Макс Алексеев - Megapolis. В активном поиске

Она была полицейским, рыщущим среди кирпичей, оставшихся после авиаударов в квартале величественных зданий. По треснувшим колоннам застывшими псами разврата, терзавшими каждого, кто осмеливался заглянуть в ее чертог. По его телу проходил ток, когда она снова и снова влекла его, наклоняясь над столом. К следившей за секундной стрелкой, замиравшей в ее глазах на двенадцати, не желая продолжать свой ход. Впиваясь губами в капли ее пота, пронизывающие упругое тело механикой любви. Схемами, подводящими к диодам оргазма. В форме латекса, забрызганного горячей спермой. Кровью на губах, превращающейся в мед, падающей струйкой на ее колени.

Иногда она специально мучила его неразрешившимся желанием, терзая грудь красными ногтями. Била острым каблуком прямо в сердце и долбила до тех пор, пока не находила нужным совокупиться на холодных плитах экстаза, запятнанного временем. В тот вечер ее губы молчали – говорил ее взгляд. Повелевающий и бросающий в дрожь, заставляющий обмякнуть в унынии и сплюнуть на пыльный асфальт. Он налил ей еще вина и продолжил играть в холодного старика, перебирающего на скрипке простые мелодии самообмана. Легкого и не менее желанного. В лице старой потаскухи, захотевшей отведать свежей плоти еще не распустившегося мужчины. Между цветами сада, в блядском блеске меланхоличных весенних песен.

Она зашла в его комнату на высоких каблуках. Таких, которые сводили его с ума облегающей кожей ног. И не переводя взгляда на него, она предложила последовать в кабинет, чтобы ввести в курс дел, происходящих внутри. Внутри стен, за которыми умирали и ждали смерти. Под белыми покрывалами, пропахшими мочой. В душных палатах, под несгибаемым наблюдением заснувших медсестер. За стуком ее каблучков по кафелю, за задницей выделывающей изящные па. Он шел за ней как щенок, остановившись как вкопанный, когда она обернулась и открыла дверь в кабинет.

– Хочешь войти?

– Да.

Она взяла стеклянный шприц и медленно протерла носик колбочки о грудь. Потом принялась за острое лезвие и провела им по стеклу, резким движением надломав носик. Шприц жадно всасывал содержимое, наполняя механику внутренностей неизвестным раствором. Она стряхнула лишние капли и начала искать вену на его руке. Он почувствовал, как по ее пальцам побежали удары. Затем она потянула его к своей груди. Ее взгляд медленно поднялся и они сошлись в точке нежного поцелуя, означавшего полную капитуляцию. Шприц упал на пол и закатился под кушетку, кончив содержимым на кафель.

– Мне нравятся молодые.

– Мне нечего сказать на это.

– Я уже давно хотела остаться с тобой наедине.

– Это постоянно витало в воздухе.

– Думаю, теперь мы будем знакомы ближе.

– Я не против.

Он с жадностью поцеловал ее тонкие губы, попробовав на вкус блеск алой помады. Зараженный неизлечимой болезнью, вкусивший один из самых страшных наркотиков современности. Обманувший надежды по венам безразличия к словам и чувствам. Медленно распространявшийся по телу и препятствовавший нормальной работе мозга. Словно вирус, поражающий внутренние органы один за другим. С каждым новым прикосновением, на волне ее уверенного голоса. Шаг за шагом, удаляясь от двери в преступный сумрак белоснежной ширмы.

Утро быстро сменилось душным днем. Он все еще оставался ее мальчиком, обученным манерам и изысканным правилам поведения. Им было безразлично о чем говорят утренние газетные заголовки и кто продолжал колотить в дверь, извергая проклятия, грозно напирая на нее. Иногда они отставали от толпы и он раздвигал ее ноги. Затем он несколькими движениями кончал внутрь, даря на прощание сладкий поцелуй и улыбку. Она приходила к нему каждый раз, когда ее муж возвращался домой уставший и немного выпивший. Он любил ее холодные глаза и аккуратно подстриженные волосы. Стройное тело и тонки пальцы. А она получала от него все, что хотела, наслаждаясь ролью женщины-кошки, мечтающей о собственном сыне, вылизывающем ее гениталии. Идеальный симбиоз, отмеченный галочкой в журнале. Подписанный на рецепте, с синей от холода печатью.

Словно собаки, они не могли прекратить этих кровавых встреч. Ее манила нежная плоть, его – новые эмоции. Каждый раз они начинали все сначала, стоило ключу войти в замочную скважину и щелкнуть тишиной подвального помещения. Наркотический туман обволакивал их сердца покалывающими словами. Она ввела иглу в собственную вену и поставила ему штамп полноценности. В комнату ворвались люди в военной форме и вышвырнули его в коридор. Вентиляторы жадно всасывали горячий воздух, наполняя легкие прохладой цокольного этажа. Не в силах позвать на помощь и вырваться из цепких рук женской сексуальности, он бросил взгляд на парковку. На прощание она поцеловала его в губы и громко рассмеялась. Приклад вытолкнул его на улицу. Мотор резко взревел и колеса впились в асфальт, оставляя на нем черные следы резины.

– Пусть парень повеселится!

– Да, пусть наконец оторвется.

– Он такой милый.

– Не твоего возраста мужчина.

– Ну и что?

– Вечно ты морочишь мне голову.

– Прекрати, это всего лишь игра.

Он повернулся на голос и увидел у окна престарелого человека, курившего трубку. Она подошла сзади и начала нежно массировать его шею. Удаляясь от них, он мечтал вернуться обновленным, с новыми эмоциями и необычными желаниями. Свежий воздух сводил его с ума. Он мечтал, чтобы она достала черную плеть и отхлестала старика, как нерадивого щенка. Свет замигал и внезапно стало темно. Пленка оборвала киноленту. Зал неодобрительно загудел. Из тьмы послышался свист.

Во всем были виноваты проклятые энергетики. Электричество отключили, когда они ехали на полпути домой. К тому же, вражеская засада обломала весь кайф. Отступать не имело смысла – их бы сразу стерли в порошок, не дав передать сигнал о помощи по рации. Блеск снайперских прицелов отбил последнее желание брать оружие в руки. Они молча сидели и ждали отмашки, как им показалось, главного. Тот сравнивал возможности решительных действий, капитуляции и примирения. Нужно было выбирать единственно верное решение, способное сохранить им жизнь в тылу врага, обреченным на медленные муки совести и всеобщего унижения. К ним подошел инспектор и заглянул в салон. Он явно что-то заподозрил, прочитав испуг и надежду на случай в их глазах.

– Даже не думай.

– О чем?

– Ты знаешь.

– Не думаю.

– Вылезай.

Он попытался что-то сказать в свое оправдание, но его придавили кончиком лезвия к протоколу. Нужно было ломать комедию, не иначе. До конца, во что бы то ни стало. Сердце бешено заколотилось и попыталось вырваться из груди. Так бывает, когда надежда оставляет своих героев подыхать в оврагах смерти. Он посмотрел в голубое небо в поисках спасательного вертолета, но удар в челюсть вернул его в реальность. Инспектор приказал выйти и проследовать на досмотр. В его глазах не было ничего, кроме усталости и желания завалиться на кровать. Он застегнул верхнюю пуговицу и поправил берет. Достал документы и приготовился отвечать на вопросы. Допрос длился около получаса. Курок трижды был на взводе, обещая расплату за дезертирство, но приговор постоянно откладывали.