Екатерина Риз - Свет мой зеркальце, скажи…

– Добрый день! Как мы рады вас видеть!

Стало понятно, что я, а точнее, моё лицо, в этом магазине прекрасно известно. Поэтому я тоже улыбнулась и позволила увлечь себя в зал, ближе к выставленным в продажу нарядам, в пол уха слушая щебетание молоденькой консультантки о только что поступивших коллекциях европейских брендов. Девушка щебетала, я с интересом поглядывала на представленные модели. Надо сказать, что посмотреть было на что. Например, я мгновенно смогла представить себя в лазурного цвета платье и рукавами волной. Или вон в том игривом брючном костюме с коротеньким пиджачком. А к этому костюму в продаже имелся оригинальный клатч, с вышитыми вручную розами. Замечательная, фантастическая вещь!

Думала я, пока не глянула на ценник. Не скажу, что меня оторопь взяла, но сознание не сразу смогло переварить количество нулей. И это любимый магазин Лады? То есть, она здесь часто бывает и даже что-то покупает? А скидки и акции у них бывают? С моей зарплатой я с грехом пополам смогу приобрести это платье с девяносто процентной скидкой.

– Вам просто необходимо примерить это платье!

– Вы думаете? – в явном сомнении переспросила я.

Но девушка, наверное, решила, что я капризничаю, потому что принялась меня убеждать как-то странно.

– Конечно, вы же потом себе не простите. И вы зря сомневаетесь. Платье, что вы купили в прошлом месяце, совершенно другого оттенка! Это не просто лазурь, это холодный оттенок, на два тона темнее.

Я уставилась на платье. Если не думать о цене, то слова девушки о тонах и оттенках, обретают явный смысл. И когда ещё я смогу примерить платье за тысячу долларов?

Через несколько минут я стояла перед зеркалом, в самом удивительном платье, которое когда-либо примеряла, и откровенно собой любовалась. Со мной такое бывает редко, бабушка всегда учила, что внешность в человеке не самое главное, а самолюбование и вовсе порок, я это с детства заучила и усвоила, но сейчас… глядя на себя такую… можно было притвориться, что это и не я вовсе. Ладка. И это платье для неё. Оно ей подходит, ей есть, куда в нём пойти, и для кого его надеть, а я лишь исполняю её роль.

– Вы великолепны, – проговорила продавщица, и я неожиданно для себя расслышала в её голосе искренность и даже зависть. – Вам очень идёт.

Я снова задержала взгляд на своём отражении, провела руками по бокам, разглаживая податливую ткань, и краем глаза заметила, что другая покупательница забыла про свой наряд и разглядывает меня.

Кто бы знал, как мне жалко было снимать это платье! Но расстроиться мне не дали, девушка лучезарно улыбнулась, когда я вернула ей наряд, и заявила:

– Сейчас мы его упакуем. Заберёте или доставить домой?

Я смотрела на неё в прострации, кажется, никто кроме меня самой не сомневался в том, что я его куплю. Просто улыбнусь, достану банковскую карту и оплачу. Лада, видимо, так и поступает. И я, после секундного колебания, всё это и проделала. Правда, голос мой, когда я сказала:

– Спасибо, заберу сама, – едва заметно дрогнул.

Чёрт, тысяча долларов! За платье! Светка умрёт, когда я ей расскажу.

– Благодарим за покупку, – сладко улыбнулись мне напоследок. – Мы вас всегда ждём!

– Спасибо. – Я вцепилась в ручку фирменного пакета и поторопилась покинуть магазин, пока мой взгляд не остановился ещё на чём-нибудь притягательном, за пару тысяч долларов.

Сердце бухало в груди так сильно, будто я это платье украла. Из торгового центра я вышла и принялась оглядываться. Необходимо было успокоиться, а то я каждые десять секунд опускаю глаза к пакету с баснословной покупкой в своей руке. И вот тут я и вспомнила про салон красоты. Самое то для успокоения.

Салон оказался неподалёку. Кажется, Лада предпочитала далеко от центральных улиц не удаляться. Я прогулялась, изучая вывески и номера зданий, сердце скакать перестало, и я смогла перевести дыхание. И в салон вошла со спокойной улыбкой. Меня встретила девушка и сходу разулыбалась. Я только успела поздороваться и начать:

– У меня запись… – как она обрадовалась:

– Олимпиада Викторовна, очень, очень Вам рады.

Секунду-другую я переваривала своё удивление, затем решила, что это Ладка постаралась, сообщила в салоне моё имя. Но девушка настолько воодушевлённо улыбалась, что это поневоле вызывало настороженность.

– Принести Вам что-нибудь? – спросила администратор, провожая меня в зал.

Я оглядывала интерьер, потом кивнула.

– Если можно, чай.

– У нас есть жасминовый. Он вам нравится, я помню.

Она проводила меня до кресла и убежала, а я обернулась ей вслед. Ерунда какая-то.

Парикмахер, что появилась через пару минут, тоже улыбалась уж чересчур душевно. Чужим так не улыбаются, согласитесь. И поздоровалась, моё имя легко слетело с её губ, что тоже довольно странно. Обычно незнакомые люди, при знакомстве, округляют глаза и произносят что-то вроде:

– О, Олимпиада. Какое оригинальное имя.

А девушка широко улыбнулась и выдала:

– Олимпиада Викторовна, рада Вас видеть.

Я настороженно наблюдала за ней через зеркало. Затем сухо поинтересовалась:

– Правда?

Девушка на мою настороженность внимания не обратила, остановилась за моей спиной, коснулась моих волос.

– Волосы как отросли, надо же. И блеска не хватает. – Мастер воодушевлённо улыбнулась мне и заверила: – Сейчас мы всё поправим.

Я наблюдала за её действиями. Она накрыла меня пеньюаром, приготовила ножницы, расчёски, что-то рассказывала о новой серии средств по уходу за волосами, не забывала улыбаться, а я… никак не могла справиться с беспокойством. Хотела даже спросить, но в последний момент решила, что прозвучит мой вопрос весьма глупо.

– А когда вы в последний раз меня, Олимпиаду Викторовну, рады были видеть?

Путано получается. А объяснить я точно не смогу. Поэтому промолчала. Всё ждала, что девушка сама скажет что-то, что меня успокоит, объяснит. Упомянёт Ладу.

Когда я взглянула на себя в зеркало спустя час, поняла, что я стала полной копией сестры. Теперь у нас даже причёски идентичны. Волосы стали немного короче, причёска выглядела дерзко и игриво, и обещанный блеск появился. И я была бы довольна результатом, если бы не парочка возникших за последний час сомнений. Но мастера поблагодарила, улыбнулась как можно доброжелательнее, правда, от маникюра и посещения косметолога категорически отказалась. Меня не покидало ощущение, будто что-то не так. На меня смотрят не так, со мной говорят не так, делают со мной что-то автоматически, не спрашивая моего мнения или согласия, будто уже знают, как нужно. Вот, например, стрижка. Меня просто взяли и подстригли, как сестру. Поэтому я поторопилась сбежать. Расплатилась банковской картой, подхватила свои пакеты с покупками и салон красоты покинула. На пороге даже захотелось трижды сплюнуть через левое плечо, будто меня сглазить там могли.