Елена Васюта - Жизнь Евы

Ева отправилась по магазинам, Анатолий поехал по делам. Они договорились созвониться вечером, попозже.

Анатолий Николаевич Шахов занимал должность заведующего отделением в частной онкологической клинике, расположенной в отдалении от городской суеты, в зеленой, лесопарковой зоне. Из окон палат, где лежали больные, открывался прекрасный вид. Он очень дорожил своим положением, которое достиг исключительно благодаря своему труду, своим способностям и преданности профессии. Все больные получали лечение по самому высокому уровню. Доктор Шахов внимательно следил за этим. От своих работников он требовал безукоризненного выполнения своих обязанностей. Старательных и способных отмечал, нерадивых увольнял. Строгий, но справедливый начальник пользовался уважением в коллективе. Но его и побаивались. Когда Шахов выходил из себя, правда, это случалось не часто, то в гневе он был страшен. Его черные глаза метали молнии, а смуглое, интеллигентное лицо искажала ярость. В такие минуты в нем просыпалась бешенная татарская кровь, доставшаяся ему от матери. Черты его далеких предков – бесстрашных татаро – монгол с бескрайних степей проступали в его, обычно спокойном, лице.

Смуглая кожа, черные, как ночь, чуть раскосые глаза, горячая кровь, высокий рост, мощные плечи и огромная физическая сила, объясняют имя, которое дали подчиненные своему грозному начальнику – Анатолий Шах, которое в дальнейшем трансформировалось в просто Шах.

– Ты Шаха не видела?

– Как настроение Шаха? – Слышалось в отделении тут и там.

Однажды, поздно вечером в свое ночное дежурство, Шах вышел на крыльцо клиники подышать свежим воздухом. Уже стемнело. Круглые фонари мягко освещали асфальтированную дорогу, ведущую к больнице. В халате, надетом на белую футболку, было прохладно стоять на ветру. Шахов уже собирался войти в здание, но его внимание привлекла черная машина, показавшаяся вдалеке. Автомобиль ехал зигзагами, мотаясь от одной стороны дороги к другой. Шахов задержался на пороге, ожидая, когда иномарка припаркуется. Машина остановилась у самых ступенек, где стоял доктор. Стекла начерно затонированы. Из машины никто не вышел.

– Пьяный, что ли? – Подумал Шахов.

Он открыл переднюю дверь и ахнул: за рулем сидел, вернее, лежал на руле, мужчина. Кровь была везде – на одежде, в салоне автомобиля, на руках, на лице. Водитель был без сознания. Раненый обладал богатырским телосложением. Бритая голова переходила в могучую шею, плавно растекающуюся в широченные плечи. На шее, вернее, на том, что находилось между плечами и головой, блестела золотая цепь, толщиной в палец – непременный атрибут «братков». Раненый истекал кровью и нуждался в срочной медицинской помощи.

– Мне его не поднять, – подумал Шахов и сбегал за инвалидным креслом.

С трудом вытащил пострадавшего из машины, усадил его в кресло и повез в операционную.

Времени на определение личности не было. Быстро осмотрев пациента, доктор увидел три пулевых ранения.

– Повезло, что пули не задели жизненно важных органов, – подумал Шахов.

Он вынул пули, обработал раны, отвез больного в пустую палату, поставил капельницу.

В это позднее время в клинике в коридорах редко кого можно встретить. Доктора с его пациентом никто не увидел.

Под утро раненый пришел в себя. Он был очень слаб, но и в таком состоянии производил грозное впечатление. Когда Шахов вошел в палату, проведать больного, он наткнулся на мрачный, убийственный взгляд.

Пациент встретил его словами:

– Ментам сообщишь – сдохнешь!

Этого Шаху хватило, чтобы выйти из себя. Его глаза загорелись нехорошим огнем:

– Еще одно слово – и сдохнешь ты! – Ответил доктор.

Пациент молча разглядывал своего спасителя, оказавшегося достойным противником.

– Ладно, ладно. Прости. Я – твой должник. Ты мне жизнь дважды спас.

– Почему дважды?

– Первый раз – заштопал, вылечил. Второй раз – ментам не сдал. Я скоро уеду. Запиши номер мобилы, позовешь «Быка». Помогу, если понадобится. Я добро не забываю.

– Как ты уедешь? Тебе еще лечиться и лечиться!

– Давай свое лечение, с собой заберу. Пиши, что и сколько. Дома долечусь.

Он позвонил, через несколько минут к клинике подлетел черный «Лексус», и загадочного пациента, буквально на руках, вынесли из палаты и увезли.

Шахов часто думал, почему он не сообщил о раненом в полицию? Но, в первые минуты ему было не до того – он спасал человека. А потом? Он не понимал, но какая-то сила не позволила ему поднять трубку телефона. С этого происшествия прошло два года. Постепенно все стало забываться, Бык больше не объявлялся в жизни доктора Шаха.

Первый день после кончины Ивана Ильича прошел в какой-то суете. Все было сделано, оформлено, со всеми переговорено.

Вечером Шахов позвонил Еве, он хотел увидеть ее:

– Ева, я свободен всю ночь. А в семь утра на работу. Я могу приехать к тебе?

– Анатолий, спасибо за помощь, но сегодня мне хочется побыть одной.

– Понимаю, я позвоню завтра.– И Шахов поехал домой.

Дождь, наконец, прекратился, но порывы ветра с силой били в лобовое стекло, выгоняя последние капли длинными подтеками по стеклу.

Настроение было ужасным. Он, конечно, понимал, что Ева права, надо подождать, что ее муж, пусть даже фиктивный, был ей очень дорог.

Дома его ждала мама.

Ранним утром, направляясь в клинику, Шахов был в самом скверном расположении духа. Его неумолимо влекло к Еве, он хотел видеть ее, обнять, заглянуть в ее зеленые глаза, любоваться прелестным лицом.

Но… Сегодня он на работе, завтра похороны. Значит, свидание пока отменяется. То, что оно будет, он не сомневался.

Время летело быстро. Пребывая в плохом настроении, Шах гонял своих работников, придираясь по мелочам, доводил до слез молоденьких медсестричек. Наконец, он позвонил Еве. Они обсудили дела на завтра – день похорон. Во встрече она ему отказала:

– Сегодня вечером прилетает мой отец. Они были друзьями с Иваном Ильичом.

Ева боялась разговора с отцом, ведь он ничего не знал об их отношениях с профессором. Что он скажет, когда узнает, что Ева и Иван Ильич поженились?

Встретившись с отцом, Ева не могла сдержать слез. Плача, она рассказала ему о том, как жила последний год, о фиктивном браке с Иваном Ильичом, о его тяжелой болезни, о смерти, о докторе Шахове, который очень помогает ей и поддерживает.

Отец был в шоке. Почему его любимая дочка скрыла от своих родителей такие события? Но он решил пока не расспрашивать ее ни о чем.

Утром за ними заехал Анатолий.

– Проходи, – сказала Ева, – знакомьтесь. Это мой папа, Виктор Александрович. А это – Анатолий Николаевич, доктор из клиники, где наблюдался Иван Ильич.

Мужчины обменялись крепким, дружеским рукопожатием. Глядя на Анатолия, отец Евы думал, что именно такого мужа он хотел бы для дочери. Красивый, сильный, надежный, он сразу располагал к себе. Но удивляло отношение дочери к Анатолию – в нем не было и намека на нежное чувство.