Акулина Парфенова - Мочалкин блюз

Все события и персонажи романа вымышлены. Любые совпадения случайны

© Парфёнова А., 2006

© Оформление. ЗАО «Торгово-издательский дом «Амфора», 2014

1. Швабра фирмы Duretto с одной классической насадкой и одной универсальной – 200 у. е.

2. Ведро той же фирмы со сборником песка – 100 у. е.

3. Вакуумный аппарат для очищения стыков различных поверхностей – 350 у. е.

4. Пылесос с водным фильтром – 600 у. е.

5. Увлажнитель воздуха с ионизатором и биоочисткой воздуха – 500 у. е.

6. Набор моющих средств для всевозможных поверхностей (18 наименований) – 200 у. е.

7. Набор аппликаторов и щеток – 50 у. е.

ИТОГО 2000 у. е.

Это список того, что я требую от новых клиентов при поступлении на работу.

Он всегда нравится и вызывает доверие, потому что основателен и характеризует меня как профессионала в своем деле.

Примерно через месяц после начала моей работы у хозяев проходит застарелая аллергия, они ощущают прилив жизненных сил и просто радуются тому, что в их жилище восторжествовал порядок. Поэтому со второго месяца зарплату мне, как правило, удваивают.

Я уже четыре года вхожу в городскую элиту помощниц по дому, и клиентура у меня тоже элитарная. Сначала я работала у кого попало, и мне приходилось общаться со скучными женами бандитов, чьи интересы не простираются дальше обычных тем журнала «Космополитен». Им приходилось объяснять, что «Боско ди Чильеджи» это не фамилия модного дизайнера одежды, а название классической пьесы А. П. Чехова «Вишневый сад» по-итальянски. Или что винтаж и секонд-хенд это все-таки не одно и то же и что покупать одежду гораздо лучше в Италии, и не потому, что дешевле, а потому что закупщики, или баеры, которые привозят новые вещи в наши бутики, выбирают самые пошлые модели и все действительно оригинальное остается за бортом.

На меня стоят в очереди, из-за меня ссорятся. Если я от кого-то ухожу сама, то этих людей начинают подозревать в самых серьезных пороках. Увольняют меня только в случае полного разорения.

Мои хозяйки вначале держатся свысока, но, как правило, оказываются одинокими скучающими созданиями, и очень скоро беседы со мной становятся для них неотъемлемой частью жизни. Поэтому я в курсе дел крупного городского бизнеса, и если толковый специалист вздумает позадавать мне правильные вопросы, то, наверное, я смогу составить отчет о материальном положении моих хозяев с большей степенью точности, чем налоговая инспекция.

Первое время я работала там, куда посылало агентство. Однажды я убирала, правда недолго, у бизнесмена, у которого дома было двенадцать телевизоров, и как только он входил в дом, он включал их все, причем все они показывали порно.

Среди моих клиентов была бизнес-леди, которая по секрету сообщила мне, что она лучшая в городе минетчица, и пыталась посвятить меня в тонкости этого дела, для моего блага. Однако свой капитал она приобрела на другом поприще.

Но были и другие клиенты. Один, например, очень богатый человек, каждый день, придя с работы, два часа молился и только потом ужинал. Позже он построил в пригороде прекрасную церковь.

Мне попадались представители богатой богемы, весьма малочисленной в городе, крупные торговцы и даже рантье. Например, одна семья имела в городе в старом фонде семь квартир. Четыре достались мужу от эмигрировавших в разные страны родственников, а три – таким же образом – жене. В одной, на набережной Кутузова, окнами на Неву, по соседству с Ростроповичами, они жили сами. Шесть остальных сдавали через агента-родственника и имели ежемесячный доход порядка тридцати тысяч долларов. При этом оба по привычке работали. Она стоматологом, а он играл в одном непрестижном оркестре.

Со временем я прилепилась к пяти не самым известным, почтенным или богатым клиентам, а к тем, с кем по разным причинам у меня сложились человеческие отношения. И работаю так уже почти два года.

Есть один рецепт, при помощи которого я определяю действительное положение клиентов в обществе, а также их реальное благосостояние и самооценку. Это качество кухонных ножей и их стоимость. Мне возразят, что не все готовят дома, не все пользуются кухонной утварью. Это не так. Даже те, кто почти совсем не готовит, все же режут дома колбасу или рыбу, чистят фрукты. Можно не иметь пылесоса, или сушилки для белья, или пароварки, но не иметь ножей нельзя.

Среди несведущих людей считается, что лучшие ножи – Solingen. Но на самом деле такой фирмы нет. Есть название местности. Там базируется много производителей, большинство которых изготавливают хоть и не плохую, но массовую, дешевую продукцию. Однако одну фирму из золингенских я уважаю. Это – Viking. Такие ножи у моей клиентки Светланы. Моя клиентка Вера любит и умеет готовить. Поэтому у нее ножи Exxent. Два шведских шеф-повара Стефан Карлссон и Михаэль Бьерклунд усовершенствовали традиционные ножи до той формы, которая кажется им идеальной, и заключили контракт с японскими производителями. Их делают, как средневековые мечи, из единого куска молибдено-ванадиевой стали вместе с рукояткой. Их нельзя мыть в посудомоечной машине. И в комплект к каждому ножу входит муссат для наводки. Мой клиент Луиджи пользуется старыми семейными ножами, вывезенными из Италии. Мой клиент хирург-кардиолог Сергей Сергеевич использует финские ножи Roselli, а уж хирурги-то в этом понимают.

Но самая любимая моя фирма – Marttiini, которая делает классические финки, финские ножи самого лучшего качества. Материал – хромо-углеродистая сталь 430, ручная полировка. Моя любимая модель – «Золотая рысь», с ручкой из карельской березы. Их модифицировали для кухни. Я все жду, когда мне попадутся клиенты с такими ножами, но пока такого не случилось. Жаль, что я не могу себе позволить комплект таких ножей. Он стоит не менее трех тысяч долларов.

По образованию я журналист, но уже давно не работаю по специальности. В начале девяностых, очарованная свободной прессой, я поступила на факультет журналистики и успешно его закончила.

Но буквально через год поняла, что я и журналистика – две вещи несовместные. Ремесло это – гораздо более грязное, чем проституция, потому что марать приходится свой талант, свою уникальную сущность, а не бренное тело, и гораздо более опасное, потому что клиенты беспощадны.

Иллюзии рухнули, с журналистикой было покончено. Могла бы, кажется, пописывать безвредные статейки для гламурных журналов. Но в те годы загордилась суетиться, а теперь все места заняты, да и начинать с нуля в тридцать лет зазорно.

За свою нынешнюю работу я беру большие деньги. И в месяц зарабатываю существенно больше, чем если бы осталась в газете.