Алина Лис - Школа гейш

Предложение уехать с ним просто благодарность, не больше. За то, что Мия спасла ему жизнь.

– Поедешь со мной?

– Нет.

– Как – нет?

– Вот так.

– Ты не понимаешь…

Джин говорил. Он хорошо умел убеждать, даже замечательно. Мия сидела, спрятав лицо в колени. Хотелось заткнуть уши и завыть, но она терпела. Молча выслушивала все его слова и аргументы – хорошие, разумные, правильные слова и аргументы.

В храме совсем стемнело, только в сумерках полыхали зеленым огнем глаза самханца. Он говорил, что судьба гейши не для Мии. Что она не представляет, с чем на самом деле связан этот путь. Что в Самхане у нее будет все: большой красивый дом, изысканная одежда, уважение его сограждан. И что он никому не позволит обидеть Мию.

– Нет.

– Но почему нет?!

– Не хочу, – выдавила Мия. Подкинула дров в костер, раздула почти угасшие угли. – Повернись, я зашью рану.

Он попытался что-то возразить, наткнулся на ее взгляд и замолчал. Тишина, повисшая в храме, была как подрагивающие камни над головой в горах. Стронешь один, и пойдет горный обвал.

Мия вставила нитку в иглу. Руки так тряслись, что это получилось не с первого раза. Почему-то зашивать Джина на этот раз было куда страшнее. Она боялась сделать ему больно. Или просто сделать что-то не так.

В храм ввалился тануки.

– Уф, ну вроде избавился, – самодовольно объявил он. – Не зверье – так ёкаи съедят. И поделом. Не люблю бандитов. Сам бы их съел, но не питаюсь человечиной. Я все-таки последователь Будды.

Напряжения, царившего в храме, маленький оборотень словно и не заметил. Скептически оглядел сидящую у костра парочку, принюхался и объявил:

– Ты как хочешь, Мия-сан, но тебе никак нельзя появляться в таком виде в школе.

– А что не так с моим видом? – Мия перевела взгляд на забрызганное в крови кимоно и замолчала.

– Вот-вот! У тебя и в волосах кровь. И на лице. Так что ступай-ка ты мыться. И калеку нашего прихвати.

– Но мне надо возвращаться.

– Так и быть, прикрою.

– Нельзя! Директор Такухати…

Дайхиро презрительно фыркнул:

– Поду-у-умаешь, директор. Сказал бы я, где твоего директора видел, да не полагается слышать такое юным благовоспитанным девам. Нет уж, давай, топай на источники.

– Но… – Она перевела взгляд на Джина. Тот подмигнул:

– Зуб даю – у него там женщина.

– Но-но! – возмутился тануки. – Так и без зубов можно остаться, рыжий.

Но самодовольная ухмылка, возникшая на морде оборотня словно против его воли, свидетельствовала, что самханец прав.

Над чашей источника все так же цвела сакура, роняя в воду нежные лепестки. Искроцветы полностью распустились в воде. Теперь их сияние отливало аметистом и пурпуром.

– Они поменяли цвет.

– Почти созрели. – Мия старалась не смотреть на Джина.

– А когда совсем созреют?

– Станут красными. Как кровь. А потом выпустят семена и умрут.

– Символично. Кстати, насчет крови… – Он коснулся ее вымазанных в крови волос. – Иди мыться.

На этот раз Мия не стала просить Джина отвернуться. В душе все так же ощущались ноющая пустота и странная обида. Как будто самханец мимоходом взял и забрал у Мии что-то важное.

Может, правда уехать с ним? Покинуть навсегда этот край? Никогда больше не видеть Дайхиро и покатых силуэтов гор на фоне неба. Таких привычных, знакомых до последней черточки.

Ей все равно придется уехать. Гейши не живут в деревнях. Мисава – ближайший крупный город – в трех днях пути.

Она знает язык Самхана, тот почти не отличается от родного языка Мии. Иероглифы пишутся так же, только читаются чуть иначе.

Мия никогда не мечтала быть гейшей. Она просто знала, что это ее судьба – другого выбора нет.

И вот теперь этот выбор появился. Будущее, которое готов предложить ей Джин, конечно, будет куда более обеспеченным.

Но будет ли оно счастливым?

Теплая вода расплела волосы по прядкам, вымывая засохшую кровь. Джин снял кимоно, но в воду не полез. Склонился над источником, наспех умылся, стараясь не смотреть в сторону Мии.

– Надо постирать твою одежду. – Его голос звучал хрипло.

– В храме. Кровь лучше отстирывать в холодной воде.

– Ясно.

– Ты не будешь мыться?

– После тебя.

Мия закусила губу, чтобы не спросить – почему? Что с ней не так, раз самханец на этот раз брезгует даже купаться с ней одновременно?

Снова невыносимо захотелось разреветься.

Где-то над головой вскрикнуло, захохотало. Несмотря на теплую воду, Мия зябко поежилась. Надо вылезать. Не войти дважды в те же воды. Нынешнее купание в источнике было злой пародией на маленький ханами.

Она отступила к сложенным в ступеньки камушкам на краю купели, когда сверху спикировала и пронеслась прямо в лицо жуткая черная тень. Мелькнули клыки, кожистые крылья почти коснулись щеки Мии. Снова всхохотнула неведомая тварь над головой…

Это стало последней каплей.

Мия взвизгнула, отшатнулась, рванулась вверх, оскальзываясь на гладких камнях. Сердце колотилось где-то под горлом, пальцы срывались с покатых валунов. Созданные самой природой ступеньки находились совсем близко, всего в полушаге, но испуганная девушка не замечала их, тщетно пытаясь вскарабкаться по почти отвесной скале.

– Тише, тише… Не бойся.

Тяжелое тело опустилось в воду рядом, обдав ее брызгами. Сильные руки обняли и прижали Мию к груди.

– Джин! – Она всхлипнула и обвисла в его руках. – Ты видел это, Джин?

– Видел, – мужчина улыбнулся, – это просто летучая лисица. Ну вот, опять плакать. Чего ревешь, глупенькая? Она тебя еще больше испугалась.

– А кричал кто? – шмыгнула носом Мия.

– Птица ночная.

Мие стало стыдно за свою панику. За глупую истерику, из-за которой Джин полез в воду ее утешать. Прямо как был, в хакама.

Просто слишком тяжелым и страшным получился вечер. Вольный мир гор ощерился недоброй ухмылкой, показал цену свободе вне расписанного и упорядоченного мирка школы.

– Все хорошо. – Его губы коснулись лба девушки, спустились к щеке. Руки чуть напряглись, а голос зазвучал хрипло.

Им уже случалось стоять в обнимку, но тогда их разделяли слои одежды. Сейчас Мия вдруг осознала, что полностью обнажена и прижимается к его обнаженной груди. Джин был такой горячий… Стало трудно дышать. Сквозь ставший совершенно оглушительным стук своего сердца она услышала хриплое: «Посмотри на меня, Мия», – и подняла лицо…

Поцелуй был не таким страстным и напористым, как во дворе храма, но долгим. Бесконечно долгим и сладким. Джин мягко прикусил сначала нижнюю, потом верхнюю губу. Пробрался внутрь, лаская, изучая, пробуя на вкус. Что-то внутри Мии отозвалось звенящим радостным «да!». Она ответила на ласку, прижалась крепче к мужчине, совсем как тогда, когда они стояли в обнимку, прячась от солдат.