Вера Андреева - Государство Двоих, или Где соединяются параллели

Как и положено, над Сан-Франциско стояла дымка. А когда самолет погрузился в неё и быстро проскочил казавшийся сверху таким плотным покров, открылся залив с двумя линиями мостов, пересекавших его в разных направлениях. Самолет дважды сделал круг над живописным заливом – второй ниже первого, – как будто желая похвастаться своим пассажирам самобытной красотой города, дать возможность всем его рассмотреть.

Сегодня Вера была, наверное, самым благодарным зрителем. С каждым кругом, описанным лайнером, в её душе вздымалась новая волна чувств. И чем ниже опускался самолёт и чем отчётливее делались картины города и отдельных строений, тем сильней эти чувства отзывались земным пьянящим восторгом. У Веры мелькнула мысль, что сходное ощущение жадного узнавания, на грани с dеjа vu, наверное, испытывают люди, когда возвращаются на Родину после долгого отсутствия.

Может, это и есть ностальгия? Кто сказал, что ностальгия бывает только по тем местам, где ты родился? Наверное, Вера имела дело с неким антиподом ностальгии – по тем местам, где ты мог родиться, но почему-то не родился, по чужой далёкой земле, которая ждала три года и честно дождалась, не изменившись и тем самым не предав твоих воспоминаний, как это зачастую случается с воспоминаниями юных лет, сохраняющими предметы, улицы и дома в гораздо более крупном и привлекательном виде, чем есть на самом деле, обрекая на разочарование всех, кто после долгих странствий возвращается к местам своего детства.

Но вот уже паспортный контроль и вопрос о цели Вериной поездки. Американский офицер кажется ей старым знакомым. «Business», – говорит Вера и скрывает невольную улыбку, возникшую от ощущения непонятного счастья (когда цель поездки деловая, так не улыбаются). И вот она, везя перед собой багаж, выходит в зал ожидания. Юра уже здесь. Он видит её и, нетерпеливо заканчивая несвоевременный телефонный разговор с кем-то из пациентов, уже улыбается и обнимает её. А через пять минут они несутся по системе эстакад и тоннелей прочь с территории аэропорта навстречу городу мечты.

Юра с Таней покинули СССР весной 1988 года.

Путь всех эмигрантов пролегал по известному маршруту: «Венская опера – Римские каникулы – Американская трагедия». Вена и Рим служили «перевалочными пунктами» для отбывающих из СССР в недружественные США. Там пересматривались документы, оформлялись новые бумаги. Как правило, люди «застревали» в Европе на неделю-две, и это, по правде говоря, были прекрасные дни, наполненные впечатлениями и ожиданиями.

Человек обычно имеет некое представление о тех местах, где собирается побывать. По очевидным причинам советские граждане знали о Европе мало. Однако про Вену почти каждый слышал, что она славится оперным театром. Поэтому, прибывая в Австрию, считали своим долгом посетить Венскую оперу. В театр шли даже те, кто и вовсе оперу не любил; это было что-то вроде традиции – отдавали дань тому единственному и скудному представлению о городе, которое имели. И действительно, если кому придётся рассказывать, что побывал в Вене, тебя обязательно спросят: «Ну и как там Венская опера?» И что это получится, если ты ответишь, что в опере не был? Вроде как: «Слона-то я и не приметил». Поэтому первая станция в маршруте ошалевшего от впечатлений эмигранта называлась «Венская опера». Стоит ли говорить, что Юра с Таней тоже там побывали? Одним из ярких эпизодов остался в памяти Юры вопрос одного мальчика: «Мама, а мы что, в сказку попали?» Да, это действительно была сказка. При этом не покидала мысль: «Как же нас обманывали…» Для Юры и Тани сказка длилась две недели, после чего их перевезли в Рим.

«Римские каникулы» получили своё название благодаря неминуемому праздному шатанию бывших советских граждан по Риму. Подготовка документов завершена, все бумаги поданы в нужные инстанции, и оставалось только дожидаться их получения, наслаждаясь красотами и климатом гостеприимной Италии. Однако в 1988 году эмиграция достигла такого невероятного размаха, что отведённая на «каникулы» одна неделя обернулась пятью… месяцами. Объяснялось это неспособностью бюрократического колеса, пускай даже и европейского, вращаться в таком немыслимом темпе. Разумеется, в формате «каникул» все пять месяцев проходить не могли, причём по очень банальной причине – материальное пособие не предполагалось платить так долго. Пособие было урезано настолько, что не хватало на еду, не говоря уже о передвижении по стране и посещении музеев. Возник финансовый кризис.

Были те, кто роптал и подавлял в себе естественные и культурные потребности, а были и другие, кто пытался искать работу. Разумеется, работу можно найти только неквалифицированную. Юра относился ко второй категории, и он не боялся и не стеснялся никаких занятий. «Ты должна прокатиться по Италии и всё посмотреть, раз уж мы здесь задержались, а я постараюсь заработать немного денег», – сказал он Тане и устроился чистить конюшни на местный конный завод. Это занятие принесло бесправному переселенцу приличный по советским меркам доход, а его жене дало возможность объездить большую часть Италии. Естественно, что он и слышать ничего не хотел о том, чтобы Таня тоже работала: «Твоя задача – совершенствовать английский, чтобы начать зарабатывать в Америке сразу, как только мы туда доберемся, тогда и я смогу учиться», – отвечал он жене.

«Американская трагедия» – это словосочетание стало понятно только по прибытии. Вожделенная Америка, такая долгожданная, взлелеянная и превознесённая в мечтах, краше которой ничего, казалось, и быть не могло, перед которой Вена и роскошный Рим должны были служить чем-то вроде тренировки восприятия, чтобы не онеметь от восторга, – эта Америка проваливала все ожидания.

Вена была прекрасна, Рим оказался ещё прекраснее. Доверяя тенденции, от Америки ждали, что она поразит, убьёт наповал своей красотой, богатством, роскошью и ещё Бог весть какими чудесами, но вместо всего этого их встретила Филадельфия со скучным видом американского порта, не обременённого никакими смысловыми и культурными нагрузками, кроме собственно портовых функций и соответствующей инфраструктуры крупного города. К тому же это была конечная станция в их путешествии. Движение на запад было завершено, и новых впечатлений не предвиделось. Им выдали документы и обеспечили безнадёжно маленьким социальным пособием и жильём.

Разве таким представлялся итог всех мытарств? Перед ними должен был раскинуться океан с бесконечными возможностями и море свободы, а вместо них оказались лишь неизвестность и предоставленность самим себе. Странники вместо сказочного Эльдорадо попали в страну, где не было всемирно известной оперы, не было готики и барокко, где всем управляло Ratio и другие управляющие были не в фаворе. Это была страна победителей, бизнесменов или, на худой конец, трудоголиков. Она не была создана для поэтов, художников, неудачников и мечтателей.