Ирина Леонтьева - Шанс

– Тому мальчику?

Олег решительно кивнул.

Дмитрий помолчал с минуту, затем вздохнул.

– Ну хорошо, звони.

– Стасик! Стас! – почти прокричал Олег в трубку. – Как ты там?

Ответа он не расслышал. В трубке стоял неимоверный треск.

– Олег, – только и смог разобрать он.

И дальше опять начались помехи.

Часы в зале отбили четыре.

– Послушай, Стас, давай встретимся. Через полчаса, за гаражами, на старом месте.

Ответа он опять не разобрал, но отчего-то ощутил уверенность, что тот непременно придёт.

– Я скоро вернусь! – услышал Дмитрий голос сына.

Хлопнула входная дверь. Дмитрий нажал едва заметную кнопку на столе, и в проёме образовалась крепко сбитая фигура Владимира.

– Проследи, чтоб всё было хорошо. Незаметно.

Тот молча кивнул и растворился, словно его и не было.

Сколько Олег не оглядывался по сторонам, он так и не смог никого обнаружить. Впрочем, если отец и послал за ним соглядатая, то заметить его не было ни единого шанса – на отца работали настоящие профессионалы.

Дождь давно прекратился. Олег, съёжившись от пробиравшего до костей холодного ветра, проскользнул между гаражами, свернул направо, попетлял немного и оказался на том самом месте, где они уже неоднократно встречались со Стасом.

Тот его уже ждал и, едва увидев, рванулся навстречу.

– Олег! Ты не представляешь, с каким трудом я убежал.

– Как ты? – спросил Олег с тревогой, вглядываясь в зелёные глаза.

Парень выглядел ужасно. На лице и запястьях красовались багровые кровоподтёки, кожа над бровью была рассечена. Сердце Олега оборвалось.

– Кто это сделал?

Стас опустил голову.

– Мама. Она так кричала… Била отцовским ремнём.

– Боже мой…

Губы Стаса задрожали.

– Она сказала, что отправит меня к бабке. Олег, это же на другой конец страны!

Стас поднял глаза и посмотрел на друга с отчаянием.

– Я же тебя никогда больше не увижу… – Лицо Стаса перекосило, с губ сорвался горестный всхлип, однако он быстро пришёл в себя. – Ну, а ты как? Что сказал тебе отец?

Олег улыбнулся мечтательно.

– Отец поддержал меня. Сказал, что я не вернусь в ту школу. Что я…

И тут голос Олега внезапно оборвался. Ему показалось, будто его наотмашь ударили. В глазах Стаса он заметил то, чего найти там никак не ожидал. Неприкрытую зависть.

«Как же так?»

Он опустил глаза и тяжело вздохнул. Продолжать дальше не имело смысла. Наконец всё стало предельно ясно. Медленно, борясь с подступающей к горлу тошнотой, он застегнул плотнее куртку и, не оглядываясь, пошёл прочь. Стас что-то ещё кричал, но Олег его уже не слышал. Больше слова друга не имели значения.

Отец встретил его внимательным, проникающим в душу взглядом. Молча кивнул, приглашая в кухню.

«Не удивлюсь, если отец уже всё знает».

Молча прошёл, не раздеваясь. На столе уже стоял чай с пирожными, которые Олег так любил. Он всегда был лакомкой.

– Ты знаешь, – заговорил Дмитрий, делая вид, что ничего не случилось, – я, думаю, не пойду завтра на работу. Не развалится там без меня за один день. А мы с тобой лучше сходим в зоопарк. Что скажешь? Мы так давно собирались. А потом можно будет заглянуть в Екатерининский сад, в планетарий, – ты же вроде хотел.

Плечи Олега вздрогнули и он, уткнувшись носом в грудь отца, с силой обнял его, словно боясь потерять.

Дмитрий прижал к себе сына, осторожно погладив по голове.

«И всё-таки, что бы ты там себе ни думал, а ты всё ещё ребёнок, мой мальчик», – подумал Дмитрий.

И, словно в ответ на свои мысли, услышал тихий прерывистый шёпот:

– Папа… А знаешь, всё к лучшему.

Солнце то нещадно палило, то, спрятавшись за облачко, дарило несколько милосердных минут столь желанной прохлады. Позади широкого, прямоугольной формы, пруда раскинулся летний одноэтажный дворец графов Шереметевых.

Обойдя вокруг, осмотрев придирчиво, Никита наконец выбрал ракурс и достал мольберт.

Краски широкими мазками ложились на холст. Фасад кирпичного цвета с белыми колоннами, широкая белокаменная лестница и пологий пандус для въезда карет постепенно проявлялись на холсте. Боковые портики с полукруглыми фронтонами были украшены различными военными атрибутами, а центральный – фамильным вензелем под графской короной. Вся композиция была пронизана чистым, почти мистическим светом.

– Никита?

Буквально над ухом прозвучал удивлённый возглас. Художник поднял взгляд и увидел в трёх шагах от себя семейную пару с двумя детьми. Женщина взирала на живописца с изумлением. Никита нахмурился, призывая на помощь память, и вдруг лицо его разом прояснилось.

– Галка? Это ты? Глазам не верю.

Молодая женщина просияла и, обернувшись к мужу, посмотрела на него умоляюще:

– Слав, вы не пройдетесь к Голландскому домику без меня? Это мой бывший однокурсник, я его уже лет сто не видела.

Мужчина молчал пару секунд, о чем-то сосредоточенно размышляя, а потом медленно, словно нехотя, кивнул:

– Хорошо. Мы сходим, а потом вернёмся сюда.

– Спасибо!

Дождавшись, пока муж и дети отойдут на достаточное расстояние, Галя подошла ближе и сходу засыпала бывшего приятеля вопросами:

– Ну, как ты? Куда пропал? Как живёшь? Как сам? У меня, видишь, всё хорошо. Старшего-то я ещё в Академии родила, ты знаешь, а теперь вот второй появился. – Помолчала немного, давая возможность Никите прийти в себя, и вдруг улыбнулась светло. – Ну, так как у тебя дела?

Слушая этот бессвязный поток фраз, Никита невольно почувствовал, как у него самого на душе делается немножечко радостнее.

– А знаешь, – протянул он раздумчиво, – у меня всё хорошо.

Галка всплеснула руками:

– Ой, я так рада!

– Недавно вот открылась новая выставка.

– Что, ещё одна? Мы на прошлой с детьми были, им очень понравилось! Я, как увидела имя, Куликов Никита, так стразу догадалась, что это ты. Ты всегда на нашем потоке самым талантливым был. Мои от твоего «Перунова капища» в неописуемый восторг пришли. И «Витязь» их впечатлил. Они потом замучили меня просьбами славянских былин им почитать.

Никита улыбнулся самыми краешками губ и серьёзно кивнул:

– Спасибо. Мне особенно приятно, что вам именно эти две картины понравились. А в облике витязя я, честно признаюсь, своего любимого нарисовал.

Выражение лица собеседницы изменилось, из восторженного превратившись в серьёзное.

– А с личной жизнью у тебя как? Я помню ту некрасивую историю, только конца не знаю – в роддом загремела. А ты потом ушёл из Академии…

Никита взял в руки кисти и принялся их перебирать. Однокурсница смотрела испытующе прямо в глаза и ждала ответа. Наконец, тот поднял взгляд: