Валерий Осадчук - Чрез тернии к счастью

2

Ольга часто вспоминает трёх своих деревенских сверстниц, с которыми выросла со школы и с которыми не раз обсуждали будущую жизнь, и всегда приходили к одному, что в любом случае, их жизнь будет связана с мальчиками – мужчинами. Всегда, когда разговор заходил об отношениях с мальчиками-мужчинами, подруги заливались от смеха, пытаясь объяснить эти отношения с помощью пестика и тычинки.

«Да где взять в деревне этих «пестиков», когда всего один парень, близкий к их возрасту, да и тот, как и старшие его братья, и в будние и в выходные дни, в поле: то пашет, то полет, то косит, то урожай убирает. И нет у него интереса к девкам, кроме как пугнуть их, проезжая на тракторе мимо лавочки под ракитой на бережку высохшего ручья, на которой, как на насесте, плюясь шелухой от семечек, восседают четыре подружки. Он вильнёт рулём в их сторону, вроде как наезжает на них, а те с визгом слетают с насеста, хотя и знают, что угрозы ни какой, такая игра, шутка. Но, каждой хочется думать, что Васька заигрывает именно с ней. А Васька, смеясь через левое плечо, отворачивает свой «Белорус» и мчится дальше, по дороге в поле.

Кому что, а девочки, по природе своей, о любви мечтают, о красивых, пусть даже трактористах, приехавших их сватать на железном коне. И, давно не видя этого в своей деревне, а помня бабушкины и мамины рассказы, как это происходило в «старину», домысливали и фантазировали уже по-своему.

Слушая фантазии очередной подружки, все смеялись, надрывая животы от какой ни будь новой особенности в рассказе. Не зная практически, как «это» происходит между мужчиной и женщиной, но каждая видела, когда бык запрыгивал на корову, а хряк на свинью и, что при этом происходит, девушки пытались нарисовать картину, как «это» будет происходить у них и опять с визгом смеялись, держась за животы.

Однажды подружки стали не вольными свидетельницами сцены любовных отношений одного из старших братьев Васьки – тракториста, с приехавшей на практику, ветеринаршей.

В какое-то лето, накупавшись в ставке за деревней и обсохнув, не отправились домой, а зашли в старый колхозный склад, где с давних времён, хранились холщёвые и сетчатые мешки для картошки, а с развалом колхоза, оставшиеся ни кому не нужными. Вот там, на самом верху, под крышей, у них было гнёздышко, где они отдыхали от жары после купания.

Отдыхая однажды в гнёздышке, подружки услышали весёлый смех молодых людей и тут же в склад вбежали, смеясь, Васькин брат Гриша и практикантка-ветеринарша с фермы, оставшейся от колхоза. Они весело смеялись, таская друг друга за руки. Она пыталась вырваться, но была притянута сильной Гришкиной рукой и прижата к его груди.

Девушки из-за бугорков мешкотары, видели, как уста молодых людей слились в долгом, страстном поцелуе. Они испугались и чуть не выпрыгнули из гнёздышка, но целующиеся, в порыве страсти стали снимать друг с друга верхние одежды и бросать тут же, на мешки внизу.

Две подружки, испугавшись и закрыв рты ладошками, уткнулись лицами в мешки. Ольга, с другой подругой, оказавшись смелей, в полглаза, из-за пачек мешков, наблюдали происходящий процесс, так же прикрыв рты ладонями, чтоб не вскрикнуть, или громко не вздохнуть. Когда оба оказались полуголые, и третья подружка Ольги нырнула головой вниз, и расширенными глазами смотрела на смелую подругу, завороженно не отводившую взгляда от происходящего. И только лишь, когда Гришка осторожно положил девушку на спину и засверкал своими ягодицами, Ольга в шоке тоже опустилась в низ. А оттуда, ещё ниже, доносились только стоны и вздохи страсти.

Подружки лежали, затаившись, не живы – не мертвы, и от стыда и страха бледные, не глядя в глаза, друг дружке. В таком состоянии и не заметили, как внизу стихло.

Полежав ещё немного и не услышав снизу ни шороха, потихоньку стали выглядывать. Первой, как всегда, пришла в себя Ольга. Выглянув из-за пачки мешков и не обнаружив там никого, откинулась на спину и, наконец-то выдохнула полную грудь воздуха. За ней зашевелились подружки.

– Никого? – шёпотом спросила, всё ещё бледная, светловолосая Верка, та, что предпоследней убрала взор свой от происходящего.

– Никого, – кивнула головой Ольга. – Вылазьте.

– Ты всё… видела? – спросила другая светловолосая девушка, с виду младше других. Это только с виду. Из-за меньшего ростика, а на самом деле была на полгода старше двоих и на год старше тёмноволосой Галки, пухлой девушки, продолжавшей лежать на боку в самом низу гнёздышка. Всем подружкам было по пятнадцать – шестнадцать лет.

– Вылазь, Галка, – улыбаясь, позвала Ольга. – Всё, никого.

– Ты видела всё? – опять спросила Светка, не отводя восхищённого взгляда от подруги, как будто именно она была героиней события.

– Ага! – негромко ответила Ольга. – Гришкин голый зад, – расплывшись в широкой улыбке и рассмеявшись, пояснила девушка. Подруги ответили на слова девушки заразительным смехом.

– А чего они стонали? – сквозь смех спросила отошедшая от оцепенения Галка.

– Вот, дуры были! – сейчас идя по изъязвлённой белыми латками гравия, дороге, вслух произнесла женщина, опять споткнулась о камень и испугалась своего голоса в тишине безлюдной улицы, не вольно оглянувшись назад. «Дуры, то дуры, а Васька взял в жёны Галку, уже двоих детей ему родила. Верка, где-то в городе, в служанках в богатом доме. Шурка окончила ветеринарный техникум в городе и вернулась в деревню, работать на ферме, но вскоре родила. Оказалось, успела забеременеть перед выпуском и теперь сама растит ребёнка».

Ольга шла и вспоминала своих подруг: «Родила и не отказалась…, как я, – тяжело вздохнула женщина. – И ни кто её не выгнал и не убил. А я? – она ухмыльнулась, – испугалась родителей.

Рассуждая и бредя по утреннему городу, ноги сами довели её до дома подруги, где не раз Ольга находила пристанище при очередном разладе с мужем, а ещё до него, коротая вдвоём одиночество.

Саша – Александра, всегда была рада подруге. Оставшись одна в двухкомнатной квартире, после смерти мамы, больше двух лет назад, позвала пожить с ней подругу Ольгу, которую, настырно администрация выгоняла из общежития, как порвавшую связь с фабрикой. Олю долго уговаривать не надо было, и стали они жить вместе. Но, вот, два года назад, квартирантка вышла замуж и ушла к Ваське. И осталась Александра опять одна.

Не смотря на свои тридцать лет и не дурную внешность, замуж выйти, не получалось. То достойного не было, то женатые попадались, набивались на одну ночь или предлагали быть любовницей. Таких Саша отфутболивала сразу. Хотелось полноценной семьи: с детьми, с мужем, со стирками им ползунков, трусов, носков, готовкой каш, борщей. Всего того, что так отвергают многие «эмансипированные».