AlmaZa - Зачётный профессор. Познавательный роман

– Ну, мне же тоже в Сокольники. У нас же общие дела, из-за которых ты меня ждал.

Опомнившись, что именно такую историю придумали, старший на миг прикрыл глаза от огорчения. Значит, уединение отменяется, и им придётся ехать минут пятнадцать-двадцать втроем. Выйдя из здания университета, Вероника остановилась, не оглядываясь, как это делают юные девушки, которые глазами ищут пока незнакомую машину – на какой же их повезут? Женщина посмотрела на Тимура.

– Ведите.

И он подвел её к блестящему дорогому черному автомобилю, открыв переднюю дверцу.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

– О, я могу поехать и сзади, думаю, что вам с другом будет удобнее…

– Ну что вы, студент будет ехать впереди своего преподавателя? Никуда не годится, – сдерживаясь, чтобы фривольно не подмигнуть, Баскаев даже чуть-чуть склонился, приглашая.

– Классовое разделение и ущемление по социальному статусу? – протянул за их спинами Костя, – да, ты очень проникся лекцией, а, главное, изъял из неё основную мысль о том, что равенство – залог мирного существования.

– Будем считать, что тут сыграла роль половая принадлежность, – огрызнулся незаметно Тимур, хотя ему хотелось отвесить товарищу волшебного пенделя до мыса Доброй Надежды, – а теорию межполовых конфликтов я ещё не прослушал. Вы в этой теме так же хороши, как в сегодняшней?

– Не мне судить, – села Вероника вперед, поняв, что несмотря на ворчание, Константин всё-таки угнездится позади, – надо будет спросить у кого-нибудь, кто её услышит.

– Если не против, я бы мог заглянуть ещё разок, исключительно для подобной лекции, – устроившись на водительском, Тимур повернул ключ зажигания и стал выезжать со стоянки.

– Пожалуйста, приходите. – Думая, что сейчас речь сама собой зайдет об обмене номерами, Тимур просчитался. – Уверена, что ваш приятель, наблюдательный и ответственный студент, предупредит вас, когда мы приблизимся к этому разделу социологии.

– Всенепременно, – хмыкнул Костя, рассматривая за окном пока медленно проплывающие городские перспективы улиц, – я вовсе не ответственный. Просто пока ещё не потерял интерес к занятиям.

– А что, обычно быстро теряете? – обернулась Вероника Витальевна, придерживая на коленях свой портфель.

– Постоянно.

– Что ещё раз подтверждает ваш лекторский дар, – прокомментировал Тимур.

– Или говорит о том, что это лишь начало учебного года и вторая пара, – парировала доцент Черненко, успев заметить, что Костя достаточно замкнут в своих подспудных мыслях, в отличие от искреннего скептицизма, вылезающего наружу.

– О, это ещё ни о чем не говорит, – покачал головой младший, – можно потерять интерес и после первого раза.

Вероника не дотянулась лицом переглянуться с задним пассажиром, а Тимур не смог отвлечься от дороги во время поворота на большом перекрестке, но всех пронзила одна и та же идея: «Мы всё ещё говорим о занятиях? И если да, то занятиях чем?». Так как между доцентом и её аудиторией достаточно трудно незаметно завести беседу о сексуальной составляющей жизни, да так, чтобы это не было навязчивым, то Тимур решил не упускать момента и не соскользнуть с тонкой дорожки, пока на неё встали ноги.

– После первого раза интерес только просыпается, поверь мне, – менторски поднял палец вверх рулевой, хотя слова совершенно не соответствовали его поведению в жизни. На гастролях он мог пропустить за ночь через свою постель нескольких девиц, а потом даже не вспомнить, как они выглядели. Софистика Тимура, как ей и положено, была пустой и ничего под собой не имеющей, кроме желания добиться с её помощью определенных целей.

– Тебе? Тебе поверю, святой человек, – усмехнулся Костя.

– Что ж сразу святой? Никто не безгрешен, – он жалел, что позволил поехать третьему, не найдя никаких отговорок.

Не вовлекаясь в диспут, Вероника полезла за плеером, желая сделать это не привлекая к себе внимания, но Тимур заметил и тут же переключился с коллеги на более стоящий экземпляр.

– Включить музыку? Что вы любите слушать?

– Моцарт, сороковая соль минор? – предположил Костя, заретушировав насмешку в глубине имени великого композитора, нумерации его симфонии и обозначении тональности.

– Попса, как и соль минор двадцать пятая, – не на ту напал парень, – удивительно слышать от так глубоко вкапывающегося в материал студента такое поверхностное предположение о творчестве Вольфганга Амадея. Вы слушали другие его вещи?

– Разумеется, – вспыхнул Костя, не предполагая, что научный сухарь может что-то понимать в музыке. Ему захотелось заявить о своих успехах и знаниях в этой области, но поборов себя, он сдержался. – И если на то пошло, то я люблю более позднюю классику.

– Ну, а я отвечу на вопрос, – Вероника вернулась к Тимуру, предоставив «галёрку» и дальше самой себе, – я слушаю не музыку. Сейчас намеревалась Спенсера.

– Вот как? – понятия не имея, кто такой этот Спенсер, убрал палец от магнитолы водитель, – так, вы против попсы?

– Не против, но я в ней не разбираюсь. Музыка стала однотипной, искусственной и из-за студийных обработок слишком стерильной, что для меня равно мертвости звука. Я люблю живое исполнение, лучше оркестровое. Оно не ударяет басами по мозгам, разрушая их работоспособность. Вы ведь, наверняка, знаете историю музыки и современных направлений, не так ли? – уточнила женщина, не собираясь скрывать, что в курсе рода деятельности друзей. Редкий артист не имеет за плечами хотя бы музыкальной школы.

– О, так вы видели… мм… наше творчество? – сыграл приятное удивление Тимур.

– Мы знаем историю музыки, госпожа Черненко, – не сбился Костя.

– Творчество не очень, я видела ваши лица на плакатах по городу, – тихо и коротко посмеялась она, – так вот, поющие и кричащие из колонок песенки являются в наше время ни чем иным, как очередным ключом для манипуляции массовым сознанием. Замечали, что некоторые композиции совершенно не нравятся изначально, а потом вдруг вслушиваешься и втягиваешься? Это определенные ритмы и такты, обладающие способностью вводить организм в транс, или менять частоту пульса человека. А там и выброс адреналина, и своеобразное привыкание, сродни наркотическому… Многие мелодии за счет определенного ультразвукового сигнала вызывают резонанс частиц или отдельных органов. Но не все сигналы положительные. Если вибрацией «натуральных» инструментов: флейты, арфы, фортепиано – можно лечить, то техно-направления чаще действуют разрушительно. Нейроны страдают от неблагоприятного воздействия, и можно сколько угодно обвинять экологию и прочие социальные проблемы, но взгляните, что слушает нынешняя молодежь, и вы поймете, откуда столько глупых, бездушных, депрессивных личностей, нуждающихся в возвращении к гармоничному состоянию.