Валентина Карабаджак - Бог вам судья. Закон бумеранга

Как ни странно, но судья отвечает ей.

– Елизавета ханым, обязательно должна быть какая – то зацепка, ниточка, что – то должно быть!

– В том – то и дело что ничего нет, как я вам уже и говорила, ни одной ниточки и ни одной зацепки, чтобы за что – то ухватиться!

– Сядьте и успокойтесь! Перестаньте истереть! – Грозно крикнул он и ударил молотком по столу.

Лиза, проигнорировав слова судьи, наконец – то даёт волю слезам. Она рыдает, навзрыд позабыв о том, что за ней наблюдают несколько сотен интересующихся до сплетен глаз.

– Елизавета ханым, пожалуйста, сядьте и успокойтесь, – повторил судья.

Лиза поднимает свои опухшие от слёз глаза и поворачивается непосредственно к матери.

– Мамуль, родная, любимая моя, я всего этого не выдержу, не вынесу, не переживу. Умоляю тебя, заклинаю, не оставляй меня одну, – и давится собственными слезами. – Подскажи родная как выйти из этого лабиринта и когда кончится у нас эта чёрная полоса? Скажи, что это глупая шутка, что это страшный сон, кошмар, что я просто сплю, и мне всё это, мерещится?!

– Доча, доченька… – и Мария снова крепче сжала поручень барьера, отделявшую её скамью от публики.

И вот уже Лиза бежит через весь судебный зал, минует судей и подбегает к решётке, за которой находится мать. Протягивает руки. Слёзы градом льют по её красивому лицу, и она уже захлёбывается собственными слезами.

– Господи, мамуль, нас с тобой разделяет решётка и наручники! Ущипни меня, скажи, что ни будь, только не молчи родная!

К Лизе подбежал охранник и попытался её оттащить, но она так сильно вцепилась в руки матери, что они мерились силами. Силы не равны в весе. Ещё бы, сто с лишним килограмм против хрупкого создания в сорок пять кило, но всё же, ни один из них не хочет уступать другому. Разница только в том, что каждый из этих двоих преследует свои цели: он – охранник и выполняет свою работу, а Лиза – остаться с матерью.

Мария всё ещё удерживая крепко дочь, за руки повернув голову, обратилась к судье.

– Пожалуйста, будьте хотя бы немного милосердны, прошу вас, дайте мне всего лишь пару минут, чтобы попрощаться с дочерью, ведь и у вас тоже есть дети.

Эти несколько простых, но коронных слов сыграли важную роль и смягчили судью. Он смотрит на настенные часы и лишь потом на мать с дочерью. Все невольно повернули головы в сторону судьи ожидая ответа. Судья не заставил себя долго ждать и обратился к охраннику.

– Охрана, отпустите девушку! – Донёсся строгий хриплый голос судьи.

Охранник убирает руки с Лизы и проходит на своё место.

– Мария ханым, у вас есть ровно десять минут и ни минуты больше, чтобы попрощаться с дочерью. Время пошло.

В судебном зале суда воцарилась тишина. Зал и присяжные не сводят глаз с матери и дочери.

– Солнышко, вот и пролетели три долгих бесконечных месяца. Как же я по тебе соскучилась радость моя.

– Мамуль…

Слёзы подступили к горлу. Мария себя с трудом сдерживает и кусает до крови губу, чтобы не разреветься перед дочерью, да и перед этой публикой тоже, которые просто ждут продолжения шоу. Она подносит к губам руки дочери и целует их долго – долго. Смотрит пристально в глаза.

– Мамуль, я так по тебе скучаю, и мне так тебя, не хватает. Ты мне нужна как воздух, как кислород. Понимаешь? Скажи мне, что всё это просто страшный сон и мне это мерещится? Скажи и не молчи! – У неё началась, самая что ни на есть, истерика. – Мамуль, я так больше не могу, я просто всего этого не выдержу, не вынесу! Я постепенно дома схожу сума! Мне всего лишь восемнадцать, а у меня всё валится из рук и меня ничего уже не радует! Мамуль, как же мы с тобой проживём друг без друга? – Подносит руки матери к губам и целует. – Как ты там жила родная и любимая?

