Олеся Сид - Белоснежная кожа

Когда Кьяра смеялась, на ее лице появлялись озорные ямочки. При отсутствии освещения в квартире, когда в комнату проникал лишь лунный свет, казалось, что художница похожа на маленького чертенка. Было в ее внешности что-то от знойной итальянки, утонченной француженки и самого подлого демона, заманивающего в ад своей красотой. Конечно, Кьяра знала о том, как она прекрасна, поэтому не стеснялась восхищенных взглядов Ким и купалась в них.

– Жаль, что над нами нет звездного неба, – слегка дрожащим голосом произнесла Ким. Она не хотела затрагивать тему их дальнейших отношений. Быть может, им предназначена всего одна ночь, но зато какая. Такие моменты навсегда остаются с человеком, помогая ему в минуты отчаяния справиться с самыми серьезными кризисами. И все же, предательская нотка надежды на новую встречу, скользнула в их разговоре.

Кьяра оторвала взгляд от картины и внимательно посмотрела на Ким, да так, что владелице квартиры стало неуютно. Кьяра будто видела ее насквозь, и сейчас, впервые за все время знакомства, в глазах художницы скользнула какая-то сакральная мудрость, явное ощущение превосходства. Кьяра быть может сомневалась в этом раньше, но сейчас четко для себя уяснила, что Ким подпала под влияние ее колдовской привлекательности.

– Если ты захочешь, я нарисую над нами звездное небо, – с серьезным выражением лица произнесла девушка. Она не шутила, и на ее губах не было и тени улыбки. Ким слегка приблизилась и поцеловала ей живот. Легкие касания нежных губ доставили Кьяре удовольствие, и она отложила мелки. Произошло что-то магическое, позволяющее художнику на время отвлечься от своих творений и полностью погрузиться с пучину вдохновляющих страстей.

Ким и сейчас чувствовала их горячие поцелуи на своих губах. Слегка соленая кожа Кьяры была как будто самым приятным, что она пробовала на вкус. Ким осторожно вела свой автомобиль по безлюдным улицам города, и всеми силами пыталась выбросить ненужные мысли из головы. С утра они стеснялись посмотреть друг ругу в глаза, такое тоже бывает. Ким предложила подвести Кьяру, но та отказалась. Она смущенно вышла за дверь, забрав с собой все тепло, что было в квартире, и рисунок, который так и не смогла закончить ночью.

Несмотря на это, Ким будто пыталась найти следы девушки на улицах города, и быть может, из-за их отсутствия, все вокруг казалось таким серым и пустынным. Последнее яркое пятно ее жизни появилось также внезапно, как и исчезло, оставив после себя лишь пару мелков и приятный запах на простынях.

Сейчас девушка мечтала лишь скрыться с головою в этом запахе и спать днями напролет, пока Кьяра не придет к ней хотя бы во сне. Именно поэтому Ким так спешила домой, и за пару секунд преодолела несколько лестничных проемов.

У самой ее квартиры, прямо на полу сидела молодая девушка. Она усиленно разрисовывала собственные руки, будто наносила важные родовые символы собственного племени. Завидев Ким, Кьяра широко улыбнулась и привстала. На ней сегодня были джинсы сумасшедшего цвета, будто вмещавшие в себя всю палитру мира. Снизу они были голубыми, а после постепенно переходили в зеленые, желтые и оранжевые. Сверху на девушке была синяя рубашка с закатанными до локтей рукавами. Волосы она распустила, и сегодня они как-то по-особенному завивались, закрывая ей половину лица. Сегодня это был совершенно иной, чистый и светлый человек, а не роковая красотка из бара. Вместе с тем, самой Ким этот человек был роднее и ближе всего, даже собственных собак.

– Я решила, что ты должна увидеть законченную картину, ведь она посвящена тебе. – Кьяра протянула листок бумаги, который был разрисован разноцветными мелками. Сверху оттенки были чуть более грубыми, агрессивными, а к низу переходили в нежно-голубые и светло-оранжевые. Для самой Ким это были лишь мазки, нанесенные с невероятным вкусом и четким знанием дела. Увидев недопонимание в глазах подруги, Кьяра решила пояснить собственный шедевр.

– Наша ночь вдохновила меня на слияние всего необыкновенного, на слияние нас двоих и сочетание рассвета и заката. Вечер одного дня встретился с утром другого в нашей постели, и это было прекрасно.

Ким продолжала молчать. Это действительно было прекрасно. На картине будто была она сама, переполненная эмоциями и светлыми чувствами. По резким и неосторожным начертаниям будто проходила канва их вчерашнего диалога.

– По краям, – продолжала неуемная Кьяра, – я оставила белый контур в знак восхищения твоей кожей. Я весь день думала о ней и о тебе.

Теперь уже Кьяра проявляла инициативу, подойдя чуть ближе, она обняла подругу. Ким в этот миг обрела противоречивый и странный смысл жизни, которого ей раньше не хватало.

От Кьяры приятно пахло миндалем и кофейной сладостью. Волосы художницы попадали Ким в глаза и в рот, но она даже не думала о том, чтобы прервать объятие. Разрисованные руки художницы обвили ее шею, и Ким осторожно дотронулась до спины Кьяры, позже опустив ладони на уровень бедер. Художница была выше своей новой подруги даже без каблуков, в классических кедах Convers. Насколько же удивительно эта девушка меняла стиль! От властной красотки до обаятельной девушки из соседнего двора с налетом панка! Ким посетила мысль о том, что ни одна из этих личин не является истинным отражением характера Кьяры, но она постаралась отогнать эту идею, чтобы не портить момент.

Когда объятия закончились, Ким оглядела свой наряд. На ней были простые синие джинсы и немного мятая серая майка с короткими рукавами. На майке была многозначная надпись «Я выживу», поэтому образ смотрелся немного агрессивно.

– Ты не хочешь выпить со мной кофе? – наконец вымолвила она, и посмотрела на художницу, которая продолжала обнимать ее за талию. Без каблуков Кьяра была чуть выше ростом, чем сама Ким, и сейчас ее макушка как раз касалась губ девушки. После того, как художница кивнула в ответ, Ким открыла дверь и впустила ее. Впустила не только в свою квартиру, но и в собственное сердце, где для той уже было заготовлено место.

Ким проснулась на полу собственной кухни и не помнила, как именно здесь оказалась. Вчера, после того, как все подозрения по поводу измены Кьяры были подтверждены, у хозяйки квартиры случилась настоящая истерика. Она каталась по полу, била кулаками о стены и мебель, но при этом не решалась выставить Жавера за дверь, будто опасаясь, что художницу это разозлит.

Юный творец подчинил все в этом доме, и даже собаки стали любить ее почти так же сильно, как и саму Ким. Первое недоверие домашних питомцев сменилось резкой лаской и нежностью. Да и сердце самой Ким давно растаяло. За эти месяцы, проведенные вместе, она пережила столько падений, взлетов и открытий, что существовать по-иному уже никогда бы не стала.