Татьяна Ахметова - Запретные сказки

— Говорила тебе: не ешь без масла, а то подавишься, так не послушал: вот теперь и помер!

Взяла его, отволокла под мост и легла одна спать. Не спится ей одной-то, и ну звать к себе старика; а старик говорит:

— Мне и здесь хорошо!

Полежал-полежал старик и закричал, как будто во сне:

— Жена, вставай, у нас под мостом Тереха лежит мертвый!

— Что ты, старик! Тебе во сне приснилось.

Старик слез печки, вытащил Тереху Гладкого и поволок к богатому мужику; увидал у него бадью с медом, поставил около бадьи Тереху и дал ему в руки лопаточку — будто мед колупает. Смотрит мужик: кто-то мед ворует, подбежал да как ударит Тереху по голове: тот на землю и повалился, как мертвый. А старик выскочил из-за угла, схватил мужика за ворот:

— За что парня убил?

— Возьми сто рублей, только никому не сказывай! — говорит мужик.

— Давай пятьсот, а то в суд поволоку!

Дал мужик пятьсот рублей; старик подхватил мертвеца и поволок на погост; вывел из поповой конюшни жеребца, посадил на него Тереху, привязал вожжи к рукам и пустил по погосту. Поп выбежал, ругает Тереху и хочет его поймать; жеребец от попа, да прямо в конюшню, да как ударит Тереху Гладкого о перекладину — он упал и покатился наземь. А старик выскочил из-за угла и ухватил попа за бороду:

— За что убил парня? Пойдем-ка в суд!

Делать нечего, дал ему поп триста рублей.

— Только отпусти да никому не рассказывай.

А Тереху похоронил.

Жил-был поп с попадьей, завела попадья себе любовника. Батрак заметил это и стал ей всячески мешать.

— Как бы избыть его, — думает попадья и пошла за советом к старухе знахарке, а батрак с ней давно сговорился. Приходит и спрашивает:

— Родимая моя! Помоги мне, как бы от работника с попом избавиться!

— Поди, — говорит старуха, — в лес; там явится Никола Дуплянский, его попроси — он тебе поможет.

Побежала попадья в лес искать Николу Дуплянского. А батрак выпачкался сам весь и бороду свою выпачкал мукою, влез на ель и кряхтит. Попадья глядь — и увидала: сидит на ели белый старец. Подошла к ели и давай молить:

— Батюшка, Никола Дуплянский! Как бы мне избавиться от батрака с попом?

— О жена, жена! — отвечает Никола Дуплянский. — Совсем извести грех, а можно ослепить.

Возьми завтра напеки побольше да помасленей блинов, они поедят и ослепнут; а еще навари им яиц, как поедят, так и оглохнут.

Попадья пошла домой и давай делать блины. На другой день напекла блинов и наварила яиц. Поп с батраком стали собираться в поле; она им и говорит:

— Вперёд позавтракайте!

И стала их угощать блинами да яйцами, а масла так и подливает, ничего не жалеет.

— Кушайте, родные, масленее, макайте в масло-то, повкусней будет!

А батрак уже и попа научил. Поели они и стали говорить:

— Что-то темно стало!

А сами прямо-таки на стену лезут.

— Что с вами, родные?

— Бог покарал: совсем ослепли.

Попадья отвела их на печь, а сама позвала своего дружка и стала с ним гулять, пить и веселиться.

— Дай-ка теперь мне поеть, — просит гость у попадьи. Только давай с заду, как козел козу ебет!

Попадья задрала хвост и стала раком, а гость и влез на нее. Тут поп с батраком слезли с печи и ну их валять со всего маху — важно отдули!

Жил-был мужик, у него было два сына — парни большие. Стал старик со старухою советоваться:

— Какого сына женить нам, Грицька или Лавра?

— Женим старшего, — сказала старуха.

И стали они сватать за Лавра и сосватали ему невесту на самую масляницу в другой деревне. Дождались святой недели, разговелись; вот и собирается Лавр вместе с братом Грицьком ехать к невесте. Собрались, запрягли пару лошадей, сели в повозку. Лавр, как жених, за барина, а Грицько — за кучера, и поехали в гости. Только выехали за деревню, как Лавру захотелось уже срать; так налупился на разговенах!

— Брат Грицько, — говорит он, — останови лошадей.

— Зачем?

— Посрать хочу.

— Экий ты дурак! Неужели ты станешь на своей земле срать? Потерпи маленько, съедем на чужое поле — там вали хоть во все брюхо!

Нечего делать, поднатужился Лавр, терпит — аж в жар его бросает и пот прошибает. Вот и чужое поле.

— Ну, братец, — говорит Лавр, — сделай такую милость, останови лошадей, а то невтерпеж: до смерти хочу срать!

А Грицько в ответ:

— Экий ты глупой! С тобой пропадешь; отчего не сказал, как ехали мы через свое поле; там смело бы сел и срал, пока хотел. А теперь сам знаешь: как срать на чужой земле! Еще, не ровен час, какой черт увидит да поколотит нас обоих и лошадей отберет. Ты потерпи маленько; как приедем к твоему тестю на двор — ты выскочи из повозки и прямо в нужник, и сери себе смело; а я тем временем лошадей выпрягу.

Сидит Лавр на повозке, дуется да крепится. Приехали в деревню и пустились к тестиному двору. У самых ворот встречает своего будущего зятя теща.

— Здравствуй, сынок, голубчик! Уж мы тебя давно ждали!

А жених, не говоря ни слова, выскочил из повозки и прямо в нужник. Теща думала, что зять стыдится, схватила его за руку и говорит:

— Что, сынок, стыдишься? Господь с тобой, не стыдись, у нас чужих людей никаких нету, прошу покорно в избу. Втащила его в избу и посадила за стол в переднем углу.

Пришло Лавру невмоготу, начал под себя валить и насрал полные штаны, сидит на лавке, боится с места пошевелиться.

Теща-то суетится: наставила перед гостями закусок, взяла бутылку с вином в руки, налила и подносит первый стакан жениху. Только поднялся жених со стаканом и встал на ноги — как поплыло говно вниз по ляжкам да в голенища, пошла вонь на всю избу. Что за причина! Воняет! Теща бросается по всем углам, глядит: не ребятишки ли где напакостили? Нет, нигде не видать, подходит к гостям.

— Ах, любезные мои! У нас на дворе-то не совсем чисто; может, кто из вас ногой в говно попал; встаньте-ко, я посмотрю: не испачкан ли у кого сапог? — Осмотрела старуха Грицька — ничего нету, подошла к Лавру: — Ну-ка, зятек, ты как приехал на двор — так и побежал к нужнику; не вляпался ли в говно?

Стала его щупать, и только дотронулась между колен — всю руку выпачкала. Заругалась она на жениха:

— Что ты, с ума сошел, что ли? Кой черт тебе сделалось! Ты, верно, не в гости приехал, а насмехаться над нами; подлая твоя душа! еще не пил, не ел, а за столом обосрался! Ступай же к черту, будь ты зятем, но не нам!

Тотчас призвала старуха свою дочь и говорит:

— Ну, дитя мое любезное! Не благословляю тебя выходить за этого дрянного засерю, выходи за его брата: вот тебе жених!

Тут Лавра в сторону, а в передний угол посадили Грицька, начали пить, есть и прохлаждаться до самого вечера. Подошла ночь, пора и спать ложиться. Старуха говорит гостям:

— Ну, ступайте с Богом спать в новой избе, а ты, дочка, снеси туда перину да постели жениху, а этому засере ничего не стели, пусть на голой лавке валяется!