Акулина Парфенова - Мочалкин блюз

Обычно в первую неделю октября она тревожна и рассеянна. В это время из дальних странствий домой после полугодового отсутствия, подобно перелетному журавлю с точностью до одного-двух дней, возвращается ее муж Валерий Иванович. Интрига заключается в том, что никто не знает, в какой именно момент это случится, потому что связи во все время его отсутствия они не поддерживают.

Если бы вы увидели бомжа, который стоит у банкомата и пытается обналичить кредитную карточку, то что бы вы подумали? А если такое видит милиционер или охранник банка? Что он делает? Отнимает карточку, потому что ворованная.

Короче, каждую весну, примерно в середине апреля, Валерий Иванович начинает сильно тосковать, плакать и проситься на волю. Его и зимой никто не напрягает, он не работает, занимается подледным ловом рыбы, ходит по лесу на старых лыжах или пьет. Но лишь только во дворе окончательно протаивает засеянный собачьими фекалиями асфальт, ему становится невмоготу, и он уходит бомжевать по стране. Он смолоду был склонен к свободным прогулкам, но в нынешнем виде эта привычка сформировалась у него именно теперь, в последние пять лет, когда бизнес Веры окончательно укрепился, а сын закончил обучение и смог взять на себя часть ответственности. Заманить мужа ни в Мачу-Пикчу, ни на остров Пасхи, не говоря уже о банальных Багамах или Бали, Вере так и не удалось.

Пришлось звать на дом мастера по татуировкам. Тот наколол на животе несчастного Лерика его фамилию, имя, отчество, паспортные данные и адрес прописки. Верующей Вере было нелегко поступить так со своей половиной, но таким образом она рассчитывала, что, если где-нибудь в далеком Таганроге или, напротив, Сыктывкаре Лерик внезапно захочет домой, он сможет явиться в отделение банка, с которым работает Верина фабрика, и получить деньги на обратную дорогу. Думать о том, что он может захотеть домой посреди Уссурийской тайги, где нет никаких банков, Вера боялась, но надеялась, что, по меньшей мере, эта надпись спасет ее мужа от анонимного погребения.

Валерий Иванович, надо отдать ему должное, человек беззлобный, простил мне мою бдительность. В прошлом году ему сильно досталось от меня крепкой американской шваброй, когда я обнаружила его спящим в вонючей бомжевской рванине посреди гостиной на белом диване. Вера была в Москве, дети забыли меня предупредить, и я открыла дверь в их квартиру своим ключом.

Позже он объяснял мне, что прелесть подобных путешествий заключается именно в том, что совершать их надо без денег и без всякой подстраховки. Только тогда они приносят то неизъяснимое счастье, о котором он мечтает долгими зимними вечерами, сидя на диване Natuzzi напротив домашнего кинотеатра Bose.

Кстати, именно домашний кинотеатр доставляет мне больше всего хлопот в Вериной квартире. Техника эта, лучшая в мире по части воспроизведения звука, чрезвычайно капризна и требовательна в уборке. Например, рядом с ним нельзя пылесосить обычным пылесосом. Ибо вся микроскопическая пыль, которой удалось миновать фильтры, моментально покрывает поверхность колонок под рассеивателями. Даже водный пылесос не может справиться с уборкой в этой комнате, потому что шланги и сочленения не бывают герметичными. Поэтому уборка в «кинотеатре» делается только вручную. Даже потолок мне приходится протирать шваброй, на которую намотана специальная финская тряпка, смоченная в привезенной из источника воде с добавлением некоторых ингредиентов. Их я не назову, ибо планирую в ближайшее время зарегистрировать этот состав и получить патент, который потом продам фирме Bose. Для окон я использую другой состав, для пола – третий и так далее. Чтобы вычистить портьеры, их необходимо снять, вынести в другую комнату, там пропылесосить, а уж потом повесить обратно. Хорошо еще, я уговорила Веру купить в «кинотеатр» портьеры из специальной пылеотталкивающей ткани. А то погибла бы я с прежними бархатными, которые втягивали пыль, как губка воду.

В последнюю очередь протирается экран жидкокристаллической панели, все пластиковые и металлические части телевизора и колонок. Для этого также существуют отдельные кисточки, тряпочки, жидкости и так далее.

Но и это еще не все. Раз в месяц я снимаю задние крышки с телевизора, напольных колонок и сабвуфера (басовой колонки, спрятанной в углу) и микропылесосом обрабатываю все, что там находится. Отверточки, которыми я прикручиваю крышки обратно, выглядят чрезвычайно стильно, и я каждый раз испытываю жестокое искушение спрятать одну их них к себе в сумку. Но, к сожалению, такое в нашей работе невозможно. Приобретя милую безделушку, потеряешь клиентов, репутацию и все остальное. Да и вообще, воровством пробиваются только те, кто не смог открыть в себе какого-нибудь созидательного таланта. Например, таланта к уборке.

В первый понедельник октября Вера Петровна, от окна к окну, подобно древнерусской Ярославне, не пошла на работу, осталась дома ждать мужа.

– Верочка, – не выдержала я, – скажи мне, дуре, ты его любишь очень? Почему ты, безупречная женщина, позволяешь так с собой обращаться? – Выговорила и тут же прикрылась подушкой с кровати, которую в это время убирала, опасаясь тапка в голову.

– Я его люблю, ты считаешь? Не бойся, не трону. Да я уже и не знаю, что такое я, а что такое он. Мы столько лет вместе. Вместе выросли, почти подростками поженились, вместе прожили взрослую жизнь, вместе начинаем стариться. Стерлись границы между личностями. Все думают, что он пьет и бродит оттого, что я карьеру сделала, а он – неудачником себя чувствует. Нет. Человек, для которого главное – каждый день встречать восход, не может быть неудачником. Думаю, он даже не понимает, что это такое… Жалеет он меня. В мужчине для меня единственное важно – чтобы он мог меня искренне, без задней мысли, без снисходительности, без иронии пожалеть. Просто за то, что родилась женщиной. А когда меня так пожалеют, я горы сверну.

– А что, никакой другой, нормальный мужчина не может пожалеть?

– Не встречала больше ни одного такого.

– Ну, тогда я поняла, нервничаешь, потому что батарейка кончается?

– Ага, на нуле, уже несколько дней.

Когда квартира была убрана, чайный ритуал завершен, Вера вышла закрыть за мной дверь и благословить на дорогу.

– Слушай, – вдруг встрепенулась она, – я сегодня записана в клинику Quazi, но, как ты понимаешь, не пойду, ноги не ходят. А время пропадет – жалко. Может, сходишь вместо меня?

– Верочка, ты ведь прекрасно знаешь, что у меня нет таких денег.

– Ну, ты меня за жлобье не держи, знаю я, сколько у тебя денег. У меня там карточка кредитная открыта. Возьми. И не возражай, хоть какая-то польза от меня сегодня будет.