Марианна Грин - Манхатанская ведьма

«Да-а, профессор оказался с характером, – думал я, направляясь домой. – Или страдает тяжелой болезнью с нервными припадками». Я не сомневался, что он попытался бы меня убить, как и обещал. Если бы только достал до меня.

Придя домой, я первым делом опрокинул стаканчик виски, чтобы успокоиться. Генри был у себя наверху. Мне хотелось сперва самому во всем разобраться, прежде чем рассказывать другу, и я не стал его звать.

Несомненно, поведение Бэтнуара было странным, мягко говоря. Я не мог понять, чем я вызвал такую реакцию с его стороны. Допустим, я разговаривал с ним не очень вежливо, наговорил дерзостей… Пожалуй, если бы мне кто-нибудь сказал, что я лжец, ему бы это так даром не прошло. Я бы тоже рассердился. Но чтобы так… Было в этом что-то совершенно ненормальное. Он же как-никак профессор, а не мясник или лесоруб.

Продолжая раздумывать о его странностях, я открыл бутылочку коньяка и устроился на диване. Думаю, Генри на меня не обидится. Меня удивляло то, что Бэтнуар всегда относился ко мне дружелюбно, а тут вдруг стал злиться после первой моей фразы… А может, еще раньше. Как только я зашел. Но почему? Я, конечно, не постучался. Это действительно совсем не соответствует правилам хорошего тона, тем более, что профессор занимался туалетом, обрабатывал рану… Стоп. Кажется, ему не понравилось именно то, что я это увидел. Почему? Я доктор, я бы мог ему помочь… И что это за несчастный случай на охоте? Кто-то из горожан ранил его в лесу, приняв за лося или кабана, так что ли? Получается, так. Самому себе повредить левое плечо до крови невозможно. Он рассердился на меня также от того, что я обвинил его во лжи, сказал, что он наговаривает на Мириам. Однако, он этого и не отрицал. Или не посчитал нужным оправдываться предо мной. Но зачем ему понадобилось говорить Линде такой вздор?!

За окном уже смеркалось. Коньяк закончилось неожиданно быстро. Я нашел в баре вторую бутылку и снова лег. Гостиную заполнили серые тени. Они нагоняли уныние, мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь пришел и зажег камин. Самому было лень вставать. Постепенно ясность мысли стала пропадать. Я не заметил, как увлекся и, кажется, выпил лишнего. Потом задремал. И вот, из такого блаженного состояния, когда все тревоги остаются где-то далеко, меня вырвал голос Генри, который наконец-то появился в гостиной. Я с трудом вернулся из заоблачных далей в этот несовершенный мир. Причем вернулся довольно неудачно, у меня так заболела голова, словно кто-то недавно ударил меня по затылку.

– Роберт, что с тобой? – спросил друг.

– Меня побили, – печально ответил я.

– Что?!

– Да, представь себе. Этот старый черт Бэтнуар. Хотя нет… Бэтнуара побил я… Или я не успел его побить?

– Роберт, в чем дело? Где ты так нализался, старина? Я тоже немного выпил на поминках бедняги Джо, но где был ты? Куда ты исчез после похорон?

– Похороны… Бр-р, какой ужас… А я пошел бить этого мерзавца… А он побил меня. Побил и хотел задушить… А зубы у него какие! Длинные – вот как от меня и до камина, вот какие! Придурок, хоть бы спилил…

– Ладно, Роберт, иди спать. Вижу, от тебя сегодня ничего не добьешься, – и Генри повел меня наверх.

Наутро голова болела еще сильнее. Вообще-то до такого состояния я напиваюсь очень редко, без повода – никогда. Прямо не знаю, зачем я это сделал. Я ходил по комнате и страдал. Самочувствие было прескверное. До того мне было отвратительно, что я поклялся себе не пить коньяка лет пять. Генри звал меня завтракать, но напоминания о еде лишь усиливали мои страдания.

Я отлеживался полдня и выполз из своей комнаты совершенно зеленый, («страшный, как жаба в кадке с молоком», по выражению Лори) уже к обеду.

– Ну что, пьяница, живой? – с иронией спросил Генри. Он сидел за столом в гостиной, просматривая почту.

Я придвинул к себе овощной салат и вяло принялся жевать.

– Как тебя угораздило, а? Или тебе еще говорить тяжело? – не унимался Генри.

– Сам не знаю, что на меня нашло.

Убедившись, что от салата мне хуже не стало, я чуть повеселел. Постепенно жизнь возвращалась ко мне. Можно было надеяться на то, что завтра я вновь стану нормальным человеком.

Вечером Генри вытащил меня прогуляться перед сном, за что я был ему очень благодарен. Свежий воздух окончательно меня взбодрил. Солнце уже почти скрылось за горизонтом. На западе догорали облака, освещенные его последними лучами, а небо над ними наполнялось чистой бирюзой. На городок опускалась тихая грусть. Все дневные работы были закончены, пастухи уже успели загнать в сараи овец. Мы вышли на улицу, в конце которой стоял дом Ричарда Бэтнуара.

– Может, заглянем в гости к профессору? – ехидно спросил Генри.

– Ой, ни в коем случае, – я скривился при мысли о вчерашнем.

– Ну, хватит тянуть, старина, рассказывай, – потребовал он.

И я стал подробно излагать ему суть нашей стычки, а заодно и свои предположения. К счастью, алкоголь на память не повлиял.

– Так, давай рассуждать логически, – выслушав все, произнес мой друг. – Если дело было так, как ты говоришь, получается, что ты чем-то мешаешь Бэтнуару. Где-то ты ему «перешел дорогу». Тут существует два варианта: или ты что-то такое сделал вчера, или заслужил чем-то его неприязнь еще раньше.

– Но чем?

– Не знаю… Причем в первом варианте я имею в виду не то, что ты вломился в дом или непочтительно разговаривал. Если он угрожал тебе и так разъярился, здесь кроется что-то другое… Ты случайно узнал, что кто-то ранил его. На охоте или нет – это еще неизвестно. Он вполне мог сказать тебе неправду.

– Ну, если рана огнестрельная, то вероятнее всего, что он получил ее именно во время охоты, – произнес я. – Просто так, в драке из ружья в человека не палят.

– Ты уверен, что у него огнестрельная рана?

– Нет, но мне почему-то сразу так показалось, – я почесал затылок, пытаясь понять, что именно навлекло меня на эту мысль, но понять не удалось.

– Мда, неплохо бы это выяснить, – пробормотал Генри. – Если кто-то случайно в него попал, то зачем это скрывать? Пожалуй, я могу под каким-нибудь предлогом сходить к нему и, пользуясь положением (я ведь лечу всех в Манхатане), попросить посмотреть рану.

Дня через три мы с Лори провожали Генри к Бэтнуару, как провожают лазутчика в стан врага. Я советовал ему взять с собой револьвер – от сумасшедших всего можно ожидать. Но Генри храбро отказался. Повод для визита мы нашли вполне удачный, не вызывающий подозрений: профессор как-то одолжил у нас два медицинских журнала, но, по-видимому, уже об этом забыл. Я хотел пойти вместе с Генри и подождать его там возле дома, чтобы в случае чего придти ему на помощь. Однако Генри был убежден, что справится без меня. Все же мы условились, что если он не вернется до девяти часов вечера, я соберу мужчин-соседей, и мы пойдем его спасать.