Наталья Струтинская - Аю-Даг. Роман. Второе издание

– Да-а, а сегодня Мишка говорит, на той неделе сожгли дом. Ничего не осталось.

– Да что ты?! – воскликнула мама. – Как же это?

– А не знает никто, – пожал плечами дед. – Средь бела дня все случилось, а никто ничего не видел. Старший А. с женой в тот день уехали куда-то, а вот внучка дома осталась. Видимо, не знали, что дома есть кто-то – чуть ребенка не убили. Она еле выскочить успела, да тут же все и рухнуло.

– Кто же поджечь мог?

– Женечка, а кто мог? – с горечью в голосе проговорил дед, подавив глубокий вздох. – Кто угодно. Старший А.-то какие дела в свое время делал! И ведь люди не задумываются о том, какие могут быть последствия.

– Да ну, папа, о чем ты, – махнула рукой мама.

– Женечка, сколько людей-то из-за него пострадало, – протянул дед, как будто не замечая слов мамы.

– А что этот старший А. делал? – спросила я, все это время молча слушая рассказ деда.

– Машенька, а что он делал… Непорядочный был человек. И должность его нечистым путем заработана. А что должность… Она вот сегодня есть, а завтра ее нет. Ведь все проклинали его. А ненависть… – дед выпрямился, расправив широкую грудь. – Человек может быть беспочвенно нелюбим, он может не нравиться, но просто так быть ненавистным не может никто. Ненависть – она не берется из неоткуда и не уходит в никуда.

– А бывает и другое… – глубоко вздохнув, протянула мама. – Бывает, что в человеке рождается ненависть, порожденная завистью.

– Всякое бывает, Женечка. Только вот что хочу сказать, – дед внимательно посмотрел на маму: – Делая недоброе, добра не наживешь.

– Да ну, нашли о чем говорить, – сказала бабушка, заходя с большим подносом в руках и широкой улыбкой. – Нужно только хорошее помнить и обиды в душе не держать. Счастливый человек плохих поступков совершать не станет. Не от большого счастья дурные дела делаются. А несчастливые заслуживают только жалости.

– Но так нельзя сказать однозначно, – возразила я. – Например, по вашим рассказам, прабабушка лечила людей и помогала обездоленным, она была очень доброй, но ведь ее нельзя было назвать счастливой? В детстве – революция, в молодости – война, зрелость – послевоенное время. Разве знала она, что такое счастье?

– Знаешь ли ты, чем отличается счастье от радости? – мягко спросила бабушка, разливая по чашкам золотистый чай.

Я не нашлась с ответом и вопросительно посмотрела на нее, тогда она тихо сказала:

– Счастье – это состояние души, радость же – состояние твоего мозга.

Тогда я не до конца поняла смысла ее слов. Я раньше не задумывалась над тем, что такое счастье, но мне казалось в какой-то степени абсурдом различать такие понятия, как счастье и радость. Восторг, радость и счастье были для меня синонимами, в моем понимании одно не могло существовать без другого, и высказанная мысль об отношении этих чувств к противоположным областям человеческого существа была для меня нелепостью.

Что же касается бумеранга жизни, то и здесь я придерживалась иного мнения. Другими словами, в связь между грехами отцов и расплату сынов я не очень-то верила. Во мне говорил маленький жизненный опыт и та пыль обыденной жизни, которая повседневно стояла у меня перед глазами. Я не углублялась в философские рассуждения о том, воздастся ли Альке из 11 «А» за то, что в пятом классе она облила мой портфель чернилами, – я просто мечтала о том, что в тридцать она будет мыть полы в моем офисе на двадцатом этаже.

Все, что я видела вокруг, говорило о безвозмездности воровства, лжи и лицемерия. Из того, о чем между собой говорили родители, я поняла, что большие деньги честным путем заработать невозможно. О том, чем занимался мой отец, я знала мало. Мне, собственно, было это безразлично. Но ставить его честность и порядочность под сомнение было для меня недопустимо. Он занимался бизнесом, который не затрагивал интересы пенсионеров, инвалидов или сирот. Отец имел дело с людьми такого же достатка, как и он сам. Но часто в его рассказах мелькало нелестное мнение о его коллегах, которые обманывают своих вкладчиков, давая им неверные сведения, или же совершают фиктивные сделки. Но, имея большую прибыль, полученную на основе обмана или же более тягостного преступления, они не несли больших убытков в виде ударов кулаками судьбы, а жили себе пресчастливо в пятиэтажных особняках на окраине Санкт-Петербурга. Ну а что творилось за четырехметровыми заборами каменных душ, не мог сказать никто.

– Хорошо, пусть так, – сказала я. – Но можно ли помнить только хорошее? Если забывать о нанесенных обидах и по-христиански подставлять вторую щеку, тебя съедят на следующий же день. Эта заповедь не подходит для современной жизни.

– Не все, что говорит Библия, можно понимать буквально, – ответила бабушка. – Когда-нибудь ты это поймешь.

– Если бы все люди следовали общечеловеческим законам, в мире не было бы хаоса, – внезапно сказал Василий, который внимательно следил за разговором, медленно поглаживая ручку чашки. – Но это невозможно, потому что такова сущность человека. Им правит чрезмерное себялюбие и жажда превосходства над другими. Но, по сути, не важно, что происходит вокруг. Главное – в любой ситуации самому оставаться человеком.

– Это все слова, – фыркнула я. – На практике все по-другому. В большом городе очень сложно быть добрым и всепрощающим. К тому же, если ты не будешь любить себя, как будут любить тебя остальные?

– Если будешь стремиться нравиться всем, завоюешь только презрение, – дед громко отхлебнул чай.

– Мне кажется, от степени любви к себе не зависит степень презрения окружающих, – снисходительно улыбнулась я. – Думается, у людей вошло в привычку – презирать.

– Так вот суть в том, чтобы тебе не стать этими людьми, – спокойно сказал Вася. – Наличие человечности не зависит от того, в городе ты живешь или в провинции. Это твой внутренний мир, не зависящий от внешних факторов.

– Ты уже говоришь о принципах, – возразила я.

– Называй как хочешь. Смысл остается тот же.

– Но как можно отвечать добром, когда тебе откровенно плюют в спину? – непонимающе воскликнула я. – Это же просто глупо. Мне сядут на шею и свесят ножки, вот и все.

– Нельзя доброту путать с наивной глупостью, – покачала головой бабушка. – Нужно быть снисходительней к людям, Машенька. И ничто не должно перерастать в одержимость.

– В одержимость чем? Добротой? – усмехнулась я и покачала головой: – Об этом можно много говорить, и все-таки я не согласна…

– Понимание приходит с опытом, – задумчиво протянула мама. – Хотя, как показывает практика, седины в бороде ума не прибавляют.

– Сейчас настолько все изменилось, – я всплеснула руками. – Мне кажется, уже ушло то время, когда люди ценили хорошее отношение и отвечали добром на добро…