Марсия Андес - Кроха

Мне в последнее время начинает казаться, что человечество медленно утопает в собственном дерьме, полностью погрязая во лжи и желчи, которая вылезает из людей в тот момент, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Неожиданно так, ударяя прямо в самую глубину твоей души и уничтожая тебя изнутри. Медленно и бесповоротно. Жизнь жестока, особенно тогда, когда ты начинаешь верить в неё. Каждый твой поступок, каждая мысль, каждое дыхание и удар сердца – всё это оказывается мелочью на фоне серой массы общества. Что бы ты не сделал, как бы ни пытался улучшить своё положение в этом мире, это будет разорвано и смешано с грязью. Если ты неудачник, ты им останешься до последней секунды, пока твоё время не иссякнет. Таков закон школы. Таков закон всего человечества.

Я всегда ненавидела школу, поскольку считала всё это место дешёвым зоопарком. Дети – животные. Учителя – укротители. И, признаться, весьма дерьмовые, на мой взгляд. Стая, в которую тебя помещают с первого класса, сразу отсеивает слабых членов, превращая их в пустое место. Вечные насмешки и издевательства, язвительный смех и глупые приколы, унижение и порой даже насилие. Дети жестоки, и совсем даже не цветы жизни, каковыми их считают родители. Если они почуют слабость, их уже ничто не остановит. Как бы это печально не звучало…

Сидя в классе за последней партой и смотря в окно, я думаю о том, как хорошо было бы родиться птицей. Летать под облаками, чувствовать свободу и счастье от полётов. Жить, где тебе захочется, делать, что взбредёт в голову, оказаться там, где тебя никто не сможет найти. Или лучше стать бы растением. Чтобы совсем ничего не чувствовать…

Одиночество – это когда ты умираешь, продолжая жить.

Учитель рассказывает об экономики Германии вплоть до последней секунды, и даже когда звонок разрезает воздух, а мои одноклассники начинают шумно собирать вещи, он не перестаёт пытаться перекрикивать голоса, задавая задание на дом.

Я не делала домашнего задания, наверное, больше года, в тайне надеясь, что меня, наконец, исключат из этой школы, но они будто все сговорились против меня, назло держа в клетке среди этого стада.

Когда учитель всех отпускает, мне ничего не остаётся, как встать и сбежать подальше, чтобы не попадаться на глаза своим одноклассникам. В моём рюкзаке одна тетрадь на все предметы, заполненная лишь рисунками и редкими записями, пара ручек и ненужный учебник, который я ношу больше недели. Я перекидываю рюкзак через плечо и начинаю пробираться по проходу к выходу.

Беатрис Эбель пытается подставить мне подножку, но я вовремя замечаю и успеваю перешагнуть. Слышу, как за спиной шуршит бумага, а потом большой комок попадает мне в голову, но я не обращаю внимания и продолжаю идти к выходу. Кто-то смеётся. В коридоре облегчённо вздыхаю, позволяя потоку школьников подхватить меня и унести в другую часть здания.

На втором этаже я отсоединяюсь от всей этой толпы и сворачиваю в сторону туалета, мгновенно оказываясь в тишине, которая наваливается на меня плотной массой. Здесь никого нет – шум учеников уходит на задний план и теперь звучит где-то далеко, хоть и находится прямо за дверью. Пахнет противно, но я всё же делаю пару шагов, которые отскакивают от кафеля и растворяются в моей голове, и останавливаюсь перед зеркалом, упираясь руками в раковину.

Я жалкая. Я иногда даже не знаю, зачем вообще существую.

Чёрные растрёпанные волосы и подведённые глаза смотрятся весьма удручающе. Кофта с капюшоном, закатанные рукава по локоть, узкие потёртые джинсы, кеды, чёрный лак на ногтях. Не удивительно, что все считают меня эмо, хотя, пусть думаю, что хотят, мне всё равно.

Я открываю кран – вода шумно вырывается на свободу и исчезает в раковине, скользя куда-то в неизвестном направлении – и подставляю под струю пальцы левой руки. Холодная…

Такая же, как и всё, что меня окружает. Хочется домой. Хочется забиться в угол своей комнаты и подумать над своей жалкой судьбой. Хочется, чтобы меня никто никогда не трогал.

Я прикрываю глаза, думая, что остался всего лишь один урок, какой-то один единственный дерьмовый урок.

Дверь туалета открывается, и я слышу, как кто-то заходит. Медленно открываю глаза, смотря в зеркало, – за моей спиной Беатрис Эбель и Джин Вульф. Я медленно закрываю кран, но не поворачиваюсь, продолжая смотреть лишь на их отражение.

Мои одноклассницы, лучшие подружки, самые крутые в классе. Странно, что с ними нет остальных девчонок из их компании.

Я уже знаю, что будет дальше.

Беатрис подходит к соседней раковине и открывает воду, не обращая на меня внимания. Её светлые идеальные волосы красиво спадают с плеч, слегка подрагивая. Шум воды сбивает с мыслей, и я пока ещё не решила, что делать. Попытаться уйти или подождать, пока они сами уйдут.

– Как дела, Кэтрин? – Эбель не смотрит на меня, но я вижу краем глаза её улыбку на тонких губах.

Джин достаёт из сумочки помаду и аккуратно наносит её на пухлые губы. Девушка крупнее меня, но это не мешает ей быть женственной и привлекательной, даже не смотря на её короткие каштановые волосы.

– Неплохо.

– Жаль…

Перевожу взгляд на своё отражение, встречаясь с карими глазами. Беатрис ополаскивает руки, выключает воду и трясёт ими, сбрасывая на пол капли.

– Я же обещала тебе, что у тебя вечно будет испорченное настроение…

Я не двигаюсь, напряжённо сжимая пальцами раковину и уже продумывая план своих действий в зависимости от того, как будут развиваться события.

Беатрис кивает своей подруге – та тут же толкает меня в спину, прижимая лицом к стеклу, отчего я со всей силы упираюсь животом в раковину. Портфель соскальзывает с плеча и сначала оказывается на согнутом локте, но когда меня оттаскивают за шкирку назад, вовсе падает на пол. Они смеются. Я отступаю назад и упираюсь спиной к стене – одноклассницы окружают меня.

– Я уже говорила, как ты меня бесишь? – Эбель склоняется к моему лицу. – Вроде говорила…

Она проводит своими идеальными ногтями по моему лицу, и я с отвращением отталкиваю её руку. Они уже больше месяца на меня не наезжали, поэтому я даже немного растерялась от непривычки.

– Проси прощение, – ухмыляется Беатрис, начиная манерно рассматривать свой маникюр.

– За что? – выдавливаю я.

– За то, что не упала в классе, когда я подставила тебе подножку.

Я морщусь, ещё раз дёргаясь.

– Пошла ты.

Девушка закатывает глаза и впивается своим взглядом в моё лицо. Я не знаю, что можно ожидать от них. Точнее нет, знаю. И это меня пугает больше всего.

Эбель брезгливо кривится и снова кивает Джин – та оказывается рядом со мной и хватает за волосы, заставляя меня поморщится.