Татьяна Ахметова - Запретные сказки

Вот в самую полночь пришел любовник к поповне на печь и хочет на нее лезть, а она ему не дает.

— Найди, — говорит, — хомут. Теперь на то новая форма царем уставлена, нынче солдат батьке сказывал.

— Да где я тебе хомут-то возьму?

— В сенях на гвозде висит.

Вскочил он, принес хомут, надел поповне на ноги, а там задрал ей ноги кверху как можно покруче и просунул в хомут поповнину голову. Только стал было запендрячивать, а солдат вскочил с полатей да как урежет его по жопе, а сам кричит благим матом:

— Батюшка, волки!

Любовник удрал, не кончив дело, а поп с попадьей бросились на печь посмотреть, не съели ль волки поповну? Поп схватил ее за пизду, попадья за жопу, и голосят себе.

— Ах, бедная дочка! Отъели у тебя волки голову.

А солдат зажег огонь — и на печь, тут поп с попадьей увидали, что дочка-то жива — в хомуте сидит. Солдат посмотрел и закричал:

— Да как вы смели без указа государева так делать?

— Не сказывай, служивый, — просит поп, — вот тебе сто рублей.

Солдат взял деньги и говорит:

— Ну, батька, так и быть — ей по глупости прощаю, а если б ты сам да с попадьей стал так еться — тысячи рублей бы не взял!

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был цыган, у него был отец — старик. Крепко старик заболел, лежит в постели. И сын ходил-ходил за ним, а потом и бросил. Что отец ни попросит у него — пить или еще что, — цыган будто не слышит, только думает, кабы поскорее помер!

— Э, сынку, сынку! — говорит отец, — ты вже не став мене и за батька почитати, а я ж тебе на свит родыв!

А сын ему отвечает:

— Ты не мене робыв, а свою душу услаждал. Полезай ты к матери в сраку, а то я, батько, и тебе перероблю.

Отец вздохнет и промолчит. Пришло время, помер старик. Одели его и положили на лавке. Лежит покойник, борода у него длинная; накурили в избе ладаном, все готово.

Пошел цыган за попом.

— Здравствуй, батиньку!

— Здорово, цыган! Что скажешь?

— Мой батько помер, пиды — похорони.

— Невжели помер?

— Помер, легкой ему опочывок! Лежит на лавке, как Спас, и бородку свою распас, по хатоньке походите и на его билое тило посмотрите. Да, кажись, батиньку, он и просвятится, во так и пахнет от него ладаном!

— Что же, цыган, есть у тебя деньги за похороны заплатить?

— За шо тоби деньги платить? За тое стерво, шо лежит на лавке, черной, як головешка, а вытаращив зубы, як бешена собака. Дай ще тоби за него деньги платити! Пожалуй, не приходь хоронить, я тоби приволоку его за ноги: шо хошь, то и роби з ним, хоть соби на вечину копти да жры!

— Ну ладно, ладно, — говорит поп, — сейчас приду да похороню.

Воротился домой цыган, вслед за ним и поп: отпели цыганова отца, положили во гроб, снесли на кладбище и похоронили.

— Неужели ты, — говорит поп цыгану, — нисколько не заплатишь мне за своего отца? Тебе грешно будет!

— Ах, батиньку! — сказал цыган. — Сам знаешь, яки у цыгана деньги: було трошки, усе потратив на поминки, а ты, батиньку, повремены до ярмарки, добуду денег — отдам тоби!

— Ну, хорошо, свет! Подождать можно.

Началась ярмарка, поехал цыган в город — лошадьми торговать; поехал и поп по своим делам. Вот и попадается цыган попу навстречу.

— Послушай цыган, — напоминает поп, — время тебе деньги отдать!

— Якие деньги? За шо тоби отдавать?

— Как за что? Я твоего батька схоронил.

— А тож мини и треба! Я скилько не ищу своего батька, нияк не могу найтить; чужие батьки лошадьми торгуют, а мого нема. А се ты, псяча-козляча твоя борода! Похороныв мого батьку! — Ухватил попа за бороду, повалил на землю, вытащил из-за пояса кнут и начал его отжаривать:

— От тоби, псяча-козляча борода! Хоть сдохны — да роды мого батька! А то задеру кнутом!

Насилу поп вырвался из цыганских рук да давай Бог тягу! С тех пор полно спрашивать с цыгана денег.

Жил-был поп; нанял себе работника, привел его домой:

— Ну, работник! Служи хорошенько, я тебя не прогоню.

Пожил работник с неделю, настал сенокос.

— Ну, свет, — говорит поп. — Бог даст, переночуем благополучно, дождемся утра и пойдем завтра косить сено.

— Хорошо, батюшка!

Дождались они утра, встали рано. Поп и говорит попадье:

— Давай-ка нам, матка, завтракать, мы пойдем на поле косить сено.

Попадья собрала на стол. Сели они вдвоем и позавтракали хорошо. Поп говорит работнику:

— Давай, свет, мы и пообедаем за один раз и будем косить до самого полдника без отдыха.

— Как вам угодно, батюшка, пожалуй, и пообедаем.

— Подавай, матка, на стол обедать, — приказал поп жене. Она подала им и обедать. Они по ложке, по другой хлебнули и — сыты. Поп говорит работнику:

— Давай, свет, за одним столом и пополудничаем и будем косить до самого ужина.

— Как вам угодно, батюшка, полудничевать — так полудничевать.

Попадья подала на стол полдник. Они опять хлебнули по ложке, по другой — и сыты.

— Все равно, свет, — говорит поп работнику, — давай заодно и поужинаем, и заночуем на поле — завтра раньше на работу поспеем.

— Давай, батюшка.

Попадья подала им ужинать. Они хлебнули раз-два и встали из-за стола. Работник схватил свой армяк и собирается вон.

— Куда ты, свет? — спрашивает поп.

— Как куда? Сами вы, батюшка, знаете, что после ужина надо спать ложиться.

Пошел в сарай и проспал до света. С тех пор перестал поп угощать работника за один раз завтраком, обедом, полдником и ужином.

Жил-был купец, старый хрыч, женился на молоденькой бабенке, а у него много было приказчиков. Старшего из приказчиков звали Потапом; детина он был видный, начал к хозяйке подбираться, шутить с нею всякие шуточки, так у них дело и сладилось. Стали люди примечать, стали купцу сказывать. Вот купец и говорит своей жене:

— Послушай, душенька! Что люди-то говорят, будто ты с приказчиком Потапом живешь.

— Что ты. Бог с тобой, соглашусь ли я! Не верь людям; верь своим глазам.

— Говорят, что он к тебе давно подбирался! Нельзя ли как-нибудь испытать его?

— Ну что ж, — говорит жена, — послушай меня, нарядись в мое платье и поди к нему в сад — знаешь, где он спит, да потихоньку шепотом скажи: Я к тебе от мужа пришла! Вот и посмотришь тогда, каков он есть.

— Ладно! — сказал купец.

А купчиха улучила время и научила приказчика: как придет муж, хорошенько его поколотить. Чтобы он, подлец, долго помнил!

Дождался купец ночи, нарядился в женино платье с ног до головы и пошел в сад к приказчику.

— Кто это? — спрашивает приказчик.

Купец отвечает шепотом:

— Я, душенька!

— Зачем?

— От мужа ушла да к тебе пришла.

— Ах ты, подлая! И так про меня говорят, что я к тебе хожу! А ты, блядь, хочешь, чтоб я совсем опостылел хозяину!

И давай колотить купца по шее, по спине да по горбятине: