Вера Окишева - Глупышка

Закрыв бокс и положив его вместе с вилкой в пакет, мужчина встал и приказал:

– Иди.

Я еле прожевала последний вареник – и опять ничего не поняла. Иди? Вот так просто? Поела и иди? Невежа какой-то. Хоть бы раз спасибо сказал. А то только командует и вносит сумятицу. Я не стала ждать, когда меня выставят. Столкнувшись на ресепшене с Анной Витальевной, не могла не поздороваться с ней.

Та кивнула в ответ, а затем, указав на меня пальцем, тихо шепнула:

– У вас что-то белое на губе… – очень медленно и испуганно. А потом и вовсе еле слышно выдохнула: – Испачкалась.

Я быстро стерла с губ остатки сметаны и от души поблагодарила женщину. Вот было бы смешно, если б я появилась перед коллегами в таком виде. Всем сказала, что прихватило живот, а сама втихомолку ела. Не люблю обманывать, но иногда приходится. Попрощавшись с молчаливыми и какими-то пришибленными секретаршами, я подошла к лифту. Когда двери закрывались, я увидела, как Анна Витальевна пальцем указывала то на кабинет генерального директора, то на меня, при этом она походила на рыбу. Вытаращив глаза, беззвучно открывала рот. Мария и другие девушки шептались и смотрели на меня с каким-то осуждением. Всё же странные люди здесь работают. Может, все рекламщики такие? Но этого я не знала. Я припозднилась с обеда, точнее просто пришла последней. Коллеги продолжали радостно шептаться, пытаясь переспорить, кому больше внимания уделил сегодня Роман Аристархович. Но явно не мне. Я села за свой стол и решила проверить почту. Дел пока никаких не намечалось и хотелось полениться. А для этого надо сделать вид, что я очень занята, но нашего главного бухгалтера не обманешь, и первой, кому она выдала задания, была я. Мне это кажется или уже стало тенденцией? Сначала мне, потом всем остальным. А примерно через полчаса к нам в отдел влетел начальник финансового отдела и, потрясая синей папкой, проорал главному бухгалтеру:

– Кто составлял анализ прибыли? Вы что, опозорить меня хотите? Как я с таким отчетом появлюсь перед Большим Боссом! Почему все цифры в беспорядке? Что с чем сравнивать?

Папка громко шлепнулась на стол Марине Аркадьевне. Мы все в страхе смотрели на разъяренного Антона Васильевича и боялись пискнуть. Но наша начальница была дамой не робкого десятка. Она медленно встала и усмехнулась финансисту прямо в лицо:

– Вы забыли о деловой этике? Орать будете дома на жену, а здесь подчиненные, которые и без этого сделают то, что положено.

Она взяла папку и, открыв ее, пробежалась взглядом по моей таблице.

– Алика Георгиевна, я жду объяснений, – холодно произнесла Марина Аркадьевна.

– Таблицу делала Людмила Олеговна.

Я испуганно ахнула, когда все уставились на меня, особенно Антон Васильевич. Повернулась к Алике Георгиевне, но та указала на меня рукой. За что? В голове просто не укладывалось. Как она могла так со мной поступить?

– Я была очень занята и попросила Людмилу Олеговну подготовить таблицу для Антона Васильевича, – меж тем продолжала Алика Георгиевна, а я поняла, что оправдываться бессмысленно. Но так хотелось, чтобы она призналась сама.

– Вы уволены! – рявкнул начальник финансового отдела.

В этот момент, мне показалось, мое сердце остановилось. Я затравленно посмотрела на Марину Аркадьевну, но та лишь качала головой, рассматривая таблицу.

– Алика Георгиевна, быстро переделайте и впредь не перекладывайте свою работу на тех, кто не в состоянии с ней справиться.

Я чуть не всхлипнула от обиды и требовательно взглянула на Алику Георгиевну, надеясь, что она скажет правду, но та замотала головой и закусила губу. Я не понимала, не могла найти объяснения, почему она так поступила со мной. Я же старалась наладить с ней отношения, а она… Выносить гнетущее молчание я больше не могла. Выскочила из отдела и бросилась в туалет. Через пару минут с виноватым видом туда заглянула Алика Георгиевна.

– Прости меня, – взмолилась она так, что от жалости к ней у меня защемило сердце. – У меня кредит, понимаешь? Он бы уволил меня. Ему без разницы, кого увольнять, а у меня ребенок и кредит… и муж непутевый. Прости, Люда. Ты молодая, у тебя вся жизнь впереди, ты найдешь себе другое место. А я уже не в том возрасте, чтобы менять работу.

Она еще раз извинилась и поблагодарила меня за молчание. Я оперлась руками о раковину и попыталась снова не разреветься. «Добрыми делами выложена дорога в ад», – твердила мне бабушка, а я ее не слушала. Не надо было помогать Алике Георгиевне… Но она так умоляла. У нее ребенок заболел, и она не успевала доделать эту таблицу, поэтому попросила меня. Я сама видела, что таблица неудобная, кривая какая-то, но там оставалось заполнить последние два столбца, что я, собственно, и сделала. Пришлось даже задержаться из-за этого на работе. И вот результат. Мне никто не поверит, если я буду оправдываться. Ведь никто не слышал, как меня уговаривала Алика Георгиевна, а секретарь Антона Васильевича подтвердит, что это я принесла ей папку.

Я взглянула на свое отражение в зеркале: зареванная, нос красный, глаза опухшие.

– Неудачница, – шепнула я себе и стала умываться ледяной водой.

К черту эту работу! Никаких нервов на нее не хватит, даже нормально поесть не могу, не говоря уже об остальном.

Вернув бейдж, я написала заявление на увольнение и со всеми попрощалась. Марина Аркадьевна попросила прийти через два дня за расчетом. Выйдя в холодную осень, я раскинула руки в стороны и вздохнула полной грудью. Свобода. Солнце ярко светило, но клонилось к закату. Прохожие спешили по своим делам, от холода пряча носы в шарфы. Я твердо решила не грустить. Увольнение – это просто очередной опыт.

Анна Витальевна Воевич была дамой строгой и терпеть не могла бабские сплетни. Шикнув на расшумевшихся секретарш, она напомнила им, что если услышит хоть один слух о генеральном, то все трое тут же будут уволены. Дмитрий Анатольевич не терпел сплетен. А они с каждым днем все больше крутились вокруг Милого Босса и обеденного времени. Про Самохину тоже много чего думали, но кем она приходилась Боссам, никто не знал, даже сама Анна Витальевна. Думать о том, что всегда скрытный и собранный генеральный директор способен на аморальные поступки, не хотелось. Его репутация не была запятнана интрижками ни на работе, ни на стороне. Холост, свободен, богат, не мужчина – мечта. Да только мало кто осмеливался к нему подступиться, а тех, кто отваживался, ждало сплошное разочарование. Непробиваемый, каменный Дмитрий Анатольевич спокойно отражал все атаки охотниц за толстыми кошельками.

Так что же пошло не так? Почему генеральный сам привел Самохину на директорский этаж? И значит ли это, что пора включать ее в список тех, кому открыт сюда доступ. Неужели грядут перемены? А, как известно, новая метла метет по-новому, и лучше сразу занять правильную сторону, чем потом кусать локти.