Юлия Куклина - Лиля. Любовный роман

– Я думаю, что эти таблетки, баба, врач выписал тебе. У тебя такой усталый вид, выпей назначенную дозу и тоже поспи.

– А и то верно, пойду, прилягу.

Лиля тоже легла и впервые за эти три месяца спокойно и крепко уснула.

Дни летели, часы бежали, минуты неслись, наступила жара, город опустел. Только на железнодорожном вокзале, было оживленно. Кедровчане семьями уезжали в отпуск. Лиля в ярком красном сарафане, оставив чемодан бабушке, носилась по зданию вокзала, выбегала на улицу, подходила к путям. Она не могла сидеть на месте, энергия била ключом, сердце трепетало, в предчувствии счастья.

– Оно там, там, – громыхали тележки грузчиков.

– Оно там, там, там – стучали колеса вагонов.

– Там, там, там – громыхал репродуктор.

Наконец объявили посадку в поезд. Лиля бежала вперед всех, она перепутала вагон, потом нашелся вагон, но никак не находилось место. Теперь, когда все нашлось, куда-то делась сумка с продуктами. Эта веселая суматоха продолжалась до тех пор, пока провожающих, не попросили, покинуть поезд. Отъезжающие сразу успокоились, уставились в окна, выглядывая родных. По репродуктору громко заиграл марш «Прощание славянки» поезд тронулся, Лиля махала бабушке, а та крестила ее, вытирая слезы.

Поезд прибыл в Н – ск, наследующий день в обед. Лиля уже за два часа до остановки, сидела полностью собранная и жадно смотрела в окно. Она впервые в жизни покинула Кедровск и все, что она видела, подъезжая к огромному городу, было для нее в диковину. Так как она много читала, ее воображение очень легко вспоминало описанные другими людьми незнакомые города. Но свои собственные наблюдения и впечатления находили мощный отклик в ее душе, заряжали особенной, возбуждающей энергией большого города.

Выйдя из вагона, Лиля встала на перроне как вкопанная. Она озиралась по сторонам, дергая себя за подол сарафана. Выглядела она видимо очень комично, так как проводницы посмеивались, глядя на нее. Откуда – то сзади появился очень аккуратный молодой человек:

– Вы Лиля? – Он явно сомневался в том, что это она. А вот Лиля сразу узнала Вадима. Ну конечно, где же он вспомнит маленькую, беленькую девочку, вечно сидящую с книгой.

– Да, а Вы Вадим, я вас узнала.

– Он самый, давайте чемодан и идите вон в том направлении.

На площади возле вокзала стояли такси, водители которых, непрерывно сновали вокруг, выглядывая пассажиров. Немного в стороне, скромно притулилась к обочине, серая «шестерка», в ней сидел водитель и очень пристально разглядывал Лилю. Они подошли к этой машине, уложили чемодан в багажник и поехали. Лиля замерла у окна.

Вскоре подъехали к пятиэтажному кирпичному дому, окруженному высоким, ажурным забором. Ворота были закрыты, вышел сторож и открыл их. Машина проехала во внутренний двор, окруженный периметром здания, там они вышли из машины. Двор был пуст. Вадим и Лиля направились к ближайшему подъезду, за ними шел шофер с чемоданом. В аккуратном подъезде их встретил консьерж, невысокий, немолодой с плутоватым взглядом, которым он проводил процессию.

На втором этаже они вошли в квартиру, шофер поставил чемодан и ушел. Лиля осматривалась в огромной прихожей.

– Я буду здесь жить? – неуверенно спросила она у Вадима.

– Да конечно, эта квартира, ведомственная, конкретных хозяев у нее нет, и сейчас она пустует, располагайся, живи. – Вадим натянуто улыбнулся. Он вообще все делал «натянуто», как будто соблюдая чьи-то инструкции, и постоянно боялся ошибиться.

Лиля обошла квартиру. Везде югославская мебель, ташкентские ковры, ванна отделана тоже югославской плиткой. На кухне в навесных шкафах аккуратно расставлена немецкая кухонная утварь и японская посуда. Все это было Лиле очень знакомо: и мебель, и посуда, и ковры, распределялись работникам леспромхоза, и были предметом гордости многих ее одноклассников. Она также вспомнила, давно курсирующие по городу сплетни о непростых отношениях директрисы библиотеки и первого секретаря комитета коммунистической партии их города. Видимо это их любовное гнездышко, но почему она допущена в «святая святых» этих небожителей?

– Располагайся, – опять сказал Вадим, – а мне на работу надо, я тебе как – нибудь позвоню. Хорошо? Ой, совсем забыл, ты же не знаешь города. Завтра к тебе заедет мой водитель и доставит прямо к институту. Он освободится к десяти часам. Будешь готова?

Лиля кивала, мечтая побыстрее остаться одна, чтобы все обдумать. Вадим ушел, а новая хозяйка апартаментов сев в кресло, задумалась. Может ее сводят с Вадимом? Но она ему ни капли не нравится. В этом деле, ни одну, даже самую неопытную девушку, не проведешь. Она им зачем – то нужна, но зачем, она так и не придумала. Распаковала чемодан, развесила вещи. Пошла на кухню, попила чаю, проверила холодильник – там был полный набор продуктов. Переодевшись в свежий светлый летний костюм, Лиля взяла ключи оставленные Вадимом и, пошла, прогуляться, по новым неизведанным местам.

Вернулась она около восьми вечера. Ее безропотно впустил сторож, и проводил одним глазом консьерж. В квартире было тихо, ничего не изменилось, пока ее не было. Ночь прошла спокойно, утром Лиля стала собираться в приемную комиссию, непонятная тревога, ненадолго отступила. Приехал водитель, громко посигналил под окном, так было принято. Лиля вышла нарядная и свежая, села на заднее сидение. Они выехали из двора, Лиля сидела сзади и украдкой рассматривала водителя. Лет тридцати, мужественное лицо, широкие плечи, белая рубашка. Очень привлекательный внешне мужчина, не проявлял никакого к ней внимания. В Кедровске, если мужчина вез даму куда – либо, он бы не минуты, не молчал. Если женщина села к нему в машину, он уже считал себя кавалером и исполнял полный обряд ухаживания, абсолютно невинный, но так требовали приличия. Она вспомнила, как бабушка всегда говорила: «в каждой избушке, свои погремушки», видимо в Н – ске корректность, граничащая с полным равнодушием к не очень знакомым людям, – это норма поведения.

С трудом открыв тяжелые двери, Лиля вошла в огромный, отделанный мрамором вестибюль, педагогического института. Само здание, сделанное из черного гранита и внутренняя отделка, внушали доверие. Чувствовалось, что здесь трепещут перед наукой, и чтут традиции. Лиля свернула направо и пошла по широкому коридору, стены которого были увешаны портретами маститых, и не очень, преподавателей этого учебного заведения. Вот висит портрет бородатого профессора умершего уже сто лет назад. А вот портрет красивейшей дамы, ее тоже уже нет в живых. Лиля остановилась перед следующим портретом. На нем был изображен, совсем молодой мужчина. Правильные, удлиненные, черты лица и смеющиеся, немного раскосые глаза, выдавали в нем смесь саксонских и азиатских кровей. Внизу дата рождения, ему всего двадцать семь лет и имя: Крафт Александр Арнольдович филолог, профессор кафедры риторики. Девушка не могла отойти от портрета, вглядываясь в лицо молодого профессора. Женат ли он?