Мария Непеина - Ева Полянская – жизнь и судьба. Книга 3. Прошлого не вернуть

Мне снился наш ребенок, как я укачиваю его, пою ему колыбельную, а потом он исчезает, прямо у меня на руках, тает, как снег.

– Тише, тише, – успокаивал меня Ян, покачивая в своих руках, – все хорошо родная, я рядом.

– Почему, почему, почему, – плакала я, – уже второй раз, Ян, почему это происходит со мной?

– Милая прошу тебя не надо, не мучай себя, – я затихла в его руках, только вздрагивала от рыданий. – У нас будет ребеночек, обязательно будет. Ложись, вот так, я тебя обниму и прижму к себе, закрывай глаза и не думай сейчас ни о чем.

Теперь я уснула крепким сном, а Ян лежал и смотрел в потолок. Он винил в случившемся себя и только себя. Что не уберег, расслабился, и получил по заслугам. Он уснул только под утро, уверенный в том, что у нас обязательно все наладиться, будет настоящая семья, и он больше никому не позволит причинить мне боль.

Потеря ребенка долго не оставляла нас в покое и наши души. Стоило мне остаться наедине с собой, как я начинала думать об этом, иногда подходила к зеркалу и представляла себя с большим животом, или как кормлю грудью своего ребенка. Слезы лились из моих глаз, и мне приходилось успокаивать себя, чтобы Ян, когда придет с работы не видел, что я снова плакала.

То же самое было и с ним. Это был его ребенок, мальчик или девочка, не важно. Ян представлял себе, как целует мой большой живот и помогает при рождении ребенка, которое он видел не раз. Как берет его на руки и передает мне. Встает по ночам, когда тот плачет. Он прерывал себя на этом, тут же старался отвлечь себя и не думать. Главное для него сейчас было мое здоровье, и тогда у нас все получиться, не сейчас, так потом. Он видел мои заплаканные глаза, знал, что я все еще переживаю, случившееся и виню в этом себя. Хотя он знал, что я делала все, чтобы спасти его. Когда он увидел двор, поленья, которые валялись, он представил себе, как я сначала колю дрова, потом таскаю их наверх, ношу воду, добываю еду. Все это приходилось делать мне одной, пока в нашей жизни не появился Иван Иванович, его начальник. И он представлял себе, каких трудов мне все это стоило, очень ценил и был благодарен мне. И то, это было еще мягко сказано.

– Ева, прошу, не вини себя, на нашу семью выпало испытание, и мы выдержим его, – говорил он мне каждый раз, когда возвращался с работы домой и видел, что я плакала, – давай жить дальше.

– Давай, – шептала я, обнимая его.

Через несколько недель мне стало лучше, и я уже стояла в кабинете директора школы, к моему облегчению, это была женщина, она просматривала мои документы.

– Что ж, первый класс наберете в следующем учебном году, а пока будете преподавать свой предмет в старших классах, – сказала она и посмотрела на меня поверх очков, и потерла свой подбородок. – А какие-нибудь иностранные языки вы знаете?

– Да, – кивнула я головой, – французский, английский и немецкий.

– Замечательно, – кивнула она головой, – в нашей школе преподают французский, учительница заболела, вам придется заменить ее.

Я с радостью согласилась, ведь это было лучше, чем ничего, ознакомилась со школой, которая была не такой большой, как прежняя и расписанием, а потом пошла в больницу, навестить Яна и Ивана Ивановича, как мы шутили, моего верноподданного.

– Опять эти старшие классы, – недовольно хмурился Ян, когда я сообщила ему свои новости.

– Зато занята буду, – вздохнула я, обнимая Яна. – Что тебе приготовить на ужин, – спросила я у него, глядя перед собой.

– Себя, – он оглянулся и поцеловал меня в губы. – Я люблю тебя Ева, и всегда буду любить, – прошептал он. – Несмотря ни на что, верь мне.

– Я верю, Ян верю, ладно, я пойду, передавай привет верноподданному, – я чмокнула Яна в щеку и пошла домой, а он стоял и смотрел мне в след, и думал о том, что мой взгляд снова стал тусклым, как было тогда, когда он встретил меня.

– Они будут снова сиять, я все сделаю для этого, – сказал он сам себе, тихим голосом, развернулся и пошел к больному, которого осматривал, когда я пришла.

А мой верноподданный стоял и смотрел на меня из окна своего кабинета, и тяжело вздыхал.

– Если бы я тогда был рядом, если бы я не уехал, – шептал он и сжимал свои кулаки.

Он полюбил меня, как только увидел во дворе, плачущую возле топора. А когда я просила его остаться, и не уходить… Иван зажмурился, вспоминая этот эпизод, мой умоляющий взгляд, холодные руки, такие маленькие, вцепившиеся в его.

– Почему он не брат, – зло сказал он и стукнул по столу рукой.

Теперь все что ему оставалось, это быть моим другом и другом семьи, смеяться и шутить рядом, когда так хотелось обнять и прижать к себе, защитить и не отпускать, никогда не отпускать. Ивану приходилось смиряться с этой ролью, а теперь к нему примешивалось чувство вины.

Я как будто почувствовала его взгляд, потому что обернулась и посмотрела на его окна. Но я не увидела Ивана, потому свет в его кабинете был выключен, а на улицу уже спускались сумерки. Он увидел, как я вздохнула, повернулась и медленно побрела по улице к своему дому. В дверь кабинета постучали, и Иван отошел от окна, чтобы дальше заниматься своими делами.

В один из воскресных дней, когда мы сидели с Яном дома, я вязала, сидя возле печки на кухне, а Ян мастерил на кухне полки. Вдруг в нашу дверь забарабанили и мы вздрогнули.

– Где моя королева! – услышала я зычный голос Ивана и заулыбалась. – Одевай ее да потеплее! – показал он на Яна пальцем, который открыл ему дверь.

– Что ты задумал, – сказал ему Ян недовольным голосом.

– Одевай, я сказал, – приказным тоном, ответил ему Иван.

– Здравствуй Иван, – сказала я, выходя в коридор.

– Здравствуй Ева, – он взял мою руку и поцеловал ее, – я приготовил для тебя сюрприз. Одевайтесь теплее.

Мы с Яном одели самую теплую одежду, которая у нас была и вышли за Иваном во двор, в котором стояла повозка с лошадью.

– Садитесь, – он показал нам рукой, куда нам нужно было сесть, потом укутал нас обоих, а меня с особой тщательностью, сам сел впереди повозки, взял поводья и щелкнул ими по бокам лошади.

– Но! – гаркнул Иван, и лошадка затрусила все быстрее и быстрее, набирая скорость. Я громко смеялась от восторга, щеки мои раскраснелись. Мы выехали за пределы городка, и поехали по дороге, по краям которой стояли высоченные сосны и ели. Я оглядывалась вокруг и восхищалась этой, казалось бы, первозданной красотой.

Не знаю, сколько мы ехали, мне было хорошо, тепло и уютно, потому что Ян обнимал меня и все время следил, чтобы я была укрыта. Но вот вдалеке показался небольшой заснеженный домик, Иван остановил лошадь возле него и помог вылезти из повозки сначала мне, потом Яну.

– Бабуля, принимай гостей! – громко сказал он, когда заходил в дом.

– Проходите, проходите, – говорила невысокая старушка, и слегка кланялась нам. Избушка была маленькой, но такой уютной. Ян помогал снимать мне теплую одежду, потому что было жарко натоплено, а Иван помогал накрывать на стол.