Олеся Шалюкова - Имя твоё - Тьма

— …Представляешь, как будут счастливы наши младшие, узнав, что мы сдохли на пустом месте от усилий кучки зеленых идиотов? — спросил Меф, остановившись на миг, чтобы передохнуть.

Встретив палицы сразу двух гоблинов мощным ударом меча, Лилиар пожал плечами.

— Думаю, они уже сейчас приплясывают в зале престолонаследия, ожидая, когда же фигурки, наконец, рассыплются.

— С ума сошел? Это же не их вина!

— С чего ты взял? — с искренним недоумением отозвался Лил. — Это их рук дело. И ловушка на нас, и пропавшая Андра. И даже тот барьер, что сейчас выплетается вокруг нас, не более чем спланированная младшими операция. Правда, думаю, они, когда ее планировали, не ожидали, что всё пройдет так удачно. И сейчас прыгают от радости, осознавая, что одним ударом поймают сразу двух зайцев.

— Лил!

— Когда ты перестанешь быть таким наивным в отношении отца и братьев? — вздохнул раздраженно Лилиар. — Сколько можно-то? Мелкие на тебя покушались уже шестнадцать раз! И доказательства в каждый раз были весомее некуда. Давно уже следовало лишить их сил, да запечатать в фамильной усыпальнице.

— Лил! Это жестоко!

— Жестоко по отношению ко мне и моей работе каждый раз отпускать их на свободу, придумывая десятки тупейших отговорок. Что ты последнее заявил? Мальчики просто попали в дурную компанию?

— Прости.

Лил махнул рукой, покосился на друга и помощника, сидящего на корточках и пытающегося что-то схимичить.

— Эльен, как успехи?

— Этот артефакт делал безумный гений!

— Почему? — озадачился Меф.

— Гениален он просто по факту, соединить так поля, чтобы, накладываясь друг на друга, они давали эффект противоположный векторам нашей силы… — поймав злой взгляд Лилиара, Эльен сглотнул и перешел на нормальный язык. — Барьер действует таким образом, что наши силы начинают играть против нас самих. Чем сильнее наша сила, тем сильнее давит барьер. Соответственно, первая идея, приходящая в голову, снизить давление барьера. Для этого демоны могут блокировать собственные силы.

— Действительно логично, — признал Мефистофель. — Мне пришло в голову именно это.

Лилиар же молчал, ощущая в словах своего мага, что ему чужие реплики не нужны, ему просто думать легче, всё проговаривая вслух.

— Как только попавший в ловушку наследник князя начинает снижать порог собственных сил, барьер слабеет. Демон, решив, что может выбраться, доводит до минимума, а то и до нуля собственные силы. И вот как только это случается — барьер взорвется. И всё, ошметки можно будет не собирать. Потому что под вторым куполом, который начали уже возводить эти деятели, вспыхнет огненная торпеда. После этого хоронить будет уже некого.

— Идеи?

— Только одна. Нам нужно пройти тем же путем, что и уволокли Андру. Если повезет, я зацеплю на призыв те же дьявольские силки, что уволокли и ее.

— Причина этого не делать?

— По ту сторону может оказаться хуже, чем здесь, — честно сказал Эльен.

— Патовая ситуация, — пробормотал Меф. — Но здесь у нас совсем нет шансов на выживание, а там… где бы это «там» не находилось, эти самые шансы есть. Правильно я тебя понял?

— Что-то типа этого, — согласился демон.

— Эльен. О чем еще ты скромно «забыл» нас проинформировать?

— Способ перемещения для демонов-воинов мало подходит.

— Чем-то опасен?

— Ужасно неприятен. А после этого вы некоторое время походите в окрасе леопарда. По телу будут пятна. Если повезет одноцветные, если не повезет — разноцветные. Своеобразная магическая реакция на такое перемещение. Сойдут сами за неделю, если их не трогать. Если попробовать с ними что-нибудь сделать — сойдут за неделю.

Меф и Лил переглянулись. Перспектива ходить пятнистыми — их не радовала. Зато радовала возможность смотаться, не теряя по глупости свою жизнь.

— Призывай, — решился Лилиар. — Походим немного пятнистыми. Тем более, неделя у нас есть. Сатана IV дал нам больше времени. Наложим иллюзию и займемся делами. Так что, Эльен, делай. Нам еще надо найти Андру.

— Говоря о котенке, — шустро что-то чертя кончиком кинжала по земле, Эльен спросил, даже не взглянув на друга. — Что с ней сейчас?

— Если бы я знал, — нахмурился демон. — Если бы я только знал.

Пентаграмма призыва силков уже была почти закончена, когда до туповатых гоблинов наконец-то дошло, что происходит что-то нехорошее, на что они не рассчитывали и за что им не платили.

Плетение барьера было остановлено.

Озадаченно барабукая на своем языке, гоблины начали носиться вокруг второго недоплетенного до конца щита — щит не пускал. С каждым новым нарезанным кругом, вопли гоблинов становились всё громче, а Эльен — нервничал всё сильнее.

Постепенно его тревога передалась и двум старшим демонам. Уже и они начали поглядывать с тревогой на щиты и на гоблинов, ожидая, когда же под ногами завибрирует земля, символизируя о том, что вот-вот появятся транспортные корни.

Корни не появлялись, демон-маг нервничал, чуть ли не кусая собственные ногти. Гоблины за щитом уже не орали, вопили во всё горло, а происходящее с каждой минутой становилось глупее и глупее.

— Уменьшайте силу, — приказал в какой-то момент Эльен. — Силки не идут, кажется, наши противники были достаточно умны, чтобы предусмотреть возможность отбытия с ними… Силу? Силу…

Подорвавшись с места, Эльен схватил Лилиара за руку.

— И что это означает?

— Да простит мой повелитель недостойного шута своего, — выпалил на одном дыхании Эльен, потянув ладонь Лила ко рту.

— И охота всякую гадость в рот тащить? — философски откликнулся Лил, только поморщился разве, когда клыки друга проткнули кожу.

Пара капель крови демона упали на землю… И показалось, что ничего не получилось.

Щиты начали проламываться с той стороны под ударами гоблинов. Обессиленный Эльен, отдавший до дна всю свою силу, повис на плече Лилиара.

Мефистофель только хмыкал, глядя на них двоих.

Спасения казалось ждать неоткуда. Смерть запаздывала где-то на поворотах, земля под ногами дрожала…

Потом, пересказывая этот момент, Эльен потеряет всю свою напускную веселость и просто скажет, что это было страшно, а тогда — земля разверзлась под ногами, выстреливая на поверхность узловатыми корнями.

А два щита вокруг демонов, наконец-то, срезонировали от попыток их проломить с внешней стороны — и взорвались.

Спать было нельзя, но когда глаза закрываются сами собой, когда вокруг ничего не видно, и никак нельзя стряхнуть с себя жуткое оцепенение — то ничего другого не остается.

Андра пыталась до самого конца не потерять сознание. Удержать себя на границе между сном и бодрствованием. Не скатываться в ту черную пустоту, уже распахнувшую для нее свои голодные объятия. Она умножала в уме трехзначные числа на трехзначные, каждый раз сбивалась и начинала заново. Вспоминала по памяти все стихи, которые когда-то учила. Рассказывала сама себе истории и всё равно неумолимо засыпала…