Натали Бланш - Пришелец

– Я не учусь и не работаю – пока. Я приехала и учиться, и работать, но поступать я буду летом во ВГИТИС на режиссёрский факультет, а до этого хочу поработать на киностудии, посмотреть. Но тоже ещё надо подождать. Меня обещали взять на работу в течение месяца.

У него были круглые, как у зверушки из мультфильма, очень забавные глаза. И этими своими забавными глазами внимательно глядя на неё, он вдруг спросил:

– Почему ви так на меня смотрите? Это потому, что я чёрный?

Она и не подозревала, что её глаза, устремлённые на него из-под лисьей, надвинутой на лоб шапки, кажутся ему такими же большими и удивлёнными, как ей – его.

– Нет. Просто…

– Как вас зовут?

«Приехали!» Ей вдруг сделалось досадно.

– Какая разница?

– Что – нет никакой разницу? Если, примерно, встретимся с вами ещё, ми не сможем здороваться.

– Надя.

– Надя. Можно говорить Надежьда, да? Можно пригласить вас в кино?

– Нет. Я уже долго иду пешком, теперь я устала и хочу домой.

– Ланна. Ми можем пить кофе, близко, одна остановка.

– Нет, я же вам объясняю…

– Надя, так нехорошо. Ми же познакомились, я вас приглашаю…

Он был очень настойчив, и ей, в конце концов, надоело говорить ему «нет». Кроме того, не хотелось, чтобы у него создалось ложное впечатление о местных девушках. «Он, наверное, здесь недавно. Подумает, что у нас все такие «дикие». Он же не виноват, что ему попалась именно я!»

– Надя, я шёл в гости к другу. Он меня ждёт. Теперь надо сказать ему, моя планы поменялся. Одна минюта. Ви подождёте?

… Вернулся он быстро, как и обещал. За это время у Нади явилось искушение: бежать! Но она подумала, что это будет выглядеть совсем уж глупо. Они не спеша шли к автобусной остановке.

– Где я мог видеть вас раньше?

– Нигде не могли. Я в Киеве только месяц. Я вас нигде не видела.

– Может бить, ви меня не заметили?

– Нет, не может быть, – отрезала она. – У меня хорошая память на лица.

Выйдя из автобуса, они свернули на какую-то тихую улочку. «Улица Эжена Потье», – прочитала Надя.

– А как вас зовут? – спросила она из вежливости.

– Кидан.

– А, – она кивнула и тотчас забыла. – А откуда вы приехали?

– В ви не можете угадывать?

– Нет, я в нег… некоторых вещах не разбираюсь.

– Я вам немножко объясняться. Такой, как я, только четыре страна есть: Кения, Судан, Сомали, Этьопия.

– А вы откуда?

– Этьопия.

«Интересно! С живым эфиопом говорю!» – подумала она.

Они подошли к кафе, расположенному на первом этаже небольшой гостиницы.

– Закрито… – пару минут он постоял на крыльце, а затем снова уверенно зашагал вперёд. Надя пошла рядом.

– Куда мы идём?

Он перешёл через дорогу и приостановился у входа в общежитие.

– Тут живёт один мой з емляк. Зайдём?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что мы так не договаривались.

– Ми теперь договаривать…

– Нет, я согласилась только пойти в кафе.

– Но там закрито!.. Зайдём, ми будем гости.

– Ну, а я не собираюсь идти ни в какие гости!

– Надя, так не надо говорить. Ми будем пить кофе или чай, немножко поговорить, немножко музика.

– Нет!

Он поднялся на одну ступеньку.

– Зачем ми стоим и спорим? Так не хорошо.

– Нет. Я сказала: только в кафе.

– Но кафе закрито.

– Вот и хорошо, что закрыто. Я и в кафе не хотела. Я хотела домой и пойду домой.

– Надя! – он внимательно смотрел на неё сверху вниз. – Без человеческой воля, – воля знаете, э? – ничего не случается.

Но он напрасно тратил силы и время. Она даже слушать ничего не хотела. Мало, что навязал знакомство, мало, что уговорил пойти в кафе, теперь ещё и это. Он отчасти понял причину её нежелания – тем лучше. И потихоньку, потихоньку она отступала всё дальше от крыльца. Он сдался и с недовольным видом пошёл за ней.

– Куда ви хотите теперь?

– Домой. Мне надо на 27-й троллейбус.

– Да? Это так и било с самого начала? – в его голосе и глазах читался укор, как будто она его в чём-то обманула. Но Надя не чувствовала за собой никакой вины.

– Да. Я же вам сразу сказала: я много гуляла, устала, я иду домой. Потом я согласилась только зайти в кафе.

– Ува! Кафе било закрито!

– Ну, закрыто, значит, закрыто!

– Ну, хорошо, – согласился Кидан, точно от него ещё что-то зависело. Надю поразило его упорство. – У вас есть телефон?

– Да.

И пока он записывал её номер в свой блокнот, Надя с любопытством рассматривала его лицо и особенно почему-то его губы – под ровной щёточкой усов красиво и чётко очерченные, они были не розового, не красного, а какого-то фиолетового цвета. Она не могла отвести от них глаз.

– Когда ми устретимся? Завтра?

– Нет, только не завтра. У меня есть дела.

– Хорошо. Во вторник.

– Нет, лучше в среду.

– А во вторник?

– Нет, в среду.

– Видите, я хочу бистрее, а ви – нет… Это значит… – но что это значит, он так и не объяснил. И добавил: – Я хочу, чтоби у нас били человеческие отношения.

– А какими они ещё могут быть?

Они добрались до остановки – как раз напротив второй проходной киностудии, и остановились чуть в стороне.

– Что ви будете пить? – и в ответ на её недоумевающий взгляд пояснил: – Какое вино? Я должен покупать.

– Не надо ничего покупать! Я не пью.

– Надя!

«Опять начинается. Ну, и упрямый!»

– Я пью только шампанское.

– Хорошо. Я буду посмотреть шампейн. Я жду вас в среду, в шесть часов, там, где ми устретились сегодня. Только, пожалюста, не опаздывайте. Сейчас холёдно.

– Да. Пока.

– Чао.

Она помахала ему рукой и села в троллейбус, вовсе не уверенная в том, что они ещё когда-нибудь встретятся.

Дома она не сказала о нём ни слова.

Переодевшись и покушав, – «Ист, як котеня!», – не преминула заметить тётя Лида, – она достала с полки том энциклопедии на букву Э и углубилась в чтение.

Вся семья была в сборе – Костик делал уроки, дядя Лёны читал в спальне, бабушка дремала на диване, Сергей разговаривал с женой по телефону, плотно прикрыв дверь, а остальные сидели перед телевизором. Тётя Лида время от времени поглядывала на Надю, задавала обычные вопросы: «Ну, где ходила? Що бачила цикавого? Жене не звонила?» – а та отвечала ей с улыбкой и снова возобновляла чтение.

Хотя сведения об Эфиопии и её жителях были изложены сухим научным языком, Надя рада была узнать хотя бы что-то.

– Хочешь быть сильно умной? – пошутил Саша, сидевший на маленькой табуретке возле её кресла, но Надя не отреагировала – мысли её были далеко. Снова вспомнились его забавные круглые глаза, аккуратно подстриженные усики, но лица его она вспомнить не могла, только отдельные детали облика: рукава куртки, закатанные так, что видна полосатая подкладка, синие полосатые брюки, заправленные в светлые сапожки, кепка, надвинутая на лоб. «Как у Донжуана», – почему-то подумалось ей… и эти его фиолетовые губы!