Андрей Поднебесный - Лживая книга о лживом чувстве, или Искренняя история любви

Накаты… откаты… нашей любви приходили и уходили. Скандалы начинал уже чтобы… а чтобы было, от скуки наверное, но никак не для поддержания страсти. Не зря говорят, что если вы поссорились и не занялись после этого бурным сексом, значит – глупость сделали, что поссорились. А если вы уже во время ссоры понимаете, что не знаете почему началась ссора, то у вас точно любовь. Все это раньше было у нас. Сейчас же я начинал ссориться с ней, чтобы намеренно сделать ей больно. Это было редко, но было. И когда она начинала плакать, не всегда я доводил её до слёз, но это все же имело место, я уже не бросался на колени в мольбе простить меня. Теперь я уже раздражался видя её слёзы, начинал беситься.

Через год-полтора после знакомства, мы пару-тройку месяцев подряд переживали состояния житья на пороховой бочке. В эти месяца мы думали, что она кажется беременной, была такая вероятность. И вот однажды, она позвонила мне. И сказала, что ее тошнит. Что – скорее всего она беременна. Сказала это и попросила подождать, сказала, что сейчас перезвонит через пару минут. Я стоял на кухне. Смотрел на гуляющих малышей в детском садике, который располагался напротив моего дома. Думал о том, что надо будет идти в вечернюю школу и устраиваться как-то на работу, которая будет приносить хоть какие-то деньги, на которые можно содержать ребенка, физического труда я не боялся, но и понимал, что у меня нет права откладывать получение образования. О родителях я не волновался, знал, что они нормально это примут, хотя конечно Мама будет причитать, что так рано стала бабушкой. Постепенно мои мысли перетекли в представления как мы будем с ней возиться с нашим ребеночком, как будем вставать к нему ночью и прочее… Раздался звонок, звонила она.

– Зай, как ты?

– Нормально, но меня тошнит – по голосу явно было слышно, что она недомогает – Что ты думаешь о том, что я тебе сказала когда звонила сейчас?

– О том что ты беременна? Думаю, что обязательно будем рожать.

– Ты правда так считаешь?

– Конечно, малыш, а как же еще – с улыбкой и любовью произнес я.

– Коть, прости меня пожалуйста…

– Малыш, ну ты чего? Перестань, все же прекрасно.

– Коть, прости. Я не беременна, у меня сейчас начались месячные.

– А зачем ты мне сказала так?

– Я хотела проверить тебя. Прости.

– Все хорошо милая. Но почему тебя тошнит?

– Мама дала мне таблетки от болей менструальных, у них есть в побочных действиях тошнота. Коть, я посплю?

– Конечно дорогая, отдыхай, позвони мне потом.

Я еще минут двадцать стоял и смотрел в окно, как бегает малышня на территории детского сада. Но вот их уже начали загонять в помещения садика. Я стоял и улыбался, в моей голове то и дело рисовались представления о том, какими бы мы были молодыми родителями с ней. Потом я изредка ее подначивал – «а я так уже размечтался о нас и о нашем ребетеночке», позже – «а представь, с каким бы ты животиком уже была, какой бы там уже был наш малыш большой». Вообще я любил разговаривать с её животом, наверное, это у всех парней как-то на уровне подсознания. Но только с её животом, с животами тех девушек что будут у меня потом я такого не мог себе позволить по соображениям, что не найду такой же позитивной ответной реакции, в принципе так и было, просто не могло быть с ними нужной мне реакции. Да и желание уже разговаривать с их животами у меня не возникало.

Позже мы с ней ещё вернемся к теме ребенка.

