Элспет Купер - Дикая охота. Посланник магов

– Наше наследие переходит по женской линии. Моя дочь в любом случае не будет изгнана из Белого Дома. – Отец вздрогнул от ее зазвеневшего голоса, и Танит смягчила тон. – Не волнуйся. Когда придет время, я прослежу, чтобы астоланское семя принесло плоды на земле Астолана.

«И это должно произойти как можно скорее, дочь моя. Мы должны подумать о следующем поколении, пока есть еще шанс собрать урожай».

– Я помню о своем долге, – заверила его Танит. – Скоро я вернусь, обещаю. А сейчас мне нужно поспать, папа. Я должна отдохнуть перед тем, как снова начну исцелять его. Щит, который я установила в его сознании, вскоре придется обновлять. Он уже вспоминает события, которые должны были храниться за щитом до тех пор, пока он не окрепнет достаточно, чтобы воспринять их.

«Я понимаю. И до тех пор, пока не увижу тебя собственными глазами, желаю тебе удачи».

– И я тебе, папа. Я соскучилась.

Размытое лицо улыбнулось и исчезло, остался только дым. Корень ярры догорел, съежился и почернел. Танит закрыла глаза и глубоко вдохнула его глинистый запах, так глубоко, насколько позволяли легкие. Медитации не будет. Душа до сих пор металась и болела, но отрезать еще кусочек корня Танит не осмелилась. Иначе поутру она будет сонной и медлительной, а перед работой с разумом Гэра подобное непозволительно. Ставки слишком высоки, выше, чем кажется даже Альдерану.

Гэр знал, что ему снова снился сон, хотя, проснувшись, не мог его вспомнить. Осталось лишь неясное чувство надвигающейся огромной беды, от которого тускнели даже лучи весеннего солнца, косо падающие на его кровать, а чириканье воробьев за окном казалось резким и испуганным. Но в общем и целом он чувствовал себя более здоровым и крепким, чем вчера.

Юноша оттолкнулся руками, садясь на кровати, и раны почти не отозвались болью на это движение. Вдохновленный успехом, Гэр поставил ноги на пол и осторожно поднялся. Но тут же потерял равновесие и вынужден был сесть. Только со второй попытки, держась одной рукой за столбик кровати, а другой за прикроватную тумбочку, он смог стоять достаточно устойчиво.

Шрам на шее по-прежнему был воспаленным и слишком чувствительным, но на руках и бедрах раны поблекли и превратились в тонкие линии. Гомон, долетавший через окно, заставил Гэра оглянуться в поисках одежды. Его вещей в поле зрения не оказалось, зато в шкафу висел простой холщовый халат. Гэр завязывал пояс, когда услышал скрип двери и оглянулся на звук.

В дверях стояла Танит с подносом, накрытым чистой салфеткой.

– Не ожидала увидеть тебя на ногах, – сказала она, ставя поднос на тумбочку.

– И была почти права. Я не сразу вспомнил, как ими пользоваться. – Гэр осторожно дошагал до постели и сел.

Танит наклонила его голову к свету и осторожно оглядела и ощупала шрам на шее.

– Заживает хорошо.

– А выглядит плохо?

– Не так уж плохо. Шрам останется навсегда, но будет не слишком заметен. Как только ты избавишься от этого, – она провела пальцем по его щетине, – ты перестанешь его замечать.

Гэр поскреб подбородок.

– Не могу дождаться. Чешется.

– Я принесу тебе бритву, но позже. А пока что позавтракай. Тебе нужны силы. – Танит открыла дверь, чтобы выйти.

– Танит… – Гэр помолчал. – Прости за вчерашнюю ночь. За то, что мог показаться неблагодарным. Я даже не знаю, как отплатить тебе за все.

– Не извиняйся. Ты ничего плохого не сделал.

– Пусть так, но мне стало легче, когда я это сказал. Спасибо.

Целительница улыбнулась. Ее рыжеватые глаза засияли, как речные камешки на солнце.

– Пожалуйста, – сказала она, слегка поклонившись, а затем тихо притворила за собой дверь.

После завтрака Танит, как и обещала, принесла Гэру чистую одежду и бритвенный прибор. Убедившись для начала, что руки у него дрожат не сильно и Гэр ненароком не раскроит себе горло, она оставила его умываться в одиночестве.

Гэр медленно оделся. Он чувствовал себя уже лучше, а завтрак придал ему сил, но ноги все еще не обрели прежней устойчивости, и это ему не нравилось. Одежда, которую принесла Танит, подходила ему по размеру, но принадлежала кому-то другому. Туника и штаны были из темно-зеленой шерсти, простая рубаха оказалась тоньше и мягче тех, что он надевал только на праздник, по воротнику и манжетам вилась серебряная вышивка. Даже нижнее белье было новым. И лишь сапоги принадлежали ему, только кто-то вычистил и натер их до блеска.

Сбрить щетину под носом оказалось сложной задачей, и Гэр не сразу заметил, что за ним кто-то наблюдает. Сначала он подумал, что это Танит или другой целитель проскользнул в комнату, но, обернувшись через плечо, никого не увидел. Странно. Пожав плечами, Гэр продолжил бриться, но ощущение чужого присутствия не исчезало. Оно мешало, чесалось где-то в глубине мозга, трогало щеку, сползало на челюсть, становилось все настойчивее с каждой секундой.

Снаружи возмущенно завопили воробьи, маленькие тени метнулись от окна. И в саду стало тихо. Гэр взглянул поверх зеркала. За окном на дереве сидела пустельга, не сводившая с него пронзительных золотых глаз.

Кик-кик-кик-кик! Раскрыв клюв, она кивала головой при каждом крике. Кик-кик-кик! И вдруг исчезла смазанным пятном разноцветных перьев.

Гэр вымыл бритву, ополоснул и вытер лицо. Натягивая рубашку через голову, он услышал, как кто-то скребется в оконное стекло. И, обернувшись, увидел на подоконнике ту же пустельгу.

Кик-кик-кик!

Заправив рубашку в штаны, Гэр потянулся к защелке. И как только окно приоткрылось, пустельга рванулась в комнату и села на кровать. Вдруг очертания птицы расплылись и на ее месте оказалась коротко стриженная женщина с кожей цвета корицы, одетая в застиранные бриджи и рубашку. Глаза, синие, как море, буквально светились от нетерпения и злости.

– Ты оглох или просто игнорируешь меня? – требовательно спросила она. – Я целый час тебя зову!

– Я не знал, кто это. – Синичка, которую упоминал Саарон?

– А кто еще это мог быть, дубина?

Она обняла его и потянула на кровать рядом с собой. Гэр потерял равновесие и наполовину сел, наполовину упал на постель. Женщина обняла его лицо ладонями и крепко поцеловала.

– Они не позволяли мне тебя увидеть, – произнесла она. – Я думала, ты умираешь.

– Судя по тому, что мне сказали, я действительно едва не умер.

Кто она такая? Она знала его, и знала хорошо – святые, этот поцелуй! – но ее имя терялось где-то в грозовых тучах его сознания. И все же он знал ее, Гэр был уверен в этом. Он знал ее лицо, запах ее духов, знал ее тело, прижавшееся к нему. Женщина раздраженно уставилась на него, и тучи рассеялись, воспоминание раскрылось ему навстречу, медленно, но необратимо, как распускающийся бутон. Бутон раскрылся внезапным ударом, и Гэр увидел, как пустельга хватает его за когти и кружит в теплом чистом воздухе.