Наталья Струтинская - Аю-Даг. Роман. Второе издание

– В пять на баскетбольной площадке, – ответил Коля. – Подходите лучше туда.

– Хорошо, – кивнул Василий и громко добавил: – Увидимся.

Я снова всех одарила самой лучезарной из своих улыбок и невольно посмотрела в сторону моря. Блондинка уже исчезла.

– Идем?

Вася пошел вдоль кромки воды, аккуратно обходя сидящих на берегу людей. Я последовала за ним.

Хотелось побыстрей уйти в тень, – на пляже я стала чувствовать себя как на раскаленной сковороде.

Мы поднялись на нагретую набережную, быстро пересекли ее и зашли в прохладную тень парка.

– Тебе ведь не хочется ехать, правда? – вдруг спросила я.

Я знала Василия, знала каждую черточку его непроницаемого лица, каждую интонацию его голоса, и сейчас, когда он шел, задумчиво глядя вперед, сощурив и без того раскосые глаза, я как будто прочитала страницу открытой книги.

– Почему ты так решила? – помедлив, спросил он.

– Мне так кажется.

Редкие солнечные лучи проникали через густую листву деревьев. Звонко пела какая-то птица. Криков детей здесь почти не было слышно, а шелест накатывающих на берег волн, казалось, отражался от самого ветра.

Мы шли по крупным плитам парковой дорожки. Нам встречались редкие отдыхающие – основная масса была уже на пляже.

– Почему тебе не нравится Вадим? – не дождавшись ответа, прямо спросила я.

– Он не обязан нравиться всем, – просто ответил Василий.

– Это не ответ на вопрос, – сказала я.

– Маш, я никому не навязываю свое мнение. Мое отношение – это сугубо мое отношение. Вот и все.

– Ты что-то знаешь о нем? Почему ты не хочешь рассказать мне?

– Потому что я не хочу его обсуждать, – тихо сказал Вася. – Я считаю, он не стоит того времени, которое ты тратишь на расспросы о нем.

У меня забилось сердце, и волна возмущения подступила к горлу. Почему всегда так сложно добиться прямого ответа от Василия? Что за глупые принципы и неуместный обет молчания? Я глубоко, прерывисто вздохнула.

– А эта Виктория, кто она? – неожиданно резко для самой себя спросила я.

– Подружка Вадима, – спокойно ответил Вася.

У меня неприятно кольнуло под желудком.

– Они… вместе? – я старалась придать как можно больше безразличия своему голосу.

– Я не знаю, – усмехнулся Василий. – Меня это мало интересует.

Мы вышли на широкую, главную дорогу парка, вдоль которой стояли резные деревянные лавочки, а за ними росли стройные кипарисы, отбрасывающие на дорогу длинные тени.

Когда мне исполнилось пятнадцать лет, и детская угловатость постепенно стала переходить в утонченную женственность, я стала замечать на себе заинтересованные взгляды противоположного пола. Мне было лестно слышать в свой адрес многочисленные комплименты и любовные признания. А завистливые взгляды других, менее красивых девочек приятно грели в душе собственное самолюбие. Взращенное на благодатной почве из лести и лицемерия, оно крепко прижилось в моем сознании. Я знала магическое действие своей белозубой улыбки, больших, блестящих черных глаз и пухлых губ и, не жалея, использовала имеющиеся ресурсы для достижения поставленных целей.

Одноклассники, которые презирали меня в младшей школе, будучи неспособными сдерживать свои мысли и эмоции детьми, выросли и превратились из маленьких сорванцов в вполне приличных молодых людей и девушек. Но они мало интересовали меня. Подруг я не имела, считая их неинтересными, а молодые люди не привлекали меня – они не соответствовали сложившемуся у меня стереотипу.

По-другому обстояло дело с Василием, Колей и Димой. Мы вместе выросли, и они были как бы неизменным атрибутом моего пребывания в Крыму. Но Василия я воспринимала как часть себя, – мы будто совпадали, как сложенный пазл, и немыслимо было представить, что он может уйти из моей жизни. Это казалось нереальным. Я не воспринимала его как мужчину, и закравшееся в лодке смятение улетучилось, растворившись в глубине теплых, васильковых глаз.

Мысль о том, что Виктория может быть подружкой Вадима, неожиданно комом застряла в горле.

Почему я раньше не обращала на него внимания? Я редко мельком видела его, и он терял свой блеск, покрытый пеленой предрассудков Василия. Надо же мне было быть такой слепой! Мало ли что было, – главное, что сейчас он производил впечатление благопристойного, сильного молодого человека, невероятно красивого и живого.

Подступившее раздражение от нежелания Василия поговорить со мной о Вадиме стало постепенно угасать при мысли о поездке на мыс. Ох, главное, чтобы меня отпустила мама!

На какое-то мгновение я даже забыла, что иду не одна. Мысли настолько захватили меня, что я несколько раз моргнула, чтобы стряхнуть появившееся изображение Вадима на фоне палатки.

Василий молча шел рядом, бесстрастно глядя вперед. Я посмотрела на него. Как может он всегда оставаться таким спокойным? Даже будучи рассержен, он молча сдвигал брови и замыкался в себе. Как мог обладатель того живого голоса в телефоне стать таким… замкнутым?

Я задумалась. Мне на мгновение показалось, что мы были уже не теми Марусей и Васей, которые прощались друг с другом два года назад.

– Нужно сейчас поговорить с мамой, – прервала я затянувшееся молчание. – Она может и отпустит, а вот дед может отказать. Ехать очень далеко.

– Давай я поговорю с ними, – предложил Василий.

– Я не знаю…

– Я поговорю. Это будет правильно.

Было около двух часов дня, когда мы подходили к дому, а к нам навстречу вышел дед в белом костюме пасечника и сетке от пчел на голове.

– День до-обрый, – весело протянул он. – Жара-то какая! Марево!

– Да, Петр Матвеевич, – сказал Вася. – Но говорят, к концу месяца похолодает.

– Это бы нам не помешало, – деловито сказал дед и, подняв вверх левую руку со вздернутым указательным пальцем, произнес: – Василий, а мёду будет больше тридцати фляг. Ага-а! Ты можешь себе это представить?

– Столько трудов, сколько вкладываете вы в пасеку, не каждому под силу, – с ноткой восхищения произнес Вася.

Под темной сеткой на лице деда мелькнула довольная улыбка.

– А как же! – согласился дед. – Они ведь как будто все понимают. Не будет для них условий – и продукта не будет. Они ведь труженики. Им помогать надо.

На крыльце появилась бабушка с кастрюлей красной клубники в руках.

– Ах, вы пришли! – воскликнула она. – А мы как раз обед приготовили. Заходите в дом.

– Да нет, что вы, не стоит, – запротестовал Вася.

– Бабушка, мы на минутку, – сказала я. – Жарко, есть совсем не хочется.

– Никаких минуток, – бабушка внимательно посмотрела на нас своим проницательным взглядом. – Поднимайтесь в дом. Я сейчас клубнику домою и приду.

Я посмотрела на Васю и пожала плечами.