Наталья Струтинская - Аю-Даг. Роман. Второе издание

– Он не разрешал? – спросила мама.

– Дело даже не в этом. Просто у меня появилась семья, и мое будущее стало будущим моей семьи.

– Для этого нужно столько храбрости, – восхищенно сказал Василий.

– О, я об этом даже не думала, – махнула рукой бабушка и рассмеялась. – Мне хотелось чувствовать, ощущать. Мне хотелось жить. В мире столько всего интересного и неизведанного, что сидеть на месте казалось полнейшей бессмыслицей.

В глазах бабушки появился какой-то особенный, словно подернутый пеленой блеск, принесенный вихрем воспоминаний. Она всегда была живая, активная, удивительно работоспособная. Мне иногда казалось, что она даже не знает чувства усталости. Меня всегда поражала способность этого хрупкого, тонко устроенного тела выполнять колоссальную работу по уходу за домом и садом, не потеряв при этом где-то между грядок своей утонченной женственности.

Мысль о том, что эта хрупкая женщина с мелкими морщинками на красивом, загорелом лице когда-то отчаянно летала где-то на уровне облаков, никак не могла уложиться у меня в голове. Но как это было на нее похоже! Мне казалось, ее жизнеспособности и выносливости могла позавидовать любая девчонка.

– Удивительно! – воскликнула я.

– Да, – рассмеялась бабушка, – вот такая у тебя была бабушка.

– Моя бабушка и сейчас кому угодно фору даст! – я весело подмигнула.

Мой взгляд случайно упал на часы, и тут я вспомнила, что в пять мы должны быть на баскетбольной площадке, и я невольно заерзала на стуле. Я взглянула на Василия и, поймав его взгляд, глазами указала на часы – пора.

Пока я помогала маме собрать приборы со стола и отнести все на кухню, Василий с бабушкой о чем-то тихо говорили. Воспользовавшись моментом, я забежала в спальню, чтобы переодеться.

Солнце позолотило верхушки деревьев, когда мы снова спустились в город. Было еще довольно жарко, но с моря уже задула мягкая предвечерняя прохлада. Пыльный воздух разбавляли легкие, свежие порывы. В воздухе по-особенному пряно пахло прокаленным на солнце деревом. Небо, чистое, нежно-голубое, прозрачное, необыкновенно высокое, смотрело на нас от линии горизонта, словно приоткрытый всевидящий глаз.

Мы направились в ту часть поселка, где частный сектор уступал место серым пятиэтажкам. Жизнь здесь шла своим особенным течением.

Перекрикивая друг друга, нам навстречу выбежали мальчишки, весело пиная сдувшийся мяч. В зеленом дворе, с трех сторон окруженном домами, стояла разбитая детская площадка. Скрежет железа на старых качелях смешивался с веселым детским визгом. Мы прошли мимо дома, у обшарпанного подъезда которого на деревянной, небрежно выкрашенной зеленой краской лавочке сидели две загорелые старушки, окинувшие нас оценивающим взглядом и снова пустившиеся в бурное обсуждение. Здесь же играли в «резиночки» пять девчонок, а шестая, помладше, стояла чуть в стороне и, засунув черный палец в рот, завороженно смотрела на прыгающую у девочек в ногах натянутую резинку.

Миновав двор, на который под лучами заходящего солнца отбрасывали длинные густые тени дома, мы оказались на баскетбольной, усыпанной песком площадке. Самодельная сетка, натянутая между двумя металлическими, вбитыми в песок столбами, приходила в движение, когда над ней пролетал тяжелый резиновый мяч. В лучах оранжевого солнца я увидела человек десять игроков, застывших в напряженной, выжидательной позе с закинутыми вверх головами. Здесь же была пара узких скамеек для болельщиков, которые занимали несколько хихикающих девушек. Среди них своей белокурой головой выделялась Виктория.

Я невольно поискала глазами Вадима. Он стоял во втором ряду в полосатой морской безрукавке, не обращая ни малейшего внимания на громкое, навязчивое хихиканье. Перед ним стоял Митя. На мгновение обернувшись, он заметил нас и весело помахал рукой. Девушки перестали смеяться и с интересом посмотрели в нашу сторону. Кроме Виктории, я никого из них не знала. Подходить к ним у меня желания не возникло, но Вася, бросив короткое «сейчас», направился на поле, оставив меня одну под прицелом незнакомых глаз. Секунду поколебавшись, я подошла к ним.

– Привет, – я вложила в свою улыбку как можно больше дружелюбия.

– Привет, – неожиданно мило улыбнулась мне Виктория. – Что-то вы припозднились. Они уже минут тридцать играют, – она посмотрела в сторону поля.

– Нас задержали, – сказала я. – Кто выигрывает?

– Три-ноль в пользу Вадима. – Виктория сморщила маленький носик. – На самом деле я уже сжарилась на этом солнцепеке.

Неожиданная разговорчивость Виктории немного удивила меня. Все утреннее высокомерие испарилось, на лице сияла приятная улыбка, так что даже я признала его достаточно милым. Что-то подсказывало мне, что мнение этой белокурой независимой уверенности здесь имеет значение, поэтому мне невольно захотелось произвести на нее благоприятное впечатление. Как странно, что мы часто хотим завоевать признание тех, кто нам, по сути, должен быть безразличен. Иной раз это лелеет наше самолюбие даже больше, чем грубо подслащенная лесть.

– А вы с ними не играете? – спросила я.

– Чтобы меня убило этим мячом? – отозвалась Виктория. – Ну уж спасибо. Я пробовала когда-то, но ты посмотри на меня. Ветер подует, и меня не станет, – она грациозно положила одну тонкую ногу на другую.

– Вообще, да… – протянула я. – У меня от них одни шрамы, – я посмотрела на Колю, который, бросившись пластом на песок, отбил мяч, и невольно улыбнулась.

– Почему-то раньше я тебя редко здесь видела, – глаза Виктории превратились в две узкие щелочки, но дружелюбная улыбка не сходила с ее лица.

«Да потому что я считала вас полными идиотами», – подумалось мне.

– Мы ходили разными дорогами, – уклончиво сказала я и только потом спохватилась, уловив двусмысленность своих слов, но Виктория, казалось, этого не заметила, и я быстро проговорила: – Так здорово, что мы все вместе поедем на мыс. Вы не едете? – спросила я, обратившись к стоявшим рядом с Викторией девушкам.

Они молча покачали головами.

– Они боятся змей, – рассмеялась Виктория.

– А там есть змеи? – насторожилась я.

– По ночам вылезает много всяких гадов и вообще насекомых. Но меня это мало волнует. Я их не боюсь, – и, прочитав смятение на моем лице, она со снисходительной улыбкой добавила: – В них не больше яда, чем в людях.

Тем временем игра остановилась, и к нам подошли Вадим, Коля, Дима, Вася и Рома. По лицам четырех струились капельки пота, светлые волосы Вадима были взъерошены, у Димы возбужденно горели глаза. Василий в белой рубашке резко выделялся на фоне пыльных лиц и мокрых маек.

– Водички бы, – тяжело дыша, проговорил Рома.

– Давайте мы с Машей сбегаем в магазин, – мгновенно предложила Виктория и, не дав мне опомниться, схватила меня под руку. – Что-нибудь еще принести?