Когда мы: то встречались, то расходились, когда я устраивал ей скандалы и её слёзы вызывали у меня раздражение и это только усугубляло скандал, у неё была задержка в три месяца. Я настолько попортил ей нервы. Сперва, конечно, думали, что залет – и тогда естественно сразу появлялся немой вопрос – как быть? На него даже в свете таких отношений у меня был один ответ – рожать, и я буду сидеть возле тебя и нашего ребенка и сделаю всё, чтобы мы были счастливы. Это решение истолковывалось как волевое, от мозга. Знать бы, даже нет – почувствовать хотя бы, что это говорит моё подсознание, или провидение, да хоть вся вселенная: «тебе ни за что нельзя терять эту девушку»! У неё же мнение было отличным – гуляй Уася, я рожу себе ребенка и как-нибудь справлюсь. Естественно я бы ей не позволили такого. Но спустя три месяца она позвонила мне и сказала, что все в порядке, пошли месячные, это было как раз в наше недельное расставание, когда мы были «друзьями», хотя спали ещё пару раз за эту неделю и так же спокойно целовались. Как же я мог так подло поступить с ней – так попортить ей нервы… какой же я всё таки осёл. Осуждал других, а сам оказался ничуть не лучше. Несомненно, это для меня был урок – теперь я сразу молча просто ухожу, если что-то не так, чтобы не травмировать нервы ни себе, ни ей, как вы уже поняли – любовью в таких отношениях из которых я так запросто ухожу – и не пахнет. Но рано ещё об этом.

Мы начали опять встречаться, вроде тихо да мирно все было нормально. Когда мы были оба в хорошем расположении духа, даже думали о том, как будем отмечать нашу вторую годовщину. Первую мы отметили поездкой на море с ночевкой, нам было тогда невероятно хорошо, а какие были звезды и как божественно вкусно было вино. В её глазах, я чуть захмелевший, мог раствориться без следа, звезды ночного неба над морем отражались в них, и казалось, что её глаза – это вселенная… Её губы невероятно сладки, они пьянили намного больше чем вино. На годовщину она подарила мне браслет, который после нашего расставания я отдам Маме. Я же, накупил ей на приличную, по тем временам ещё по сути школьника, сумму нижнего белья, которое мы естественно вместе выбирали и я использовал любую возможность, чтобы потрогать её, пока она примеряла новые комплекты в раздевалке. Те её размеры, наверное, помню до сих пор, точно знаю, что, сколько я не пробовал потом запомнить размеры остальных своих девушек – так ни разу и не запомнил. Ни один размер.

Затем я уехал на трое суток в Москву по делам. Скучали жутко друг по другу, писали смс, от переизбытка скучания даже созванивались, но и тут успели начать ругаться – она меня приревновала к «кому-нибудь», я её в ответ тоже, но тему решили замять. Позже у неё на учебе началась практика, новые знакомства, все дела… вот тут то и началось. Всё на самом деле было как и раньше, но я начал чувствовать, что что-то не то… как-то она себя не так стала вести. Все наши эти бури и расставания, и опять встречания были с явным ощущением любви к друг другу, ну в её любви ко мне я не сомневался точно. А тут… совсем что-то не то.

Она была не только очень заботлива обо мне, но и выдерживала мои истерики. В принципе её истерики я тоже выдерживал. Но иногда мне срывало крышу. И в момент злости или отчаяния, я бил… нет, не её. Я бил себя. Когда творил, что-то ужасное, когда осознавал это, я просто брал и бил себе в голову… Или свою голову обо что-нибудь. Она ужасно боялась этих моментов, сначала не знала, что делать – буквально несколько секунд, а потом, всё же любовь ко мне была велика, раз именно любовь пересиливала страх – и тогда Л бросалась на меня, пыталась схватить мои руки, уговорить меня не бить себя. А потом, когда, наконец, отпускало, Л жалела меня, гладила и целовала мою голову, кулаки, ругала последних – шлепала по ним, как шлепают по рукам шалавливым детям, но при этом и как-то жалела их, в начинающихся гематомах. Так мы сидели или стояли, ждали, когда меня окончательно отпустит… Она тихо шептала мне успокаивающие слова, говорила, как она меня любит, говорила что я «дурачок». При этом она старалась обнять мою голову, как можно больше закрыть её своими руками, собой, знала, что я могу опять сорваться и начать самого себя же колотить. И качала слегка так меня, будто убаюкивала…