Наталья Батракова - Миг бесконечности

– А я дык краснае люблю. Сладкае.

Хозяйка Яна, как и большинство в глубинке, говорила на «трасянцы» – смеси белорусских и русских слов, притом с характерным местным акцентом, порой режущим слух. Но речь Яны из-за необыкновенно красивого, грудного тембра голоса звучала мило и гармонично.

– Раньше она тоже его любила, но после кучи лекарств заработала аллергию. В том числе и на красное вино.

– А чым яна так балела?

– Забеременеть не может, – понизила голос Лена. – Но при ней про это – ни гу-гу: очень переживает. Врачи и ее, и мужа сто раз обследовали, сказали: все у вас в порядке, ждите. Вот они и ждут уже десять лет.

– Бедненькая, – покачала головой хозяйка. – Як жа ж без дзетак? У мяне вунь трое. Я б i яшчэ радзiла, ды гэтых трэба на ногi ставiць. Старшаму на будучы год у iнстытут… Ай-яй, як жа ж без дзетак!

– Ничего, даст Бог, родит, – совсем не по-гурмански закусывая элитное вино соленым огурцом, успокоила Людмила Полевая. – Зато не надо на аборты бегать и травиться пилюлями! Это мужикам удовольствие, а нам, бабам, одни проблемы.

– Ну чаму праблемы? Яно ж i нам прыятна… – так и не решившись закончить фразу, Яна зарделась. – Мой Грышка дык такi ласкавы ў пасцелi.

– Все они ласковые, когда хотят, – недобро сощурилась Людмила, – и, заметьте, с любой, кого в эту постель затащат. Особенно если молодая и длинноногая!

– Та-а-а-к! Милке больше не наливать! – Лена отодвинула от нее пустой бокал. – Ну сколько можно? Уже дырка в голове от твоей ревности! «Молоды-ы-е, длинноно-о-гие!»… – передразнила она. – А чем мы хуже? К тому же опыта у нас – любого! – явно побольше. Катя, ты куда пропала? – нетерпеливо прокричала она в сторону веранды.

– Едва нашла, – тут же показалась Проскурина в проеме двери. – Холодненькая, – присев за стол, коснулась она щекой бутылки. – А когда мужчины должны с охоты вернуться?

– А хто iх знае? – пожала плечами хозяйка и кивнула на видневшийся за окном микроавтобус. – Шафёра ў хату звала – не захацеў, у машыне астаўся. А мужыкi пакуль каго не прыстрэляць, з лесу не вылезуць. Раней, чым у чатыры, прасiлi за iмi не ехаць.

– Далеко охотятся?

– Адсюль кiламетраў сорак. Акрамя вашых ды нашых, месных, да егера Мiхалыча, сення на ахоту яшчэ людзей панаехала. Хто толькi сюды не ездзiць: i артысты, i палiтыкi, i прафесары разныя! Мiхалыч майму Грышку дваюрадным дзядзькам будзе. Жонка яго даўно памерла, а сын летась ажанiўся. Нявестка – дзеўка маладая, прыгожая, тэхнiкум скончыла. Тры днi вяселле гулялi госцi са ўсёй Беларусi прыязджалi! Ды якiя iмянiтыя! А нявестчыны падругi як усiм спадабалiся! Вясёлыя…

– И часто эти подруги к невестке егеря приезжают? – мигом помрачнела Полевая.

– Не ведаю, мабыць, i часта. Мiхалыч – ён строгi, але нявестку любiць. Цяжка ёй адной у вёсцы, яна ж сама з райцэнтру.

– Та-а-а-к… Пусти козла в огород… Придется мне ехать с водителем. Дай сигарету, – попросила она Проскурину.

– Ты же бросила! – Колесникова раздосадованно махнула рукой. – Ненормальная! Они там в лесу за день так выбегаются, что не до баб!

– Кому не до баб, а кто, как увидит козу на двух ногах, так и норовит ее уложить.

– Фу! – скривилась Ленка, почувствовав неловкость перед хозяйкой. – Не слушайте ее. У нашей Людмилы больное воображение: ревнует своего Пашку к каждой юбке. А вот что мне тогда делать? У моего Игоря две трети сотрудниц банка – красавицы, умницы и не замужем. А у твоего Полевого даже задрипанной секретарши нет! Разве что появится какая-нибудь грымза ближе к пенсии. Если ректором станет.

– У майго Грышкi ё секратарша… Ну i што з таго? – не поняла Яна.

– И сколько ей лет? – криво усмехнулась Мила.

– Юбiлей у будучым годзе. Пяцьдзясят.

– Пятьдесят… А если пятьдесят – по двадцать? Я имею в виду студенток! А еще заочницы, аспирантки. То зачеты, то консультации, то заседание кафедры, то совещание… А то и домой припрутся, якобы за рецензией! «Павел Валентинович, Павел Валентинович!» – передразнила она воображаемых студенток и провела ладонью по шее. – Вот где они у меня сидят, шлюхи недоученные! Так что не надо нам ни ректорства, ни секретарши! Был бы уродом – и никаких проблем.

К счастью или несчастью, сорокасемилетний Павел Полевой действительно был красивым мужчиной. Гордая стать, орлиный нос, пронзительные голубые глаза, летящая походка, завораживающий голос, волнистая темная шевелюра с легкой проседью. Да еще ума палата! Невысокая, плотненькая Людмила внешне конечно же ему проигрывала. Но ведь чем-то она его покорила в свое время! Задором, молодостью, а может, способностями? Молоденькая аспирантка два года ходила у Павла Валентиновича в любимицах!

Правда, по прошествии одиннадцати лет замужества она призналась подругам, что в сравнении с мужем чувствует некую ущербность: заброшенная из-за рождения детей недописанная диссертация давно утратила свою актуальность, плюс десятилетнее сидение дома…

– А по-моему, ты и урода ревновала бы к каждому столбу, – вступила в разговор Катя. – Потому что главная причина не в нем, а в тебе, в твоей неудовлетворенности собой. Мы тебе сто раз говорили: выходи на работу.

– Да кому я нужна – экономист без стажа?! Тридцать семь лет, а ни дня еще не работала – семинары в аспирантуре не в счет.

– Стаж – дело наживное. Ты только захоти, а работа найдется! На первых порах, конечно, забудь о своем красном дипломе и засунь амбиции куда подальше. Но ведь ты умница, быстро всему научишься. А то сходишь с ума от своей невостребованности, в том числе и профессиональной!

В последние годы жизнь супругов Полевых и в самом деле стала напоминать мелодраматический триллер с повторением набивших оскомину сцен: то у них тишь да благодать, то полоса скандалов со втягиванием в выяснение отношений друзей и родственников. Беда была еще и в том, что с каждой ссорой периоды спокойствия все укорачивались, а число проблемных этапов увеличивалось. В основном во всем винили Людмилу: сидит дома, не работает, только пилит мужа.

Лена и Катя не единожды обсуждали между собой эту тему и отчасти были согласны с большинством. Но, сочувствуя Павлу, они жалели и подружку. Ревность – болезнь, которая, увы, не лечится. А подхватила она эту заразу еще в детстве, глядя на отца, который, занимая ответственный пост, менял любовниц как перчатки. И партком, и вышестоящее начальство закрывали глаза на мужские шалости директора крупного предприятия – главное, чтобы на вверенном ему объекте росли производственные показатели. Зато жене с двумя повзрослевшими дочерьми приходилось несладко. А уж после того, как глава семейства открыто признал двух внебрачных детей от женщины, работавшей в одном из филиалов завода, им и вовсе пришлось прятать глаза от людей. Хоть из подъезда не выходи!