Елена Ликина - Кудеса для Евы

Глава 1

Предательство Макса Ева переживала остро.

Забросила занятия, не отвечала на звонки подруг. Жизнерадостную и весёлую прежде девушку поглотила апатия. Исчезли жизнерадостность и лёгкость, в ней словно выключили свет.

– Ну сколько можно кукситься! – раздражалась мать. – Радуйся, что удачно отделалась, могла ведь и в подоле принести! Ты же знаешь, я не гожусь на роль бабушки!

Ева отмалчивалась и вздыхала, растирая по опухшей мордашке нескончаемые слёзы.

– Нашла время для страданий. Скоро Новый год! Пошопимся, побалуем себя обновками. Прикупим пару шикарных платьев. Ты у Светки собиралась встречать? Там и блеснёшь.

– Больше не собираюсь, – едва слышно шепнула дочь.

– Вот это зря! У неё всегда весело. Развлечёшься, потанцуешь… Заведёшь новые знакомства в конце концов.

– Мама! – простонала Ева. – Я не пойду к Светке! И в универ больше не пойду!

Мать фыркнула, разглядывая в зеркале морщинки под глазами.

– Глупости какие! Ещё сто раз передумаешь. Позабудешь о Максе, и всё наладится.

– Как ты не понимаешь! Девчонки знают, что Макс меня бросил! И радуются, что так случилось! Они всегда мне завидовали! Всегда! – Ева невольно передёрнулась, вспомнив улыбки, полные фальшивого сочувствия, и насмешливые шепотки за спиной.

– Что за глупости, дочь! С чего им завидовать?

– Они мечтали о Максе, а он выбрал меня!

– Да-а-а, – протянула мать, продолжая любоваться собой. – Это действительно странно!

– Мама! Как ты можешь!.. Я что, урод какой?

– Не обижайся. Но ты у нас такая простушка, дочь! Все эти плюшевые зверюшки, книжки… Какие-то бесконечные фантазии и сказки. Вот мозги Максу своими историями и проела. Этими… как их… мистикой да фольклором. Пора бы уже повзрослеть.

– Мам! – горестно простонала Ева, и во взгляде матери на мгновение промелькнуло сочувствие.

– Ладно, ладно. Наплюй и забудь! Он тебя недостоин. Хотя ухаживал красиво. Помнишь, какие розы мне преподнёс?

– Плевать на розы!

– И то правда, – рассеянно пробормотала родительница, копаясь в обширной косметичке. – Зачем только приходил знакомиться с нами?

– Чтобы… чтобы… п-п-посмеяться надо мной!

Губы Евы задрожали, и она безудержно разрыдалась.

Несколько месяцев назад она даже не знала о существовании Макса, а теперь вот оплакивает их неудавшиеся отношения. Почему, почему он так с ней? Что ему не понравилось? Что разочаровало??

Но горевала Ева не только по Максу. Ей довелось пережить и вероломство лучшей подруги. Светка – почти что сестра, наперсница всех переживаний и тайн с самого первого класса – легко и просто перечеркнула долгие годы дружбы.

– Мужчины не стоят наших слёз, дочь! Не хочешь праздновать у Светки – заберём тебя на море. Повидаешь тётю, развеешься, отдохнёшь.

– Не хочу на море! – взвизгнула Ева. – Не поеду!

– Поедешь, Ева. – отчеканила мать. – Тебе нужно сменить обстановку.

– Я не поеду. Не поеду, мама!

– Не спорь. Я уже всё решила.

– Ты! Ты… никогда не понимала меня! Даже сейчас не можешь отлипнуть от зеркала! Видишь и слышишь только себя! Себя!

– Успокойся, дочь. Нам хлеб нужен. Сходи за ним. Заодно и голову проветри.

Проглотив обиду, Ева послушно раскопала в ворохе одежды любимую курточку и, громыхнув дверью, скатилась по лестнице вниз.

