Эдвард Кассия - 13 Дней

Постепенно, с алкоголем нарастали силы и возможности на переживание этой ночи.

Восхитительное представление.

К 6 утра, нас валило с ног.

Выпрыгнув из белого Ада, дружно спустились в метро.

«Иногда возвожу левые мысли в степень Инцитат, ложно обкладывая мрамором и обвешивая жемчугом».

Жутко бесили джунгли метрополитена, скорее, от усталости и из желания удариться в сон.

С порога меня накрыла волна, и кровать свалилась на меня, прихватив в свой мир.

Возможно я многоликий человек, но с каждым по-своему индивидуален.

Из этой причины, мои миры не должны пересекаться. С товарищами веду определенно-выдержанный образ действий, с девушками по другому, с третьими иначе. Я не должен смешивать свое одно и то же – разное проявление себя, в различных компаниях, в один безобразный коктейль.

Бывает, задумываю сконструировать героическую ситуацию и не мнение взвешенный ответ на неё.

Пример:

– Невозможно расслышать (не услышать) его пренебрежение мной.

– Нет, я засуну его оскорбление так далеко в него, вместе с прочей баламутой, что в нем еще не скоро вспыхнет злоба.

Поняли?, мол, она говорит мне, ну, типа чтобы я заступился, а я весь такой.. ААА..

Эрик потащил меня на встречу с утками. От его настойчивых предложений, мне не удалось увильнуть. Одноклассники кря-кря – как определение, вызывало у меня ужас, поражающий мою нервную систему, намотанную на кулак, которым я толкал себя в голову, пытаясь сдержать блевоту. Всех не знал, но понимал, что не все только окончили школу..

Мы сидели на Манежке, тепло, легкий ветерок освежал. Нас семеро, в ушах гул легиона.

Поднимали к экзекуции разные темы, выводили теоремы, приводили к общему знаменателю, делили и умножали. Эрик так увлеченно обсуждал насущные проблемы, что меня сначала это пугало, а после стало немного подзадоривать.

Как ни пытался, у меня не хватало театральных действий, чтобы намекнуть о неотложных делах вне этой компании. Меня начинало трусить. Трое смекнули, заговорив о чем-то вроде: «не выключили утюг на гладилке» распрощались и спустились в Охотный ряд.

Я не выдержал и предложил изменить место дислокации, хотя бы на зашарпанную закусочную, моя задница не выдерживает часовых объятий с бордюрами.

Мы шли парами. Эрик втирал что-то, не помню как её, а я шел молча, не проявляя интереса с невысокого роста рыжей, с полными зелени глазами. Её пылкий взгляд царапал меня. Меня тревожило. Стал вдаваться в новые желания.

Мы сидели в густо набитом людьми пабе. Тёмное прокисло и пришлось от обиды взять вишнёвый сок!

Собеседница Эрика постоянно подрывала мелодичную атмосферу разговора, отвлекаясь на звонки, при этом вставая из-за стола и куда-то выходя, а после в экстазе возвращаясь.

Когда Эрик смущенно оставался один, кривлялся в мальчишеской улыбке, брался за распитие пива и любую мелочь, стараясь оградить свои особо ранимые чувства, от моих грядущих шуток и подколов.

С рыжей разговор не вязался; к удивлению, меня это напрягало, я решил встряхнуться.

– Мы с Рыжей вас покинем, нам нужно пройтись..

Эрик протестовал, из приличия или из неуверенности в том, что в одиночку сможет свалить свою разговорчивую леди в постель, не знаю..

Рыжая не возникала.

Когда мы вышли, она сказала, что ни как не могла собраться и просить меня оставить их, говорит: «думала, что ты запротестуешь», тем видимо причиню ей неудобство. Я улыбнулся.

– Мы можем поехать ко мне домой (она осеклась), ээ.. точнее рядом с моим домом есть гастрокафе, в котором готовят исключительные стейк-сэндвичи, я проголодалась..

– Я тоже, можем ехать.

Она сдержала улыбку губ, но не сумела спрятать улыбку глаз.

По инерции города свернул в строну метро.

– У меня машина припаркована не далеко.

– На машине проще – согласился я (не зная с чем).

В машине слушали музыку, громко.

Почти не говорили, только если мне попадался знакомый отрывок, который я завывал или комментировал.

Мы уселись на одной стороне друг с другом. Точнее она подсела ко мне.

Мы взяли сэндвичи. Они, правда были хороши.

Я заказал по сто Драмбуи в чистом, а на резерв просил бутылку колы.

Мы наслаждались ликером. Особо к разговором не прибегали. Я обнял её на уровне плеч. Она положила голову мне на грудь. Я спустил руку ниже, нырнул под майку, заняв себя её спиной. Ниже, из-за шорт ко мне кричали её трусики. Я схватил их и приподнял немного, так, чтобы острее проявить мою неотступность от начатого. Мы рассчитались.

У не дома была огромная кровать. Я не встречал подобных раньше, она была с подсветкой, разные цвета естественно, эта подсветка ложилась ободком по периметру кровати.. Это было больше необычного.

Когда вдыхал букет ароматов её волос, мне представлялись яркие картины Ван Гога, такие же рыжие, некоторые из них.

С ней было хорошо.

Я шел по Тверской от Белорусского, озираясь по сторонам. Мне было грустно, оправдания печали – я не находил. Отрывками, останавливаясь, заглядывался на витрины дорогих магазинов. Мне нравилась эта улица, не смотря на то, что она была очень шумной для меня.

Был один вальтообразный полудурок, но каким бы он не был, мне нравился – Владимир.

О многом говорить не хочется, но с этим человеком связанно много событий и историй, многие из которых не подлежат публикации. Он тоже был в Москве.

Как раз к нему на встречу я и тащился.

Мы встретились на Пушкинской. Вечером, в глаза бросались телки с «Туборг грин», это типа того позывного на тусовке с очками, только тут своя тема. Завязался плотный разговор на пустые темы.

Многое вспоминалось, что-то умалчивалось.

Нелепо сфабрикованные чувства, стягивали мое нутро в узел.

В Москве я был не долго. Таскаясь бессильно от безделья близилось 15 число.

Во-первых, 15-го у меня билеты, а вот во вторых – нужно заострить внимание..

Постучав в дверь, меня пригласили. Z, стояла у распахнутого настежь окна, с распушенными волосами в одном лифчике, он черный. Она предложила кофе, я согласился. Всё происходило в тишине, но в тоже время яркие ноты детского счастья – били меня по ушам. (Деньги положил на стойку).

Отпив немного, приказал ей лечь на пол, она слушалась. Какой она непревзойденной красоты и неуступчивой фигуры, что меня подчинила – размышлял в то время, как выливал понемногу обжигающий кофе на её нежно-белую кожу на бедрах. Она стонала оттенками серого. Отставив кружку, поставил её на колени. Расстегнув штаны, она во всех изысках принялась дразнить меня своим розовеньким язычком, в этот момент, меня настиг приятный спазм, где-то у низа живота. Завязав ей глаза, довел к кровати, закинул её руки ей за спину… и только ласково называл Z. Её звали не Z. Она играла, и ни когда не спрашивала кто такая Z. Она понимала, что просто на неё похоже внешне и была убеждена, что не внутренне, так как почти не когда со мной не говорила, и я знал это. Глубокой ночью, проснулся от кошмара, собрался. На прощание пожелал сладких снов моей Z и отправился домой.