Чарльз Мартин - Бог пятничного вечера

Одри держалась в сторонке, так, чтобы не попасть в камеру. Руки за спиной. Плечи расслабленно опущены. Вуд назвал ее «истинной силой, стоящей за троном». Вуд был прав. В промежутке между школой и колледжем на долю Одри пришлось девяносто шесть матчей. Солнце. Дождь. Снег. Грозы. Перебои в электроснабжении. Отчисления. Сотрясения. Растяжения. Вывихи. Ее мало что могло отпугнуть. Именно отсюда и не самое лестное прозвище – Престон – как марка антифриза.

Продюсер выдал женщине комплект наушников, чтобы она могла слушать интервью. Я похлопал по софе около себя, потом показал на пустой стул Джима Нилза.

– Он возражать не будет.

Одри покачала головой.

– Даже не думай. Ты втянул меня во все это, и в ближайший месяц ни на что не рассчитывай.

Два дня назад Одри отвела меня в магазин мужской одежды «Молдоун» на Пятой, куда пускают далеко не всех. Три часа я позировал в разных вариантах цвета и текстуры и за это время проникся уважением к моделям и новым маркам. Я выходил из примерочной, поднимался на подиум, стоял в костюме, однотонном или в полосочку, а она рассматривала меня и так и этак и качала головой. Я чувствовал себя голым. Одри крутила пальцем, я поворачивался на месте, показывая себя в нужном ей ракурсе, и либо получал одобрительный кивок, либо удостаивался жеста, которым в парке отгоняют голубей. После пятой примерки я запротестовал.

– Меня вполне устраивает мой немнущийся костюм от «Сирза».

– Милый, что мне в тебе, помимо прочего, нравится, так это глубокая провинциальность – предмет твоей гордости. – Женщина повернулась к Молдоуну, стоявшему в сторонке с мерной лентой на шее и в очках на кончике носа. – Вы уж извините его, мистер Молдоун. Он давно играет в футбол и слишком часто получает по голове.

Я улыбнулся и повернулся к выходу, решив, что она наконец-то открыла глаза.

– Спасибо.

Очевидно, я ошибался.

– Но… – Одри подняла палец, заворачивая меня назад. – Сейчас-то мы в городе.

Я незаметно указал на ценник, зная, что Одри по натуре скряга и благоразумие берет у нее верх над всем прочим.

Одри поднялась и провела ладонью по лацкану моего пиджака.

– Знаю. С ума сойти, да? Но в этом городе полным-полно сумасшедших. Ты видел цифры в своем контракте?

– Да, но…

– Вот и успокойся.

– Все будут знать, что я только что это купил.

Одри погладила меня по щеке.

– В этом костюме у тебя глаза блестят.

Когда я открыл рот, чтобы возразить против очередной словесной комбинации, она ткнула в меня пальцем и вскинула брови. Пришлось примерить еще дюжину костюмов и примерно столько же пар обуви.

Из магазина мы вышли с тремя костюмами, шестью рубашками, пятью галстуками, двумя ремнями, двумя парами обуви и выпотрошенной картой «Виза». Провожал нас счастливый мистер Молдоун. Столько денег я потратил только раз в жизни, отдав их за одну штучку на ее левой руке.

Без двадцати минут десять двойные двери широко распахнулись, и публика устремилась внутрь, сражаясь за места в первом ряду. Большинство вели себя спокойно, приветственно махали, принимались негромко переговариваться или фотографировать меня цифровыми камерами. Другие вопили, хлопали или выкрикивали слова поддержки. Один парень свистнул. Всего набралось человек, наверно, двести. Шум нарастал, и в дело вмешались «вышибалы». Я подумал, что глупо просто сидеть, и, отстегнув микрофон, смешался с публикой – пожимал руки, подписывал карточки, позировал для фотографий.

Одна женщина обняла меня.

– Милый, я проехала двести шестьдесят четыре мили. Весь полдень после ланча простояла под дождем.

Я поблагодарил женщину, подписал корешок билета и футболку, а потом посмеялся, когда «вышибалы» попытались помешать обнять меня еще раз. Пробившись через толпу, я уже поднялся было по ступенькам, но снова спустился, заметив женщину в инвалидной коляске и форме моего колледжа. Ее звали Дженни. Я присел, сфотографировался с инвалидом и оставил ей автограф. Женщина сидела и плакала. Я поцеловал ее в лоб, и несчастная сжала мою руку. Мышцы не слушались женщину-инвалида, и даже глаза смотрели в разные стороны, но я увидел красоту и нежность. Мальчишка лет десяти, потерявшийся в огромном форменном свитере и бейсболке с названием моей будущей команды, тронул меня за плечо и сунул под нос карточку «Топпс». Я подписал ее, сфотографировался с мальчиком и сказал:

– Мне нравится твоя бейсболка.

Он пожал плечами, покачал головой и, подбоченясь, заявил:

– Подложил ты мне подлянку.

– Правда? – усмехнулся я, еще стоя рядом с юным болельщиком на коленях. – Как так?

Парнишка повертел бейсболку в руках.

– Я этих ребят ненавижу, а теперь придется болеть за них.

Значит, я встретил равного и легко не отделаюсь. Я протянул руку.

– Мэтью.

– Мак. Мак Пауэлл.

Мальчишка держался с уверенностью и солидностью сорокалетнего мужчины.

– Вот что, Мак… – Я наклонился к нему и, понизив голос, сказал: – Раз уж ты поднял эту тему… Мне они тоже не очень нравились. Я их терпеть не мог. – Парень встретил мое признание с улыбкой. – Но… – Я оглянулся, как будто собирался поделиться с ним секретом. – Выбирать, в общем-то, не приходилось, и, судя по моим недавним встречам, новые владельцы – хорошие ребята. Между нами, я даже начал подумывать, не промахнулись ли они со мной. Я к тому, что то дело два года назад, в плей-офф, это ведь не их вина. – Парнишка согласно закивал. – В третьем их просто засудили.

Мальчишка поднял палец.

– Да, но они же сами взяли того травмированного раннингбека, Джексона, вообще не видевшего поля.

Публика уже собралась. Один из операторов включил камеру и уже навел на нас. Несколько взрослых, также обративших внимание на мальчишку, записывали наш разговор на цифровые камеры.

– Да, но… – Я тоже поднял палец. – Зато у них появились денежки, так что они смогли подписать… – я ткнул себя в грудь, – меня. А что касается того парнишки, Джексона… Я видел его – он вполне здоров. Да, совершенно здоров. – Мой юный собеседник улыбнулся. – Думаю, он тебя еще порадует. Так что давай дадим ему шанс, а там будет видно. – Болельщик с серьезным видом кивнул, как будто все понял. – Не говоря уж о том, что Джексон теперь мой одноклубник, а значит, я болею за него. – По глазам было видно, что аргумент подействовал.

Парнишка посмотрел на бейсболку, натянул ее поглубже и сунул руки в карманы.

– Ты играешь? – спросил я.

Мак посмотрел на собеседника и поджал губы.

– А что, похоже? – Весил Мак, учитывая носки и бейсболку, наверно, фунтов шестьдесят. – Хочу его работу. – Парень посмотрел на стул Джима Нилза.

Дерзости ему определенно было не занимать. Я усмехнулся.

– Ну, может быть, когда ты получишь ее, то пригласишь меня, и мы все сделаем еще раз.