На улице было противно и зябко. Ноябрь подходил к концу, и мысли о близкой зиме окончательно испортили настроение.

– Ненавижу… ненавижу… – бормотала Ева, сжавшись под ветром. Руки мгновенно закоченели, нос заломило.

За хлебом она не пошла – бесцельно побрела в сторону от магазина. Город вовсю готовился к Новому году – в витринах сияли огоньки гирлянд, красовались ёлки всех размеров и цветов. Бесчисленные полчища разномастных Санта-Клаусов покачивали головами в красных колпаках под заезженную давно приевшуюся мелодию.

Ева всегда любила это время, но сейчас приметы праздника совсем не радовали – раздражали.

Красочные игрушки, блестящие шары, совушки, олени, медвежата не привлекли её внимания, Ева лишь мельком взглянула на них. А отвернувшись, увидела Макса со Светкой! Те неожиданно вывернули из-за угла и остановились, слившись в длинном поцелуе.

Они были совсем рядом – стоило только протянуть руку, чтобы сдёрнуть с головы бывшей подруги ярко-малиновый берет.

Сердце упало.

Что делать? Как быть?! Сейчас они увидят её и… что? Что тогда??

Допустить подобное было никак нельзя. Невозможно!

Попятившись, Ева приникла к двери ближайшего дома и, подтолкнув её, быстро скользнула внутрь.

В вестибюле было пусто и тихо. В закутке за деревянным ограждением восседала хмурая тётка, вязала на спицах длинное коричневатое полотно.

– Библиотека не работает. – буркнула она при виде Евы. – Ясно же написано – санитарный день!

– Извините, – отступила Ева, но через застеклённые двери увидела продолжающую миловаться парочку. Занятые друг дружкой, те словно приросли к месту и не собирались уходить.

– Мне… мне… в туалет! – выпалила девушка и метнулась в боковой коридорчик.

– Куда-а-а? – завопила тётка, перегнувшись через деревянный барьер. – А ну постой!

Ева пронеслась по длинному полутёмному проходу и уткнулась в тупик.

Тяжёлая металлическая дверь с табличкой «Запасник» была слегка приоткрыта, и, не раздумывая ни минуты, девушка заскочила туда. Она едва успела разглядеть узкие ряды стеллажей, заставленных чем-то вроде коробок и книг, как дверь захлопнулась, противно клацнув.

Ева оказалась в ловушке!

Занятая мыслями о Максе и Светке, она не успела испугаться. Быстро достав телефон, только собралась нажать на фонарик, как в темноте прозвучал смачный чих!

– Поезию ей подавай… – раздражённо прогнусавил кто-то и снова чихну, пробормотал сам себе. – Будь здрав, батюшка! Поезией сыт не будешь. Лучше бы рыбки попросила. Хотя, какая теперь рыбка. Кум-водяник давно приснул. Один я маюси, топчу земелю. Ни сну, ни продыху не ведаю…

Голос сбился на новый чих, а после пожаловался снова:

– Стихи, говорит, деклари… деклару… декламу… Тьфу, заумь! Что за словеса понадумали! Не желают выговариватьси!

– Декламируй, – машинально поправила Ева, безуспешно вглядываясь в черноту помещения.

– Вот, вот! – с готовностью откликнулся голос. – Точно так и сказала. Декларируй! Может, посоветуешь, кого декларирувать-то? Я в этом ни бельмеса не ведаю.

– Я Бальмонта люблю… – растерялась Ева. – Но вы же работаете в библиотеке, лучше меня должны разбираться.

В темноте завозились, прозвучал очередной смачный чих.

–Ничего я не должен! – следом возразил голос. – В долг из принципу не возьму, хоть ты проси! Тоскливая штука ваша поезия. Холодныя и голодныя! Тольки зря порошочек потратил. Аккурат на дорожку осталоси. Ну, бывай, девка. Не чихай!