Татьяна Корсакова - Девушка с серебряной кровью

– С острова ни ногой! – велел он, не глядя на Федора.

– А вы куда? – Федор чувствовал себя провинившимся мальчишкой, проблемы которого вынуждены решать взрослые люди, но не спросить не мог.

– К Кутасову, – коротко ответил Аким Петрович и, вместо посоха опираясь на изящную трость, пошагал по тропе, ведущей к берегу.

Его не было долго, до самого вечера. Федор с Евдокией и Айви уже не на шутку разволновались, когда на серебряном зеркале озера наконец увидели лодку. Аким Петрович вернулся не один, а с Августом. Берг был бледен и взъерошен, словно пережил небольшую бурю. А может, так оно и было на самом деле. Он обнял бросившуюся к нему Айви, пожал Федору руку, а на Евдокию даже не посмотрел.

– Проголодались мы, – сказал Аким Петрович устало. – Накрывайте на стол, за ужином поговорим.

За ужином разговор долго не клеился, пока Евдокия наконец не выдержала и не сказала сердито:

– Ну что там?

– Все. – Аким Петрович пожал плечами, отложил вилку. – Поговорили мы с Саввой Сидоровичем.

– О чем поговорили?

– О том, о чем Августу Адамовичу давно с ним следовало поговорить. – Старик бросил чуть укоризненный взгляд на Берга, и тот виновато втянул голову в плечи. – О связи Мари со Злотниковым.

– Поверил? – спросила Евдокия, подкладывая сначала ему, а потом несчастному Августу запеченного мяса.

– Не сразу. – Старик благодарно кивнул, а архитектор сделал вид, будто не заметил заботы. – И версию твою сначала даже отказался проверять, но я умею быть настойчивым. Сходили мы с ним на конюшню, расспросили мальчонку, который при лошадях, не помнит ли он, кто в тот злополучный день запрягал экипаж Мари. Оказалось, что мальчонка все прекрасно помнит, потому что запрягал сам.

– Сам? Митяй? – Федор вопросительно посмотрел на Августа, тот в ответ поморщился, как от зубной боли и даже челюсть потер.

– И уже запряг, – продолжил Аким Петрович, – когда на конюшню заглянул Захар Степанишин, один из конюхов, мальчишку прогнал да еще и отругал ни за что ни про что. Мальчишка, этот ваш Митяй, на Степанишина обиделся и далеко не ушел, затаился в соседнем стойле и видел, что конюх лошадей перепрягать не стал, но отчего-то долго возился с подпругой.

– Степанишина этого допросили, – подал голос молчавший все это время Август. – Долго, шельмец, молчал, но Савва Сидорович и не с такими строптивцами умеет управляться. Ему заплатили. Шип в упряжи. Пока лошади идут легким ходом, испытывают лишь определенные неудобства, но, когда скорость увеличивается, шип впивается в кожу.

– А там участок дороги был как раз в гору. Кучер поддал, лошадям стало больно, и, как результат, они понесли в нужное время и в нужном месте, – закончил Аким Петрович и тут же добавил: – Думаю, вам не нужно объяснять, кто заплатил конюху за такое злодеяние. Вот вам и чудесное спасение, которое, пойди что-то не так, запросто могло оказаться убийством.

– Кутасов вам поверил? – спросил Федор.

– После таких доказательств ничего другого ему не оставалось, – усмехнулся Аким Петрович. – А вот Мари не поверила ни единому слову. Задурил голову девчонке негодяй.

– Она сказала, что все это оговор, – снова заговорил Август. – Назвала меня лицемером и предателем, а уж какими словами наградила родного отца, в приличном обществе и не выговоришь. – Он вздохнул, а потом виновато взглянул на безмолвствующую Евдокию: – Я во всем виноват, своими собственными руками вымостил негодяю дорогу к сердцу бедной девочки.

– Это не ты виноват, Август Адамович, – утешил его Аким Петрович, – это Злотников виноват. И за свои прегрешения он теперь ответит. Пришло время.

Евдокия согласно кивнула, во взгляде ее было мрачное удовлетворение.

– Его арестуют, – закончил Август. – Против Саввы Сидоровича он никто, пришел конец его вольнице. – Берг снова посмотрел на Евдокию, на сей раз вопросительно, и она в ответ едва заметно кивнула, наверное, простила какие-то только им двоим ведомые прегрешения. И это было хорошо, Федору не нравилось, когда его близкие ссорились, а люди, собравшиеся за столом, давно уже стали для него родными.

– Переночуете на острове, – сказал Аким Петрович после ужина, – а утром решим, как жить дальше.

Утро началось с дурных вестей. На рассвете на Стражевой Камень приплыл человек с письмом от Кутасова. Аким Петрович прочел послание и нахмурился. Одного взгляда на него хватило, чтобы понять – случилось что-то недоброе.

– Скажи Савве Сидоровичу, что я приеду после полудня. – Старик отпустил посыльного и только потом пояснил: – Злотников сбежал.

За их спинами что-то громыхнуло: впервые в жизни Евдокия не управилась с посудой, разбила глиняный горшок. Лицо ее окаменело, а губы побелели. Август шагнул было к ней, но напоролся на невидящий взгляд и остановился.

– Не нашли ни его, ни его банду, – продолжил Аким Петрович. – Видно, что уходили в спешке.

– Его кто-то предупредил, – произнесла Евдокия осипшим голосом. – Раз уходили в спешке, значит, предупредили.

– Мари? – предположил Федор, обнимая Айви за плечи.

– Исключено, – покачал головой Аким Петрович. – Кутасов ее вчера запер и охрану приставил от греха подальше, чтобы она в своей любовной горячке не наделала глупостей. Это не Мари.

– Может, конюх? – спросил Август.

– Конюха сразу же под замок посадили. Август Адамович, ты же Кутасова не хуже меня знаешь, он такие дела на самотек не пускает. Особенно когда речь идет о Мари. Ладно, не то сейчас важно. Злотников сбежал, его сейчас в лесу ищи-свищи.

– Значит, в город соваться побоится, – сказала Евдокия, сметая черепки. – Летом они могут и в лесу отсидеться, а зимой что?

– В Чернокаменск он теперь не сунется ни летом, ни зимой, – покачал головой Аким Петрович. – Здесь у Кутасова везде свои люди, сразу донесут. Я тоже кое с кем поговорю, пусть ищут его по старым приискам. Хотя, думаю, Злотников не дурак, если решил схорониться, то схоронится так, что никто не найдет. Сюда он больше не вернется. Урал большой, деньги у него есть. А богатую невесту и в другом городе сыскать можно.

– Жаль, – покачала головой Евдокия и жестко добавила: – Я надеялась его повешенным увидеть. Где же справедливость, Аким Петрович? Почему мой Степочка в сырой земле, а этому гаду все с рук сходит?

– Все будет, Евдокия. – Аким Петрович устало потер глаза. – Судьба его и на дне озера найдет.

– Вопрос только когда, – бросила она и вышла из дома, сердито хлопнув дверью.

– Тяжело ей, – заметил Аким Петрович. Смотрел он при этом исключительно на Августа. – Столько эту боль в сердце носить.

Август кивнул, вышел вслед за Евдокией. В комнате остались только они втроем.

– Повенчаетесь раньше, чем планировали, – снова заговорил Аким Петрович. – Вот Пасху отпразднуем и сразу же поженим вас. С батюшкой я уже поговорил.