Дарья Кузнецова - Слово Императора

Кажется, была у оборотней какая-то заморочка, связанная с поцелуями… Может, подобное вообще в их культуре отсутствовало? Тогда могло получиться довольно забавно, потому что мои познания в данной области тоже носили исключительно теоретический характер.

Впрочем, додумать эту мысль я не успела, потому что в следующий момент выдержка мужчине изменила, и я все-таки оказалась вжата его телом в ближайшую стену. И на поцелуй он ответил с жаром, даже придержал ладонью мой затылок, чтобы не пыталась сбежать, так что размышления о культурных различиях очень быстро выветрились из головы.

Да и прочие мысли надолго не задержались, когда Руамар подхватил меня под бедра, приподнимая, а я обвила ногами его талию. Осталось только древнее как сама жизнь желание, и было совершенно не важно, кто мы такие, где мы находимся и насколько хорошо друг друга знаем. Главное, мы подходили друг другу как два соседних осколка чего-то большого и целого – каждым изгибом тела, каждым сиюминутным стремлением, каждым вздохом и стоном, – а остальное просто не имело смысла.

Утро для меня началось… поздно. Часов под рукой не было, но по ощущениям – где-то к полудню. Впрочем, принимая во внимание события вечера и ночи, хорошо, что проснулась при свете дня!

От воспоминаний по телу прокатилась волна жара и рассыпалась на ворох мелких ощущений и отголосков вчерашнего безумия. Приятного безумия, честно говоря. Не знаю, стоило благодарить «кровь Первопредка» или просто самого Руамара, но я никогда не испытывала ничего и близко похожего и не знала, с чем все это можно сравнить.

Потянувшись под одеялом, ощутила легкую ломоту в мышцах и мягкую сыто-ленивую тяжесть во всем теле. Впрочем, эти ощущения тоже были приятными. Разве что вставать категорически не хотелось, но на это свершение меня подвиг пример мужа: его в постели сейчас не было. И я даже сумела вспомнить, когда именно он ушел, потому что перед этим очень приятным образом меня разбудил и… в общем, можно сказать, пожелал доброго утра.

Но совесть совестью, а спешить и собираться по армейской привычке в кратчайшие сроки я сознательно не стала. Сначала некоторое время с удовольствием понежилась в постели, потом, медленно и лениво потягиваясь, встала и неспешно проследовала в ванную комнату, где под контрастным душем окончательно проснулась.

А вот потом начались странности. Потому что собственную одежду на том месте, где я ее оставила, я не нашла. Рассудив, что здесь кто-то успел прибраться, завернулась в полотенце и отправилась в гардеробную.

– Ваше величество, добрый день! – радостно поприветствовала меня Уру, нашедшаяся в гостиной. – А я вот взяла на себя смелость распорядиться насчет завтрака.

– Спасибо, Уру, – очень искренне поблагодарила я, потому что при мысли о еде живот буквально свело от предвкушения. – Сейчас только оденусь, – предупредила, шагнув в гардеробную. Камеристка тенью проследовала за мной со странно-виноватым видом, причина которого, впрочем, открылась очень быстро. – Уру, а где моя одежда? – растерянно уточнила я.

– Простите, ваше величество, но повелитель распорядился убрать.

– Вот же… повелитель, – тяжело вздохнула я, а девушка поспешно начала оправдываться:

– Простите! Не сердитесь, он очень разозлится, если я ослушаюсь, и если вы ослушаетесь, и если…

– Да не тараторь, – поморщилась я.

Мог ведь просто попросить! Ну или высказаться в своей обычной манере, что-нибудь вроде: «Женщина, чтобы я на тебе этих тряпок больше не видел!» Зачем было решать вопрос подобным образом? Ожидал истерики и не хотел тратить время на скандал?

– Не может же он совсем все понимать, правда? – пробормотала себе под нос и вздохнула. – Ладно, и что повелитель велел мне надеть? Или на сей счет распоряжений не поступало?

– Поступало, – видя мою покладистость и отсутствие намерения ругаться из-за одежды, Уру заметно повеселела и представила мне одеяние. Причем на лице девушки в тот момент, когда она взяла в руки нечто насыщенного темно-изумрудного цвета с благородным золотом отделки, отразилось отчетливое благоговение. – Вот, буквально только что принесли.

– Хм. – Я удивленно вскинула брови. То есть того, что здесь уже было, ему показалось мало? – Ладно, давай помогай, я сама с этим чудом враждебной техники не справлюсь. Интересно, к местной одежде он тоже решил приучать меня постепенно?

– Ваше величество? – растерянно уточнила рушка, сноровисто упаковывая меня в одеяние.

– Я имею в виду цвет. Не сразу что-то ослепительно-радужное, а нечто вполне приличное.

– Это цвет повелителя, ваше величество.

– В смысле?

– Темно-зеленый – цвет повелителя, – повторила она. Но, видя мое недоумение, объяснила подробнее: – Черный, синий и зеленый – цвета Руша. Черный – цвет военных, синий – цвет служащих, а зеленый – цвет императорской семьи, причем темный оттенок считается именно цветом повелителя.

– Это-то я знаю, но не думала, что разделение настолько принципиальное. И что будет, если кто-то нацепит зеленое? – озадаченно уточнила я.

А оборотни еще утверждают, что у людей много ненужных глупых традиций и предрассудков!

– Это неприлично, – просто пожала плечами девушка, чем несколько меня успокоила. А то я заподозрила, что подобный поступок у них приравнивается к государственной измене. – А за цвет повелителя могут и наказать, – добавила она, любовно расправляя на мне складки благородной ткани. Материал вполне соответствовал цвету; он был не тонкий и летящий, а более плотный и тяжелый, а сам наряд…

Принципом построения от мужского он отличался мало, а вот результат выглядел совершенно иначе. Единый кусок ткани посредством системы веревочек, продеваемых в незаметные на первый взгляд дырочки, превращался в платье с длинной летящей юбкой. Рукава перематывались шнурками от запястий до локтей, а дальше свободно расходились, почти обнажая плечи. На плечах для разнообразия были не веревочки, а декоративные булавки. Полы одеяния запахивались по принципу халата, образуя глубокий вырез. С эстетической точки зрения, конечно, неплохо, хотя и довольно неприлично на взгляд уроженца Орсы, а вот с практической – юбка путается в ногах, и постоянное ощущение, что при неловком движении какое-нибудь крепление расстегнется.

Было несколько обидно, потому что мужское одеяние на вид гораздо меньше стесняло движения: выреза на груди не было, и внизу была не юбка, а свободные штаны. С другой стороны, несказанно радовало отсутствие корсета; с ним было бы куда труднее смириться, а это платье хотя бы движения не стесняет. Ну и не жарко в нем, тоже плюс.

– И что же значит это распоряжение? – Я кивнула на обсуждаемое одеяние и сунула ноги в предложенные мягкие вышитые тапочки без задников. Тоже верно, не сапоги же натягивать на босу ногу. Конечно, они чудовищно неудобные, в них даже бегать затруднительно, не говоря уже о чем-то более активном; но на этот случай их можно быстро скинуть.