Ольга Иванова - Пьеса для двоих

Так, несмотря на то, что Юля ожидала от этого вечера чего-то другого, уходила она домой все же в прекрасном расположении духа. Ко всему прочему, Паша Антипенко вызвался провести ее до метро, и она не стала ему отказывать: ей был приятен этот юноша и нравилось его общество. Пашку нельзя было назвать красавчиком в классическом понимании, но он был настолько обаятельным, живым и веселым, что мало какая девушка могла перед ним устоять. Парень даже вполне мог составить достойную конкуренцию в отношении женского пола своему другу Врублевскому. И он, кажется, прекрасно знал об этом, потому что всю дорогу до метро откровенно пытался заигрывать с Юлькой. Саму же Юлю это весьма забавляло, но не более того. К сожалению, хоть она и пыталась пока это отрицать даже самой себе, ее сердце снова томилось по Роману Врублевскому. Ей было страшно признавать это, но в ее мыслях и снах он присутствовал намного чаще, чем следовало, а внутри у нее все подпрыгивало лишь при одном звуке его голоса, при каждом его взгляде, при малейшем, даже случайном, его прикосновении. С каждым днем Юлю все больше и больше затягивало в омут любви к Роману Врублевскому, и это еле сдерживаемое безумное чувство билось в ней, пытаясь вырваться наружу. Но Юля понимала, что допустить этого было никак нельзя, хотя бы потому, что у нее был Сергей, которого она просто не могла предать… Хотя бы потому, что у Романа была Лера, которую он не собирался оставлять… Хотя бы потому, что изначально любовь к этому человеку была глупа и не имела никакого смысла…

С этими нелегкими мыслями Юля просыпалась и засыпала изо дня в день, отчаянно боролась с ними и все ждала, когда же этому придет конец…

– Сегодня наконец-то будем репетировать бал в доме Капулетти, – сообщил Паша в субботу, тридцатого октября. – Надеюсь, роли все выучили…

«Ну, вот и понеслось!» – с нарастающим волнением подумала Юля. Ведь именно с этого эпизода начинаются сцены, где им предстоит «взаимодействовать» с Врублевским и где не удастся избежать объятий… А теперь, зная склонность Паши, как режиссера, к дословной передачи текста пьесы и вдобавок некоторой эпатажности, как минимум будут еще и поцелуи…

«Держи себя в руках! – приказала Юля сама себе. – Вспомни, что тебе уже не пятнадцать и ты не девочка, чтобы краснеть рядом с объектом своей любви! Забудь про все – и вперед!» Счастье еще, что сегодня в зале почему-то не присутствовала Лера, ведь все предыдущие репетиции проходили под ее неусыпным контролем…

– А где неизменное сопровождение нашего Ромео? – украдкой спросила она у Паши, имея в виду Леру.

– У Ледяной красавицы неожиданно поставили на это время лекцию, – с ухмылкой шепнул он ей в ответ.

– Ледяная красавица? – переспросила Юля.

– А разве это не так? – заговорщицки подмигнул ей Пашка. – Ледышка и есть… Бр-р-р!..

Юля не удержалась и расплылась в улыбке: ей было приятно осознавать, что не у нее одной такое мнение насчет девушки Романа.

– Так, а теперь, встреча Ромео и Джульетты! – возбужденно носился у сцены Паша. – Танцуем, обмениваемся репликами по сценарию и не забываем в конце поцеловаться! – он многозначительно посмотрел на Юлю и Романа и добавил: – По-нормальному, по-взрослому, ясно? И больше страсти в глазах!

– А ты уверен, что Шекспир имел в виду именно это? – смущенно улыбаясь, уточнила Юля.

– Я уверен в том, что именно это и понравится зрителям! – отрезал Антипенко и, сев на стул, принял свою любимую позу: нога закинута на ногу, а руки скрещены на груди. – Приступайте, господа актеры!

Юля проговаривала свои реплики на автомате, а внутренне была вся напряженна в ожидании этого злосчастного поцелуя. Между прочем, в свое время в школьном спектакле все подразумевающиеся в оригинале поцелуи были заменены на «целомудренные объятия», поэтому сейчас им действительно предстояло играть «по-взрослому»…

И вот наконец Роман наклонился к ней и прикоснулся своими губами к ее… Этот поцелуй длился всего мгновение, и, конечно же, был не таким, как его хотел видеть Паша, но Юлю всю будто током пронзило, и на это самое мгновение она просто оглохла и ослепла… Она, безусловно, предполагала, что этот поцелуй не оставит ее равнодушной, но чтобы настолько!..

– Ужасно! – сквозь гул в ушах услышала она возмущенный голос Паши Антипенко. – Кошмар! Это не поцелуй, а детский лепет на лужайке какой-то! Давайте еще раз!

«О, нет!» – мысленно простонала Юля, приходя в себя, но покорно отошла в сторону, занимая начальную позицию. На Врублевского она всеми силами старалась не смотреть, чтобы не выдать себя, поэтому его реакции на происходящее не видела…

И снова его губы касаются ее губ, на этот раз чуть дольше и чуть уверенней… И снова яркая вспышка в голове на доли секунды лишает ее слуха и зрения, только на этот раз еще и коленки начинают предательски дрожать… «Я ненавижу тебя, Врублевский!.. Как же я тебя ненавижу!.. И себя тоже…»

– Это самый худший поцелуй, который я когда-либо видел! – очередной Пашкин крик снова вернул Юлю на землю.

– Ты считаешь, что можешь лучше? – съязвил на это Роман.

Юля непроизвольно отметила, что он тоже выглядит каким-то растерянным и немного смущенным.

– Смотри! – она даже не успела опомниться, как Пашка в мгновение ока подскочил к ней, прижал ее к себе и поцеловал, настойчиво и горячо.

Это было так неожиданно, что Юля даже не успела правильно среагировать. Когда она наконец осознала всю нелепость ситуации, Пашка уже отпустил ее и с гордым видом изрек:

– Хотя бы так! Учись, Ромео! Тренируйся!

– Браво, товарищ режиссер! – раздосадовано процедил Врублевский. – Станиславский аплодирует стоя!

– А ты никак злишься? Боишься, что я могу лучше справиться с этой ролью? – весело поддразнил его Роман.

– Милости просим! – бросил ему Роман, быстро спустился со сцены и, схватив свою куртку, вышел вон из зала.

– И чего это он? – все так же весело проговорил ему вслед Пашка и обернулся к остальным: – Я так понимаю, на сегодня закончим!

– По-моему, ты слегка переборщил, – сказала ему Юля, накидывая на себя верхнюю одежду. Она уже успела оправиться от всех потрясений, которые на нее сегодня свалились, и вернуть себе способность рассуждать здраво.

– Переживет! – махнул рукой Пашка и тоже пошел собираться.

Юля покачала головой и направилась к выходу.

Она вышла на крыльцо, где сразу же увидела Романа. Он стоял, облокотившись о перила, и курил. Юля, чуть поколебавшись, подошла к нему.

– Не обижайся на Пашку, – мягко произнесла она. – Не думаю, что он это специально сделал…

– А я и не обижаюсь. Это же Пашка! – пожал плечами Врублевский и, улыбнувшись,

вдруг сказал: – А у меня сегодня день рождения!