– Малыш, мой красивый, нежный и ласковый ребёнок, к сожалению, это не страшный сон, всё это происходит наяву и с нами. Это подстава малыш, очень жестокая подстава. Вы с отцом во что бы то ни стало должны ещё раз всех и всё проверить, найти и вычислить того урода, иначе мне сидеть в тюрьме целых семь лет ни за что и ни про что. Детка, солнышко, радость моя, доченька, даже я всего этого там не вынесу, сколько бы сильной не казалась. На зоне человек ломается как физически, то так и морально, на то она и тюрьма. Там очень страшно детка. Я думала, что сойду сума в одиночной камере. Я знаю что запись именно того дня стёрта, но ещё раз проверьте и сопоставьте все факты. Я вас умоляю и заклинаю всеми святыми – проверьте! Лиза, вы должны найти эту тварь и у меня надежда только на вас двоих и больше ни на кого! Ты меня понимаешь? Малыш, пожалуйста, не плачь больше, а то у меня сердце разрывается, когда ты плачешь. Вытри свои глазки, слёзы тебе совсем не идут. Я – мать, а матерям малыш виднее, что им детям больше всего идёт: слёзы или обворожительная улыбка, от которой можно просто растаять, – даже сквозь решётку Мария пытается поднять настроение дочери, хотя прекрасно понимает и чувствует сердцем, что это их последняя встреча с дочерью. – Я жду. Ну? – И одарила дочь улыбкой, хотя она ей и далась с неимоверным трудом.

Лиза освобождается от рук матери и вытирает тыльной стороной ладони зарёванное лицо.

– Вот так ты гораздо больше нравишься мне малыш. – Мария притягивает к себе дочь и через решётку целует её в глаза и в губы. – Детка, если бы ты только знала, как мне всего этого там не хватало, все эти три месяца, которые прошли для меня длиною в жизнь, вечность. – Мария вдыхает снова и снова дочери аромат. – Девочка моя, как же ты вкусно пахнешь. Как же, оказывается, я соскучилась по твоему запаху.

– Мамуль, это не мой запах, а твои любимые духи. Я специально надушилась ими. Я хотела пахнуть тобой.

Мария приподымает дочери подбородок и смотрит пристально в глаза.

– Малыш, я не по своим духам соскучилась, а по тебе и твоему запаху тела, который присущ только тебе и никому больше, так как, он у всех людей индивидуальный. Им пахнешь только ты и никто больше. Ты – самое ценное, что когда – либо было и есть у меня в жизни. Если с тобой что ни будь случиться, то я всего этого не переживу. Понимаешь доченька? – И облизывает свои пересохшие губы от волнения и нехватки воздуха. – Лиза, Елизавета, ты должна быть сильной, ведь ты моя дочь!

– Мамуль, но ты мне обещала, что нас с папой никогда не бросишь и не оставишь одних! – Рыдая в голос и захлёбываясь в собственных слезах, стала причитать она. – Мам, почему ты не сдержала данное нам с папой обещание?

Мария берёт в обе ладони её лицо и долго, внимательно смотрит ей в глаза. Мать и дочь. Глаза в глаза и в них отражается всё – вся гамма их чувств.

– Елизавета, прекрати истереть, мне нужно, чтобы ты здраво мыслила! – Её голос становится жёстким; она вынуждена это сделать, чтобы дочь пришла в себя. – Пожалуйста, малыш, умоляю тебя, возьми себя в руки, мне нужно, чтобы вы с отцом мыслили объективно и здраво, без лишних эмоций, ведь они только мешают. Дочка, это подстава и все об этом прекрасно знают и понимают. Мне нужна ваша помощь с отцом, так что, вы должны быть вместе сплочёнными, как одно единое и нераздельное целое, иначе ничего из этого путного не выйдет, запомни это раз и навсегда! Лиза, могу тебе сказать лишь одно, что там работал явно не один человек, а как минимум двое – трое, так как, там одному не справиться. Проверьте, кто разбирается, в технике и всё сопоставьте, дочь! Вы должны проверить все версии. Лиза, дочка, вы моя с отцом единственная и последняя надежда вырваться из этого ада, вырваться отсюда раз и навсегда!