью

За гарнитуром для Мари пошли втроем, снова долго стучались в массивную дверь, долго ждали, пока хозяин рассмотрит покупателей через узкую дверную щель и впустит в квартиру, которая стала, кажется, еще более пыльной и захламленной.

Изумрудный гарнитур ожидал на столе в гостиной. Был он искусен и весьма изящен, но каким-то особым чутьем Федор знал – на него Соломон Яковлевич Крови полоза пожалел. Талантливая поделка – так бы он выразился сам, если бы не боялся отпугнуть богатого клиента. Всего лишь бездушная талантливая поделка. Но Злотникову гарнитур понравился. Привыкший иметь дело с необработанными самоцветами, он, кажется, был поражен тем, во что они могут превратиться в умелых руках. И Мари Кутасовой изумруды непременно понравятся. Федор и это знал наверняка. А вот в том, что эта рафинированная красота понравилась бы Айви, он сомневался.

Соломон Яковлевич поманил гостя за собой в то время, когда Злотников с Августом рассматривали гарнитур. В мастерской, помимо скудного зимнего солнца освещенной еще и настольной лампой, ювелир протянул Федору черный бархатный футляр. Федору стоило только взглянуть на медальон, чтобы понять, что это именно то украшение, которое подойдет Айви больше всего. Подойдет и придется по сердцу.

– Он прекрасен, Соломон Яковлевич, – сказал Федор, осторожно перекладывая медальон себе на ладонь. – И вы не пожалели на него полозовой крови.

– Потому он и прекрасен, что не пожалел, – усмехнулся ювелир. – Вы не поверите, но с этой милой безделицей я возился дольше, чем с изумрудным гарнитуром. Совершенство требует к себе особенного отношения, но оно того стоит.

– Спасибо! – поблагодарил Федор с душой.

– Надеюсь, теперь мы в расчете, но если вы, юноша, вдруг решитесь расстаться со своим браслетом, вы знаете, где меня найти.

Удачное завершение ювелирной авантюры отмечали в уже полюбившейся им ресторации. Угощал Злотников, впрочем, как и всегда. Федор пытался заплатить, но старатель не позволил.

– Не обижай меня, Федя, – сказал он очень серьезно, и в черных глазах его на мгновение выкристаллизовался лед, как на Стражевом озере. Он и сам был как то озеро, человек с двойным дном. Его душа обнажалась лишь в редкие часы отлива, да и то далеко не полностью. По большей части все скрывали темные воды слов. Говорить Сергей был мастер. И если раньше Августу, взявшему на себя роль добровольного ментора, довольно часто приходилось его поправлять, то с каждым днем Злотников делал все меньше и меньше ошибок, освоил основные правила этикета и приступил к изучению тонкостей. Его старание и прилежание восхищали Берга. Никогда еще у него не было такого примерного и способного ученика.

– Как думаете, ей понравится, Август Адамович? – Сергей, в который уже раз, открыл футляр с гарнитуром.

– Покажите мне такую женщину, которой не понравились бы изумруды. – Август с упоением хрустел соленым огурчиком, которым закусывал только что выпитую рюмку водки. – Упакуй как полагается, приложи цветы и записку. Впрочем, где ты найдешь цветы посреди зимы?

– Найду, – сказал Злотников уверенно, и у Федора не возникло сомнений – найдет. – А что написать в записке?

– Напиши какую-нибудь милую девичьему сердцу чепуху, что ваша встреча разбередила твою душу, что с того памятного дня ты совершенно потерял покой, что если она откажется принять твой подарок, то сделает тебя самым несчастным человеком на земле. Да ты не переживай, Сергей Демидович, она не откажется. Надо лишь подгадать время, когда Саввы Сидоровича не будет дома. Не нужно ему пока знать… – Август задумчиво почесал кончик носа. – Твоя задача – покорять сердце Мари, а с папенькой своим она и сама разберется. Характер у этой барышни, доложу я вам… – Он искоса глянул на Злотникова и прикусил язык. – Решительный характер, – закончил дипломатично.

Но Злотников его уже не слушал, он смотрел на Федора.

– Теперь покажи ты, – сказал с усмешкой.

– Что показать?

– То, что ты купил у этого еврея. И не говори, что ничего не покупал, по твоему лицу все видно.

– Купил? – Август перестал жевать, посмотрел на Федора с интересом и тут же потребовал: – Показывай!

Ласточка дремала на ложе из черного бархата. Простая серебряная ласточка. Но в простоте этой была магия, не позволяющая отвести взгляд от острых крыльев и филигранно сделанных перышек. Любому, даже не искушенному в ювелирном деле человеку, сразу становилось понятно, что это не просто ласточка, а настоящее произведение искусства. Одно неловкое движение – и она выпорхнет из футляра, улетит, только ее и видели. И Сергей Злотников тоже это понял, почувствовал настоящее чудо за внешней простотой.

– Продай мне, – сказал коротко. Не попросил, а почти приказал.

– Нет. – Федор закрыл футляр. – Не могу.

– Тогда давай меняться. Изумруды в обмен на эту твою побрякушку.

– Нет. Это подарок. Особенный подарок для особенной женщины.

– Она должна быть очень особенной, если ради нее ты готов отказаться от такого предложения. – В голосе Злотникова слышалась досада. – Кто она?

Федор не ответил. Ему не нравился этот разговор, превратившийся вдруг в допрос. И где-то глубоко в душе медленно закипала непонятная злость. Во что бы она выплеснулась, если бы не браслет?

– Зачем такая красота деревенской девке? Подари ей обычные бусы и тащи на сеновал…

Федор понял, во что бы все вылилось, в тот самый момент, когда без малейшего усилия свернул баранкой железную ложку. Точно так же, баранкой, он мог свернуть сейчас Сергея Злотникова, если бы тот не замолчал. Но старатель замолчал, вероятно, увидел тень ярости на дне Федоровых зрачков или почуял своим по-звериному острым чутьем просыпающуюся внутри Федора силу.

– Спокойно. Я пошутил, – сказал и в жесте примирения вскинул вверх руки. – Не ярись, Федя. Забирай свою побрякушку. Не нужна она мне.

Федор знал, что нужна, сила внутри него тоже обладала чутьем. И чутье это подсказывало: от Сергея Злотникова, такого веселого, такого хлебосольного и славного, лучше держаться как можно дальше.

Так он и поступил, до самой весны, до возвращения в Чернокаменск избегал встреч со Злотниковым. Даже поводов для отказа не искал, просто сказал Августу, что с него довольно. И Август не стал настаивать. Наверное, тоже почувствовал то темное облако, которое накрыло их тем памятным вечером. Сам Август дружбу со Злотниковым не прекратил. Теперь Федор видел причину и корни этой дружбы. Бесплатная выпивка, деньги в долг… Савва Сидорович совершил страшную ошибку, когда забрал Берга с собой в Пермь. Если вдали от Чернокаменска Федор тосковал, то Август и вовсе загнивал. Все чаще его видели пьяным, все реже за чертежами и набросками. Не будь Кутасов так озабочен произошедшими с Мари переменами, он бы почуял неладное раньше и отослал бы Августа обратно в усадьбу, но проблемы дочери занимали его куда сильнее проблем протеже. А у Мари и в самом деле были проблемы, она влюбилась не в того человека…